Глава 5

Глава 5. Аукцион

Неяркий свет заполнял скудную комнатенку, где могли разместить максимум человека четыре, да и те в неестественных позах от жуткой тесноты. Впрочем, немногочисленному персоналу данного заведения это нисколько не мешало. Хорошо хоть телепорт установить удалось, а остальное приложится и неважно, какими усилиями. Все равно это уже не их проблема, а начальства. Которое как раз занималось тем, что перемывало косточки окружающим, а в частности курьерам, не соизволившим вовремя объявить о задержке груза.

Все бы ничего, но график выставления отдельных товаров уже давно был закончен и переработке не могу быть подвергнут. Хотя бы потому, что уже был отдан в наивысшие инстанции, как окончательный. Может именно поэтому толстенький старичок так распинался перед своими подчиненными. Казалось, что он подобно воздушному шарику скоро взлетит от переполняющего его гнева и негодования, лопнет где-то под потолком, тем самым заставив всех работать. Но, как известно, невероятные вещи происходят не когда их ждешь, а совершенно наоборот. Вот и местный босс не набирал высоту, а лишь наращивал обороты собственной ругани, льющейся нескончаемым потоком. Остановить это могло только одно, но оно появляться не собиралось, оставаясь лишь мнимым, но таким желанным спасением от громкого и неритмичного звука.

Благо курьеры к этому уже давно привыкли и относились к такому, как к довольно обычному делу. Кивали в нужных местах, поддакивали или приседали, когда голос толстяка переходил в ультразвук. Все равно данная картина уже давно приелась на столько, что казалась абсурдной до невозможности, не поддающейся объяснению настоящего мира, окружающего всех разом и никого в том числе.

Кивания медленно переходили в раздел рефлексов, а жалкие попытки оправдаться различными небылицами не просто в сказку, за которой ничего не замечаешь, а просто в тихий фон, за которым не возможно было услышать и хлопка двери, который как раз настиг переругивающуюся троицу где-то в апогее спора.

Незадачливый человек, хлопнувший дверью тенью проскользнул в комнату, чудом не задев стул, преграждающий дорогу, обогнул трехногий шатающийся табурет, который так не кстати тоже попался на пути, и аккуратно нагнулся над ухом толстяка. Босс мигом сменился в лице, став из помидорно-красного лиловым, только пар из ушей не повалил, что свидетельствовало еще не о последней стадии бешенства этого маленького, но не по значению, человека.

Подчиненные попятились, прижимаясь к стенам, лишь высокий, метра под два ростом, худощавый посланник остался стоять на том месте, где и был до этого. Его сальные волосы были слегка прикрыты капюшоном, а на один глаз наезжала черная в небольшие грязные пятна повязка. Если быть проще, то своим видом он сам мог испугать кого угодно мало мальски малодушного. Лишь теплая, немного неуверенная улыбка говорила, что это совсем не бандит с большой дороги, а над внешностью природа поиграла, оставив неизгладимый отпечаток на лице посланника.

Он бы тоже отбежал со всеми остальными, как только увидел краснеющие уши начальника, но должность обязывала стоять до последнего даже в безвыходной ситуации, поэтому Крег, так звали этого не в меру «смелого» человека, так и не сдвинулся с места, нервно подергиваясь от накатывающего волнами страха.

— Но Господин… — неуверенно забасил он, прикрываясь темным рукавом для верности, вдруг до рукоприкладства дойдет. — Мы ничего не можем с этим поделать, товар..

— Меня не интересует, что вы ничего не можете, доставьте товар. А как, уже не мои проблемы! Главное, что бы он был здесь и сейчас. Ясно?

Подчиненные в очередной раз закивали, склоняясь в глубоких поклонах, но не отводя глаз от покрасневшего боса, который с каждой секундой злился все сильнее, напоминая своим видом уже не человека, а какого-то демона из преисподней.

— Но… — попытался было вставить слово посланник, но был жестоко одернут.

