Глава 1 В которой очаровательная цветочная фея Лори попадает в коварную ловушку

Лори

Как любят писать в свитках — "ничего не предвещало несчастья." Этот день был похож на тысячи других, прожитых мною — цветочной феей Лотанариэ в Лесу. Имя мне это не нравилось, хотя его значение — Солнечный цветок и звучало весьма поэтично. Потому, для краткости и простоты, друзья называли меня Лори. Без этого многозначительного «э», которым так гордятся пресветлые эльфы.

В Лесу Фейри никогда не наступала зима, весна и осень. Здесь царило вечное лето. Цвели цветы, пели птицы и почти не встречались люди. Вот это меня и подвело. Лес был моим домом уже150 лун (около двенадцати человеческих лет). Это не самый большой срок даже для человечки, не говоря уже о Старших или пресветлых эльфах. Но физически цветочные феи взрослеютбыстро. Я вот подверглась воздействию «цветочного безумия» уже к 15 луне. Мудрости это мне не прибавило, зато от иллюзий относительно «большой и чистой любви», так поэтично воспеваемой в балладах, лишило начисто. Во время«цветочного безумия» — сезона размножения фей, каждой из нас было глубоко все равно кто станет нашим очередным «избранником». В остальное же время мы изображали « высокие отношения», но чувств и там не было ни на грош.

Я была любопытной, как и все цветочные феи. Но моей подлинной страстью сталоколлекционирование новых ароматов. В моём уютном домике хранились множество сверкающих флакончиков с образцами ароматов самых прекрасных цветов, какие только встречалисьмне в Лесу. У меня была, вероятно, самая большая коллекция самых редких ароматов. Однажды даже посыльный от самой Королевы Фей обратился ко мне в поисках одного из редчайших образцов — аромата цветка Полуночной Звезды.

Благодаря моему волшебству, ароматы не смешивались друг с другом и не изменялись со временем. Но в тот день даже моя коллекция ароматов меня не радовала. Ведь именно возвращаясь к себе домой, я так нелепопопалась! Сознание того, что в волшебном Лесу люди появляются очень редко, сыграло со мной злую шутку. Я забыла об элементарных мерах безопасности и на подлете к своему милому домику, не использовала чары истинного зрения.

Ведь магической силы во мне было не так много, чтобы тратить её столь бессмысленно. Но в этот раз стоило применить чары, и я бы избежала коварной ловушки. Кто мог предположить, что в Лес Фейри рискнет заявиться самый настоящий чародей? Уж точно не я. Ведь для чародеев нахождение в Лесу было делом очень опасным, способным полностью лишить их дара или так изменить ихспособности, что применение самых пустяковых чар могло статьдля них смертельным. И хотяв Лесувстречалось множество редчайших растений, очень ценимых чародеями, сами они отваживались отправиться за ингредиентами крайне редко. Сюдавсе больше забредали оборотнида травницы, не отличавшиеся сильнымиспособностями. Ведь чем слабее был магический дару нарушителей границ Леса, тем выше былу них шанс целыми вернуться к людям.

Нам об этой особенностивоздействияна людей энергетики Леса рассказываливо времямоего первого ученичества. Старшие иногда устраивали для цветочных фей такие испытания, ведь они отвечали перед Душой Лесаза сохранность каждого разумного вида. Я была не самой прилежной ученицей, но то, чему учили Старшие навсегда впечатывалось в мою память, даже мимо моего на то желания. Магия Старших была настолько древней и сильной, что ей подчинялось в Лесу каждое создание.

В общем, на подлете к моему домику я почувствовала дивной прелести аромат, источник которого мне так захотелось узнать, что я устремилась туда без малейших раздумий. А следовало бы подумать, откуда тут, рядом с моим домиком, вообще мог взяться совершенно незнакомый мне чарующий аромат. Я ведь облазила тут всю округу и все местные цветы мне были хорошо знакомы. Но все крепки задним умом — не стала из этого правила исключением и я. К сожалению, всю глубину случившегося со мной несчастья я осознала далеко не сразу, поскольку дивный аромат имел одно совершенно неоценимое для устроившего ловушку мага свойство — он заставлял цветочных фей засыпать. И ясладко уснула, оказавшисьпросто не в состоянии попросить Душу Леса о помощи.

