Глава 3. Дитя Земли

Головокружительная, во всех смыслах, гостья не из пустого интереса обратила внимание на изобилие растений в доме. Кустистые и ползучие, крошечные и упирающиеся ветвями в потолок, они теснились по углам и полкам и нагло выстроились в ряд посреди комнат, прижались у кресел и под лестницей, утвердились на столах и подоконниках, бежали по стенам и, достигнув самого верха, лениво оттуда свисали. Окна везде большие, почти в пол, как могли пропускали солнечный свет, но чаще проигрывали в борьбе с диковинными, монструозными листьями-ветками. Так что бо́льшую часть времени нутро дома было погружёно в узорный полумрак, подвижный и мерцающий во время сквозняков.

Мы с Бертом иной раз включались в это извечное противостояние света и тьмы, расчищая совсем было обнаглевшие заросли, но те прорастали вновь — природное упрямство неизменно брало верх над человеческим. И если бы не трудовые подвиги моего непоколебимого домоправителя, наше жильё давно бы уже превратилось в филиал Ванадо́ррского леса.

А всем этим зелёным богатствам мы напрямую были обязаны Каменному Истукану. Его так прозвали, потому что он действительно представлял собой камень и не двигался вот уже четыре сотни лет (если, конечно, Старикан не привирает на счёт срока давности). Хотя он не бездушная статуя, в буквальном смысле слова, но и не человек вовсе. Истукан — древний вид человекоподобных существ, таких, наверное, уже и не сыщешь на свете. Сам он, не без усмешки, требует величать себя «грунд'аргом», считая, что в большей степени заслуживает этого звания, чем какой-то религиозный дом, пусть даже очень большой и красивый. Спорить с этим воплощением Живого Камня невероятно трудно. И когда я смотрю на него, то всерьёз начинаю верить в росказни тех, кто треплется о магах, что могли в полной мере управлять стихиями.

Физическое тело грунд'арга выработало положенный ресурс и он, подобрав скалу по вкусу, врос в неё, организовав себе бесплатную стоянку в основании длинной гряды, из которой вырастали части развалин древней Крепостной стены: не зная, что он тут, вы ни за что не отличите его от всей этой скальной породы и проросшей на ней зелени. Когда Старикан выражает готовность общаться, то чуть больше выдаёт из поверхности скалы свои окаменевшие конечности, напоминая неухоженный и наспех исполненный горельеф.

Мастерское владение им магией земли бесспорно: не только сам его вид является убедительным доводом, но и наши домашние джунгли. Он по собственному капризному желанию подпитывает всю землю и растительность вокруг себя.

Однако, эта Каменюка способна и к ментальному воздействию. Он не говорит — его губы и всё нутро стали частью неподвижной скалы, но общается силой мысли, слышит всё, что происходит метрах в пятидесяти от него, может внушить что-то несложное или "считать" нужные сведения из вашей головы, если вы не пытаетесь этому активно сопротивляться. Да, и в целом, он предпочитает работать головой, боготворя разум и мыслительную деятельность.

При этом грунд'арг — жуткий лентяй: обожает беспробудно дрыхнуть неделями, особенно, когда погода расстраивается. Подключить Его Великоумие к делу можно только, если оно покажется ему по-настоящему интересным.

Ещё он очень тяжело сходится с людьми: общительный и компанейский — это не про него. Есть «лишь горстка худо-бедно мыслящих существ», которых его «тонко организованный разум» готов выносить. Это прямая цитата. Пересчитать таких «избранных» можно по пальцам одной руки.

Прибежище Истукана находилось в половину ниже основания нашего с ним общего дома — в эдаком обширном подвале с парой крошечных, сомнительной чистоты окошек. Когда я открыла туда дверь, пахнуло влагой и прелой листвой, ступени после входа начинали пушиться мхом. Пора навести тут порядок! Ведь старому грунд'аргу только дай волю, и он с довольным урчанием по ноздри увязнет в своём дендрарии. А для всякой мелкой живности это — прямая дорога в питательный рай! Расползётся ещё по дому, и потом мне с Бертом только знай себе — лови её по диванам и посудным шкафам. Я, может, и хороша в розыскном деле, но не подписывалась собирать пинцетом жучков-червячков, а порой — и мышат. Берт — тот вообще человек в лета́х и тоже не намерен скакать наперегонки с плохо организованными стаями насекомых; а вот мозги он мне выест за антисанитарию при помощи мерной ложечки из своего любимого парадного сервиза!