— Никаких «но». Это для вас запрещенное выражение, которое в моем присутствие исключается из лексикона. А ну выполнять, скоробеи недоделанные. Еще раз услышу от вас хоть слово претензий, выгоню всех к чертовой матери, что бы под ногами не мешались. — всю эту тираду он выдал на одном дыхании, ни разу не запнувшись, после чего еще раз смерил гневным взглядом всех собравшихся, стукнув кулаком по полуразвалившейся табуретке для верности. Та жалобно заскрипела, отпуская на волю одну из своих ног, громко врезавшуюся в деревянные доски пола.

Трое курьеров даже воздухом подавились, стараясь не дышать вовсе, выдохнуть им помогла ярко-красная вспышка телепорта и глухой стук падения тяжелого тела. Кажется, товар прибыл, освобождая бедных слушателей от дальнейшей тирады «наставника». Тот лишь присел на корточки рядом с ярко-рыжей шевелюрой выпавшего из телепорта Свира (симбиоз технологий и биологических исследований, позволяющий создать существо наподобие робота слуги, но с внешностью, полностью копирующей человеческую), посетовав, что с упаковкой снова намудрили, причем капитально. Ведь не могла же она испариться просто так, оставив ценный сувенир без должного не то внимания, не то обращения. Вдруг сломается и что тогда делать?!

— Притащите сюда какую-нибудь коробку по размашистей! — крикнул в пустоту толстяк, силясь перевернуть тело на спину, что бы убедиться, что с данным экземпляром все в порядке и брака нет.

Свир выглядел вполне нормально, если не считать некую помятость и полное отсутствие одежды, не считая порванных в некоторых местах брюк. Впрочем, менять их человек не решился, он лишь завернул холодное тело в огромный кусок шелковой ткани, что бы выглядело как можно презентабельней. После чего с помощью остальных «трудяг» поместил рыжего в его новое пристанище — огромный саркофаг из цветного стекла.

Почему именно саркофаг?! Да просто не нашлось коробки подходящего размера, а эта штука уже несколько лет валялась бесхозной и никому не нужной, но довольно роскошной вещью. Да и подходил он сюда, как нельзя кстати, создавая антураж царственности, сдобренной изрядной долей сказки. Казалось, что юноша в этом красивом гробу, как бы не странно это звучало, был принцем или еще кем-то из королевской семьи. Пафосно, просто, а главное наименее затратно.

***

Зал сегодняшнего аукциона был выбран не случайно. Большой светлый, с немалой толикой иллюзии, наложенной главным технологом всего этого заведения, он придавал уверенности покупателям своей роскошью и благородством, будто люди пришли не в какой-то захудалый сарай, а в самый настоящий замок, где даже скамейки кажутся не просто деревянными, но еще жутко дорогими. Коими они конечно не были, так как владелец — человек скупой и жутко заносчивый, хоть и деньги гребет лопатой, отдавая своим подчиненным какие-то гроши.

Впрочем, медленно прибывающих людей этот факт волновал мало, им был намного больше интересен ассортимент товаров, которые тут могли предложить. А уж он был поистине достоин похвал. Самые редкие и изысканные сувениры со всего света можно было найти только тут, что и объяснялось огромным количеством народа, которого становилось все больше и больше.

Даже когда аукцион начался, зал не переставал наполняться все новыми и новыми особами из различных богатых сословий. Вот дама с миниатюрной собачкой, а вдалеке уважаемый джентльмен с лицом похожим на морду панды, таким же круглым и добродушным, а совсем рядом мужчина преклонных лет, следящий цепким взглядом за пурпурным бархатом занавеса, дамочка, которая держит его под ручку, стараясь одновременно еще и щебетать с многочисленными подругами. Все они в большинстве своем собрались лишь для того, что бы поглазеть, ведь у многих, хоть они и богаты, денег не хватит даже на самый дешевый лот, выставляемый здесь.

Немало было и тех, кто приглядывал подарки для своих близких или хотел побаловать само себя какой-нибудь дорогой безделушкой, коих здесь, на столько много, что глаза разбегались от «бешеного» разнообразия предлагаемых товаров. Людей это нисколько не смущало, главным для них становилось выбрать, что подороже, не вникая в смысл приобретения. Им было глубоко наплевать, для чего все это должно использоваться.

Исключениями же служили господа, собравшиеся где-то на задних рядах, активно обсуждающих различные коллекции или просто смотрящих вперед, оценивая предложенное. Им не было никакого дела до остальных. Их целью служил выбор чего-то особенного, что смогло бы служить хорошим подарком «хозяину» на его единственный праздник совершеннолетия.

Невысокий мужчина во фраке, благодаря которому он сильно напоминал бело-черного и неповоротливого пингвина, аккуратно записывал в тетрадь коды понравившихся лотов, но после каждого гневного взгляда соседей и их отрицательными покачиваниями голов, решительно вычеркивал, вздыхая так, будто прощаясь с жизнью.

Его уже давно достал весь этот балаган, разведенный вокруг, хотелось уйти в себя или хотя бы сесть, отложив пластину тетради, что бы та не занимала руки и перегруженный думами мозг. Жаль, но сделать это ему мешали принципы и убеждения, которые наставники вдалбливали в его бестолковку с детства, лишая всякого выбора или чувства сомнения. Именно это не давало своевольничать и удерживало взгляд мужчины, направленным на небольшой постамент, в середине сцены, где сейчас разворачивались наиболее значимые баталии.

Два уже известным нам курьера с натугой пытались затащить вверх цветастый саркофаг, который не желал сдаваться, придавливая своим весом нерадивых грузчиков, что те чертыхались сквозь зубы, плевались и вообще вели себя не культурно. Хотя, их упертости можно было и позавидовать, так как парни сдаваться не собирались, а только подозвали третьего, с помощью которого все-таки удалось установить очередной лот на не высокую тумбу, где тот и должен был находиться. Что бы ценность не упала, пришлось подпереть стеклянные стенки ажурными, но видимо крепкими решетками, благо те не рушили устоявшуюся атмосферу.

Зал невольно ахнул, в первых рядах загомонили, все старались друг друга перекричать, а некоторые женщины падали в притворный обморок только завидев бледное человеческое лицо, видневшееся сквозь прозрачную крышку саркофага. Некоторые особо вызывающие восклицания можно было расслышать, но обнадеживающими они далеко не были. Как говорится, каждый думал в меру собственной испорченности, причем у многих паникеров она оказалась довольно оригинальной, что даже заставляла краснеть рядом стоящих людей не то от стыда, а не то и от негодования. Впрочем, от самой популярной версией тоже веяло немалым идиотизмом. Большинство считало, что это некая мумия, проклятая на века. Бред, да и только.

Разрушить который смог только поднявшийся на постамент хозяин всего это заведения. Человек-воздушный шарик гордо подбоченился, руками показывая на саркофаг, но не отводя глаз с зала, и лекторским тоном начал:

— Как вы знаете, еще не один наш аукцион не проходил без самого главного и захватывающего лота, дорогого и в то же время, совершенно бесценного. Сегодня же вашему вниманию мы представляем то, чего многие из вас могли только желать, но даже не представляли, что такое осуществимо. Био-технический организм, который будет защищать вас всегда и везде, он был создан по последнему слову техники и предан хозяину до последнего вздоха. А главное, он совершенно не отличается от человека, что делает его великолепным телохранителем, который не будет выделяться среди вашего окружения. Итак, представляю вам лот №7456 — электронный Свир и ваш личный слуга, только сегодня и только в этом великолепном зале. Начальная цена 700 миллионов цвергов. Ваши предложения…

Цена и впрямь была ужасающе высокой, но человека во фраке это не останавливало, его взгляд засверкал, будто посчастливилось в булочной наткнуться на динозавра. Толкнув плечом товарища, он уставился в свою пластину, дабы записать все данные и переслать их на стол заказа, где те должны были быть обработаны. Цель оказалась проста, выкупить лот чего бы это не стоило, ведь хозяину он понравится, просто обязан понравиться, иначе и быть не может. Обиженный товарищ лишь с удивлением отметил, что пингвин как-то несвойственно для себя оживился, пожал плечами, но все-таки встал.

Его задачей был разговор с местным начальством, что бы выкупленную вещь можно было забрать сразу, а не ждать пока закончится «светопредставление». Разочаровывало лишь то, что и у других влиятельных людей тоже были деньги, а у некоторых еще и здравый смысл, позволяющий торговаться, выкрикивая все большую и большую цену, которая грозилась перерасти все дозволенные рамки. Все-таки за такие деньги можно и целый город приобрести со всеми его жителями, да еще и на ремонт останется.