В этом тихом незлом ворчании угадывалась вся глубина моего нежелания работать в нынешнюю жару. Живой Камень не спал и прекрасно меня чувствовал.

— Привет, Живчик! Ну, ты и расположился, однако — словно на курорте. Давай я тут окуклюсь рядом с твоими букашками-таракашками? А то сил нет, как сон меня снедает...

— Ты хронически настроена на труд и превозмогание, да, Кира? — монолитная глыба сарказма и въедливости — вот, что представлял из себя мой необычный сосед. С ним нелегко общаться, когда он в лучшей своей форме, но если его ещё и разбудить не вовремя, он становится просто несносным.

— Ага… Спешу, лечу, мчусь! — подтвердила я, неэстетично упав в плетёное скрипучее кресло. Мне показалось, или с линялой плоской подушки, спасая свою мышиную душу, юркнул прочь серый комочек?

"Та-а-ак, уборка! — я внутренне подобралась. — Записать что ли куда-нибудь?.."

— Ты знаешь, зачем я здесь, Весельчак. Эта проклятущая жара не иначе как могущественным колдовством превращает тебя в бодрого юнца, и твои окаменелые уши особенно сильно выдаются из скалы. Я на счёт нашей таинственной гостьи. Она...

—… не рассказала почти ничего, — резко встрял грунд'арг, — а ружей развесила по стенам, что хватит на целую роту!

— Ты чем-то недоволен? — я подалась вперёд из своего укрытия. — Обилие загадок обычно приводит тебя в восторг, и, с учётом стоящих погод, ты на радостях должен был заставить весь дом цвести буйным цветом от подземелья до печной трубы.

— Много болтаешь, девочка, — моя ироничная тирада не обманула его, — оттого что взволнованна. Значит, понимаешь, насколько опасны развешанные ружья. Уже ухватилась за недомолвки этой женщины, словно гончая на охоте? Это хорошо — твоя интуиция работает без сбоев — хоть какая-то польза от рудиментарных ошмётков магии, доставшейся в наследство от родителей.

— Возблагодарим же давно ушедших, — я равнодушно отмахнулась. — Что за внезапная побочная линия, Истукан? Или ты вторишь тридцатилетней «девочке», уводя разговор в сторону? Оставь, это не твой стиль.

— Человеческим женщинам вроде не свойственно прибавлять себе года к возрасту, а ты этим, наоборот — злоупотребляешь. И напрасно… При полном отсутствии у тебя благоразумия, те пару лет, что ты накинула, ещё нужно умудриться прожить! Тем более тут, в Канфире.

— Пфф!.. Сказал четырёхсотлетний долгожитель, — я была настроена гораздо более оптимистично по части своей жизненной удачливости.

— О, бессмертная молодость! — обратился грунд'арг в пустоту бытия. — Что ж, вернёмся к нашей гномине. Чувствую, тебе есть, что мне сказать.

— Да, — меня захватила решимость, — я хочу поиграть клочками сведений, что нам оставила несравненная Флорентина. И прибавить те любопытные события, что Ваше Великоумие изволило проспать за последнее время. Пока есть лишь общие ощущения, причём, малоприятные. Но хочется рассмотреть картину более детально. А ты послушай и скажи, где у меня дыры.

— Готов внимать полёту твоей мысли, — даже через безэмоциональную ментальную связь я ощутила бездну ироничности его тона.

Для начала, я быстро и чётко отрапортовала о ситуации с медальонами Первосвященников. Старик любит, когда я строю из себя «прилежную ученицу» и, не размазывая, излагаю только факты. Теперь надо было обработать свежий материал и зацепиться за интересное по ходу рассуждений.

Я вылезла из глубины старого расшатанного кресла и принялась крутить зигзаги вокруг обильно проросших из кадок гигантских кустов — такая прогулка помогала сосредоточится:

— Изначально перед нами маячит воришка-гоблин с подозрительным магическим потенциалом — одна штука. Неведомая нужда заставила его лишить некоторых Грандов экстравагантной собственности в виде священных стихийных медальонов. В каких целях, кроме сбыта и последующего денежного обогащения, они могут быть использованы в таком количестве — вопрос открытый.

Далее с небольшим перерывом после вышеназванных краж к нам заявляется девица Флора. Главное требование клиентки — оградить от запугиваний и посягательств нехороших жуликов на её апартаменты. Гипотетически, злоумышленники разыскивали нечто в бархатном мешочке, что Флора хранила у себя по просьбе сомнительного друга. Со слов гномини, друг забрал искомое за неделю до свершившихся проникновений, коих случилось ажно три штуки! Значит, как минимум два из них не привели к желаемому результату.