После получасового гвалта и наращивания стоимости лота все тихими, но верными шагами шло к спокойствию. У кого-то сдали нервы, у кого-то не хватало денег или же люди просто решили сдаться, так как кричать уже надоело. Причин было не меньше тысячи. Но даже поредев, количество конкурентов оставалось внушительным, теперь они собирались в небольшие группы, создавая между собой хлипкие альянсы, но и это быстро закончилось, уступив место действительно гигантам мира. Те тоже были не прочь немного поспорить, скорее даже доказать превосходство над другими, дабы возвыситься хоть еще не много.

Сдаваться никто не хотел, поэтому в спор вступила третья сторона, до сих пор совершенно никак себя не проявляющая. Девушка с фиалкового цвета глазами грациозно встала со скамейки, прошествовав вперед. Она быстро скрылась с глаз покупателей за темным бархатом, после чего толстяк снова вышел на постамент. За ним мелкими шажками семенили трое рабочих с плотной тканью в руках, девушка же замыкала шествие, взглядом извиняясь перед присутствующими.

Теперь стало ясно — аукцион закончен, а главный лот продан, о чем свидетельствовала речь помидорно-красного начальника, его же довольная улыбка говорила лишь о том, что выкуп оказался намного более выгодным, чем представляют себе остальные.

Пингвин чертыхнулся, стараясь вылезти из-за скамьи как можно аккуратней, здесь ему больше нечего делать, все уже давно сделали и таким наглым, нечестным образом. Было бы в мужчине больше смелости, он бы точно сказал много хорошего Госпоже, но он был всего лишь запуганным слугой, что не давало права грубо говорить, а иногда и даже думать, о людях высшего света.

***

Саркофаг с аукциона вынесли довольно быстро, госпожа даже не соизволила поблагодарить бывших хозяев. Она просто приказала доставить новое приобретение в дом со всей возможной скоростью, на которую можно рассчитывать или даже нельзя. А это означало не только тяжелую работу слуг, но и их наказание, если эти «недогрузчики» опоздают хоть на секунду предоставленного им времени, а то, что оно варьируется в зависимости от настроения одной особы, уже никого не волновало. Ей можно.

Впрочем, опаздывать никто и не собирался, даже зная одну небольшую истину, которая, кстати, не даст наказанию свершиться при таких обстоятельствах. Вот только данная истина, скорее всего, отрываться от своего занятия не будет, ведь маньяк — он и на Каринт (жаркая страна, где до катастрофы населением являлись чернокожие поселенцы, собирающиеся в обжины) маньяк. Разве что отбирать у него скальпель и защитную маску даже госпожа не решится, хоть он и ее сын. Собственная жизнь и здоровье важнее какой-то небольшой семейной перебранки.

Именно поэтому вся процессия по дому двигалась на цыпочках, стараясь быть тише воды, ниже травы. Некоторые даже дышали через раз, что бы не дай Создатель, молодой Господин услышит или «на свою» беду решит спуститься из своего штаба лабораторного типа, где проводит практически все свободное время. Благо, он всегда занят так, что даже война не сможет выманить этого хирурга-самоучку из своего убежища. Поэтому и недоразумения не произошло, из-за заветной двери даже шороха слышно не было, что уж говорить о громких криках жертв экспериментов этого местного (во всех смыслах) садиста.

Процессия синхронно выдохнула, каждый пытался заставить себя поверить в безобидность хозяина, но плохо получалось даже у Госпожи, которую считали сейчас чем-то вроде божества. К сожалению всех собравшихся женщина была полностью против этого, что и доказала, подперев собой противоположную от двери стену и взглядом показывая: мол «открывайте, чего стоите?!». Слуги же к этой безмолвной фразе мысленно добавили «олухи проклятые» и тут же поспешили выполнять приказ.

С ювелирной «осторожностью» они легонько приоткрыли дверь, стараясь, что бы та не скрипела. В щель тут же сунулась голова разведчика. И только, когда тот сказал, что все чисто, слуги, направляемые Госпожой, решились войти в комнату хозяина, который мирно спал за рабочим столом в довольно неудобной позе.

Когда молодой господин находится в таком состоянии, можно не бояться, он не опаснее младенца, тем более его и пушечный выстрел не разбудит. Но лучше не рисковать, а заходить в комнату по одному, стараясь не производить вообще никаких звуков, вдруг этот белобрысый охламон притворяется, с него станется.

Саркофаг заносили последним, поддерживая со всех сторон, что бы случайно не уронить, благо ширина дверей этому способствовала. Но и это не помогло, кто-то «грузчиков» споткнулся об порог, тем самым спровоцировав цепную реакцию. Тот, на кого он упал на ногах тоже не удержался, а несущие саркофаг просто засмотрелись на эту картину, выпустив из рук сокровище, упавшее на пол и оглушившее звоном всех присутствующих. Верхняя крышка немного треснула, а угол у левой ноги приобретения вовсе отвалился.

Хозяин же вскочил со своего места будто ужаленный сразу роем пчел, испуганно огляделся по сторонам, при этом неловко стараясь поднять упавший стул. Грузчиков же, как ветром сдуло, так что в комнате теперь было свободно, если не считать улыбающуюся госпожу, глаз которой нервно подергивался, и Свира, который уже успел откинуть крышку и с недоумением переводил взгляд от одного участника безобразия ко второму и обратно.

— С днем рождения, сынок! — неуверенно прощебетала женщина, но, заметив внимательный взгляд рыжего, еще и рухнула в спасительный обморок.

***

В себя я приходил не как обычно — плавно и размеренно, а рывками, будто кто-то пытался вырвать меня из забытья, что бы занять чем-то интересным. Первым делом я почувствовал некую неуверенность, потом качку, мельком подумав, что я на корабле, а приоткрыв глаза, еще и удар, сопровождаемый громким звоном. В глазах заплясали разноцветные искры, прерывающиеся в некоторых местах широкой трещиной, и, заставляющие понять, что я свихнулся окончательно и бесповоротно.

Из такого состояния меня вывел еще один толчок, но уже не по мне. Просто он сопровождался таким крепким словцом от кого-то невидимого, что я невольно записал его в банк своей памяти, пригодится. Стоп, если я слышу, что кто-то ругается, значит еще не все потеряно, а моя крыша не растеряла последние остатки шифера.

Вытянув руки вперед, уперся во что-то твердое, закрывающее весь обзор, тем самым убедился, что это не глюки, а что-то вроде крышки или столешницы из цветного, немного мутноватого стекла. Пришлось толкнуть преграду в противоположную от себя сторону (наоборот я поступить бы просто не смог, внутренней ручки у этой конструкции, как это не странно, нет), та поддавалась с трудом, приоткрыв лишь небольшую щель, через которую можно было видеть происходящее. Немного задумавшись, просунул в нее пальцы, а заодно уперся в стенку ногами, что бы легче было открывать эту «банку консервную — обыкновенную», и с размаху, практически без усилия отодвинул крышку, (оказалось, что до этого она была заколочена) и продолжая движение за оной, сел, ошарашено глядя на содеянное.

— С днем рождения, сынок! — запинаясь, проговорила женщина, пытаясь не смотреть в глаза оппоненту, хрупкому юноше с выбеленными до безобразия волосами и темными прядками у лица, его взгляд не сулил ничего хорошего ни мне, ни этой особе. Но как только она краем глаза увидела меня, то тут же рухнула в обморок.

Мое лицо от удивления вытянулось, а паренек, не теряя ни секунды, подбежал к упавшей и, подозрительно улыбнувшись, подхватил женщину на руки (как только сил хватило, он ведь ее и ростом пониже будет), после чего аккуратно оттранспортировал тело на стол, который имел по истине внушающий размер.

Я невольно встал и попятился в сторону. Вдруг это маньяк какой-то. В принципе мне это не страшно, но организм-то сигнализирует опасность, причем, какого она рода, определить не может. А такое состояние хорошим никогда не кончалось, поэтому надо делать от сюда ноги, пока не заметили.