Мог ли в «дружеском» мешочке быть один из нашумевших в узких кругах медальонов? Вполне вероятно.

Мог ли взломщиком в доме актрисы быть наш гоблин-специалист? Исключать этого нельзя. Возможно, один, неизвестный нам раз он влез аккуратно и тихо, как он точно умеет. Но искомой вещи тогда обнаружить не смог. А вернувшись ни с чем, получил ультимативный приказ: найти нужный предмет во чтобы то ни стало. Флора — не Гранды — шумихи не поднимет и на Короля выхода не имеет.

Мог ли "влиятельный друг", вероятно Гранд, лишь сделать вид, что забрал свою вещь обратно, таким образом, подставив Флору под удар. Очень даже мог. Тут сразу следует ворох вопросов: с какой целью? Знал ли он настолько заранее о том, что с медальонами назревает какое-то тёмное дело? Если да, то откуда? Он что, имеет отношение к инициатору краж?..

— Тебе слишком сильно хочется объединить эти две пока параллельные линии, — Истукан был на чеку и не давал мне уплыть на волне массы версий. — Не забывай, что нет даже косвенных доказательств, что той вещью был медальон из базилик Четырёх Стихий.

— Богами тебе клянусь!.. — я порывисто шагнула к грунд'аргу.

—… ты не веришь в богов, Кира, в чём я тебя совершенно не осуждаю, так что клясться — явно лишнее, — Старику не требовались мои объяснения. — Ты просто чувствуешь это, я понимаю. Стоило этой женщине упомянуть о неком предмете, твоё внутреннее чутьё подсказало, в каком направлении дует ветер. Допустим, что это так. Но сама «актриса»… Её история не показалась тебе странной? Я не говорю о её прошлом — скорее всего, оно не так важно, и проверять его истинность бесполезно. Однако, то, чем она занимается сейчас… Всё было рассказано как-то через силу, слишком мутно и обрывочно.

— Но тут определённо есть, во что вкогтиться, — я улыбнулась, хотя и без удовольствия. — Флора — ухоженная дорогая девочка. Возможно, она и играла когда-то в театре. Но я имею наглость предположить, что сейчас её амплуа — это эскорт-услуги с «окончанием» для очень солидных клиентов по принципу «всё включено». В Квартале Радостей как-то болтали об этом: где-то расквартировалась тёмная конторка с элитными проститутками, задача которых не только ублажить по высшему разряду, но и выудить из «цели» — клиента самый пикантный и опасный компромат. Либо наоборот — поспособствовать в его создании. Говорят, на этом уже погорели не самые простые ребята из группировки, казалось бы, всемогущего Главы Мафии. А ведь он считается некоронованным покровителем всех и всего, что есть «на улицах» Канфира.

— Неужели его цепные псы вернулись ни с чем? — удивление проняло даже эту каменную глыбу.

— Представь себе! Ничем не стеснённый в методах и средствах Пи́нно Чéндлер даже на ружейный выстрел не смог подобрался к тем, кто стоит за играми в «продажную любовь». Что уж говорить о тихом ударе ножом...

— Может, он сделал это без громких заявлений, не желая привлекать внимания? — резонно попытался возразить Истукан, но он никогда не ходил по кривым дорожкам Канфира, укрытых тёмным крылом Пинно. — Концы в воду, как метко выражаетесь вы, люди.

— Он бы не стал замалчивать, что разобрался с теми, кто вознамерился безнаказанно наехать на его парней, — сейчас я радовалась обилию не самых благовидных знакомых из разных частей города: порой не знаешь, когда и какие отрывки разговоров могут стать по-настоящему полезными. — Да и сама стрёмная конторка никуда не делась, как видишь. Того, что успела поведать Флора, достаточно, чтобы понять — безработной она себя точно не чувствует. В результате, вырисовывается какой-то жуткий образ непрошибаемого заведения, чьи хозяева кто-то навроде неприкасаемых: сведения по ним шиты нитками белее-белого, расходящимися в разные стороны, либо таковые вовсе отсутствуют. Но в одном я уверена точно: Флора — их девочка. Если и копать, то в эту сторону.

— Ты же понимаешь, Кира, что если информация купируется ещё в зачатке и глушится без остатка, то у вас, людей — это обычно признак приближённости к высшей государственной власти, — на всякий случай уточнил грунд'арг. — Насколько я заметил, раньше ты старалась держаться подальше от незнакомых властных структур. По крайней мере, не ввязываться в их внутренние свары.