— Стоять! — жизнерадостно рявкнули со сторону «разделочного» стола. Ну, я и остановился, замешкался как-то. Тем более намотанная на мне тряпка, хоть и собранная снизу, что бы шаг был широким, быстро ходить не давала, заставляя спотыкаться через каждые пять секунд. Наверно, именно грохот от моего очередного падения и обратил внимание паренька на меня любимого.

— Стою… — обезоруживающе ляпнул я, пытаясь поднять руки над головой, но злосчастная шелковая трепка мешала сделать и это.

— Ты кто? — тут уже настала пора удивляться не мне, а пареньку. Он подошел, потыкал в меня пальцем, что я терпеть был не намерен, но в то же время и неспособен был противостоять, потому что от небольшого толчка под ребра опрокинулся на землю, изображая из себя подобие гусеницы. — Хорошо сделан, — не дождавшись моего ответа, выпалил он. Я аж подскочил на места вверх где-то на метр. — Да и прыгает хорошо. — не унимался этот садист.

— Ээээ… руки прочь от Элийской власти!

— Еще и огрызается. Так и запишем. — достав из внутреннего кармана электронный блокнот, парень что-то пощелкал на панели, изредка изучающее глядя на меня. Я же, пока все поутихло, решил попытаться размотаться из этого шелкового плена, но не получалось даже подняться, поэтому наплевав на приличия, разорвал ненавистный кусок ткани. — Еще и портит хозяйское имущество. — Так же отстраненно прокомментировал он.

Я даже от возмущения захлебнулся, правда не своего, а женщины, которая пришла в себя и пристально разглядывала картину «не ждали, а мы такие». Вскочив с места, она ловко и главное быстро преодолела разделяющее нас расстояние (завидую, в пышной юбке не каждый так сможет). Я сразу не понял, чего она хочет, но когда дошло, было уже поздно. Обморочная крепко вцепилась мне в волосы руками и, обхватив ногами за талию так, что острые каблуки уперлись мне в живот, заверещала:

— Ах ты поганец, как посмел перечить моем сынуле?!

Я в ответ завыл, парень же от неожиданности выронил свой родной блокнот, уставившись на нас круглыми глазами, в которых читался не то шок, не то удивление. Правда помочь он мне не собирался, лишь подтащил поближе стул и, усевшись на него, скептически произнес:

— Мама, вы ведете себя не прилично!

Мама? Это не мама, это сумасшедшая какая-то, которой место в желтом доме в палате строгого режима, где даже еду передают через небольшое отверстие в двери.

— Не вмешивайся! — в очередной раз рявкнула она, стараясь повались мою тушку на землю.

— У вас косметика потекла!

— Что, правда?

Хватка резко стала слабее, а сама женщина свалилась на пол, после чего начала судорожно искать зеркало. Такового в комнате не наблюдалось, что расстроило ее еще больше, практически доведя до истерики. Лишь мимолетный жест белобрысого садиста, указывающий в сторону двери (скорее всего в ванную комнату), смог утихомирить буйную.

— Спасибо!

Как не странно, но сказал я это искренне, разве что парень, мерно покачивающийся на стуле с колесиками, облил меня взглядом полным какого-то недоумения.

— А разве Свиры могут благодарить?

— Какие Свиры?

— Обычные, а бывают еще какие-то?

— Ээээ…

— Не «Ээээ…», а колись, кто ты! — в руках паренька тут же оказалась небольшая брошюрка, явно извлеченная из моего стеклянного гроба, на которой большими разноцветными буквами было написано «СВИР — нет предела совершенству». Заглядевшись на это творение человеческих рук я чуть не окосел. Во первых было написано вверх тормашками, а во вторых по траектории полукруга. Благо парень этого совершенно не заметил, он продолжал стоять на своем, совершенно не обращая внимания на то, какая у меня сейчас физиономия. Герой — что еще можно сказать! — Ну так что?

— А тебе не пофиг? — наконец, нашелся я.

— Неа. Ты теперь мой.

Копец, теперь я еще и чья-то собственность, которой можно распоряжаться, как душа пожелает, надеюсь, хоть резать и эксперименты ставить не будут, а то чего доброго, не доживу до выполнения собственной мечты.

— Смотри, даже открытка есть. Нравится, а? Мой подарочек на день рождения?!

Как-то недобро он улыбнулся, меня аж передернуло.