— Да-а, у них там своя атмосфера и игры в могущество. А я всегда считала, что залог долгой и счастливой жизни — не сокращать расстояния до места, где благородные затеяли очередные разборки. Финал моих родителей — лучшее тому доказательство, — я снова разместила себя на жалких остатках подушки каучукового кресла. — И ты прав, именно поэтому мне стало так тошно, когда наша дамочка через околичности поделилась, чем зарабатывает на жизнь. Демоновы псы! Я могу раз-другой наведаться к Грандам на Холм по частному поручению в рамках одного клиента. Но оказаться посреди бури интимных и крайне враждебных отношений целого правящего класса?! Когда уже сейчас виднеются премерзкие намёки, что дело увязает в грязных междусобойчиках сильных мира сего. А то ли ещё будет!..

Повисла вязкая тишина. Грунд'арг, скорее всего, снова и снова обдумывал всё, что узнал, вычленяя, как пищу для ума, новые сведения и зацепки. Он самостоятельно, не вылезая из этого подземелья, ещё сделает пару интересных открытий в этом деле. Я же, замерев взглядом в одной точке, тяжело дышала сыростью подвала, переполненного растительностью и томящегося влагой — мне необходимо было определиться с краткими итогами.

— Итак, мы имеем… — я выровнялась, хлопнув себя по коленям, — во-первых: медальоны, которые отсылают нас к высшим чинам служителей культа. Во-вторых: нежданную гостью — эта ниточка ведёт аристократам, нанимающим девочек, чтобы выведать пакости и полезности друг о друге, чтобы двигать фигурки в королевском дворце и окрестностях. Назрел новый вопрос: а оно мне надо?

— Кира… — в его ментальном голосе притаилась улыбка.

— Нет, серьёзно, — я сделала вид, что задумалась. — Пока мы тут набрасывали что к чему, картина получилась крайне непристойная. Заказ Флоры я выполню — без проблем: охраню от возможных нападений, понаблюдаю за её домом или найму одного из крысолюдов. Делегирование полномочий — это наше всё! В конце концов, из Отдела преступности меня вытурили — претензий не имею, как и частного заказа на поиск медальонов. А гноминя наняла меня для самой базовой работы. Ей и займусь!

— Кстати, — грунд'арг изобразил своеобразный ментальный хмык, — ты заметила, как эта Флора дважды проговорилась о том, чего не собиралась сообщать?

— Детали о предмете в мешочке, и что к ней не просто пытались проникнуть, но и как следует порылись в вещах? Обижаешь, Истукан… — я пожала плечами. — И как она умудряется работать, имея столь неосмотрительно говорливый ротик? Когда сама же с пафосом утверждала, что ценят её именно за то, насколько плотно он закрыт. Хотя, конечно, зависит от ситуации...

— Избавь меня от своих пошлостей! А по поводу её болтовни — банальный стресс, — мой собеседник удивлён не был. — Полагаю, она впервые в такой переделке. Тем более, ей лучше нашего известно, какой серьёзности господа протоптали к ней короткую дорожку и знают её в лицо. Но вот её работодатели… — он на мгновение замолк, — они, должно быть, внушают ей особенный страх. Если твои домыслы верны, то они те, к кому стекается компромат на самых значимых государственников и частных фигур этого города.

— Сказала же, не полезу в эту кашу. Не хочу, чтобы меня там сварили, — я старалась убедить, в первую очередь, саму себя.

— Тем не менее, ты будешь близка к странным событиям вокруг этой женщины. Поэтому постарайся быть аккуратнее хотя бы чуть больше обычного.

— Меня проняло! Спасибо, Старик, — наша беседа подходила к концу, и я окончательно покинула насиженное место. — Сейчас я направляюсь к Заки — хочу, чтобы он поспособствовал толковому обновлению охраны Флоры. Заодно заставлю его поделиться со мной парой склянок с ядовитыми полезностями.

— Хорошо, это не помешает… Ты вносишь разнообразие в моё существование, Кира. Я пока не хочу тебя терять. За стенами этого дома я не могу оградить тебя от последствий твоей же беспечности. Это выводит меня из равновесия, но, признаю, если что-то случится, мне будет не хватать твоего упрямства, непослушания и всего остального...

Наверное, это были его самые приятные слова в мой адрес за всё время нашего совместного жития. Пора сваливать, пока мы оба не прослезились.

Я убрала излишки зелени на скале, подмела пожухлые листья и вышла, оставив его растить новые.