Проснулась я рывком. Дивного аромата поблизости больше не ощущалось, зато в наличии была масса других неприятных симптомов, прежде связанных для меня лишь со днями окончания «цветочного безумия». Все тело и в особенности крылья немилосердно разламывало. Будто яи не спала вовсе, а случайно попала на тропу миграции диких свиней. Правда это было не самым страшным в моем изменившемся положении, поскольку к перечню неприятных симптомовприбавилась полная невозможность использовать пусть и неслишком большой, но прежде доступный мнемагический резерв. Меня окружало гладкоеи холодное стекло. Я как-то видела такое на каком-то празднике пресветлых эльфов — они использовали гладкие стеклянные колбы для хранения светлячков. Колбы были хрупкими, но для светлячков, оказавшихся внутри, становились непреодолимой преградой к свободе. Вот и япо собственной глупости оказалась в роли точно такого же светлячка.

В отчаянии я била руками и ногами о скользкие стенки своей тюрьмы, со слезами наблюдая, как удаляется от меня полянка с моим уютным домиком и друзьями. Огромная человеческая ладонь с длинными узкими пальцами, отлично просматривалась сквозь дно банки и пугала меня до дрожи. Эти пальцы могли с легкостью оторвать мои хрупкие крылья без малейших усилий. Но если бы я выбралась из банки, на моей стороне оказалась бы вся мощь магии Леса, готового отомстить нарушителю границ. И человеку не помогли бы ни его великанский рост, ни эти огромные руки.

Проклятая магия людей и моё собственное любопытство! Я до сих пор помнила тот прекрасный аромат, что заманил меня в ловушку. Так не пах ни один знакомый мне цветок. И этот прекрасный запах с коварством мухоловки усыпил меня! Если бы я не уснула, то человеку никогда бы не удалось посадить меня в банку с серебряной крышкой. Никогда и ни за что.

Всего лишь на мгновение мне удалось увидеть грустное лицо знакомого сильфа Айнона, попытавшегося вызволить меня из ловушки. Человек отмахнулся от него каким-то заклинанием, словно Айнон был назойливой мухой, а не созданием Леса. Сильф был ещё слишком молод для того чтобы сражаться с человеком на равных. Но даже если бы он победил, ему было бы не под силу разрушить прозрачные стены моей стекляннойтюрьмы.

Пусть только жалкий человечишка выпустит меня из этой ужасной банки, я тут же превращу его в мерзкую болотную жабу! Пусть почувствует на себе весь мой гнев. Если бы не эта серебряная крышка со многочисленными, но слишком узкими дырочками для доступа воздуха, я бы попыталась выбраться из прозрачной ловушки.

К сожалению, стекло оказалось совершенно непроницаемо для моего волшебства. Вероятно при изготовлении банки люди использовали проклятый анти-магический порошок.

Внутри ловушки я была слаба, как увядший побег остролиста. Стены моей прозрачной тюрьмы словно отрезали меня полногожизни окружающего мира. Я затихла, вспоминая уроки Старшихо том, для чегомогла понадобитьсячародею такая как я. По всему выходило, что ничего хорошего от будущего мне ожидать не стоит. На меня разом навалилась хандра. Близости крышки из серебра по каплям вытягивалаи меня остатки жизненных сил. Если я просижу в этой ловушке достаточно долго, то возможно просто потеряю всякую волю к сопротивлению.

Как все печально. Юный фей Ниэллон обязательно сложит про меня грустное стихотворение, но я его уже никогда не услышу. Сейчас я была бы готова даже поцеловать кругленького здоровячка Тирона, моего знакомого лепрекона, приносившего мне в подарок самый вкусный вересковый мед, получись у него вызволить меня из ловушки.

Но человек слишком хорошо знал наши слабости. Пройдя всего несколько шагов, он начертил вокруг себя охранный круг, засветившийся в траве яркими огненными всполохами. Сквозь этот круг не могло проскользнуть ни одно создание Леса. Трава внутри круга превратилась в пепел. Голая земля стала тверже гранита.

Затем для меня наступила темнота — человек просто поместил банку со мной в свою огромную сумку. Я, далеко не сразу, смогла найти в себе смелость вглядеться в темноту. Близость серебряной крышки высасывала из меня силы, магию и волю к сопротивлению. Никогда прежде я не чувствовала себя настолько беспомощной. Но мне удалось пустить по собственным крыльям слабую искру волшебства и разогнать царившую вокруг темноту.

Лишь когда все получилось, я вновь заплакала. Ведь, кроме меня, в сумке находилось ещё шесть точно таких же банок со спящими феями. Лица их были мне незнакомы. Да и цвет их крыльев отличался от моих собственных, выдавая жительниц южной части Леса. Почему же они все ещё спали?

В задумчивости, я сделала пару шагов по гладкому полу своей ловушки, пока не уперлась в стенку банки. Будущее рисовалось моему воображению безрадостным.

Я мало интересовалась людьми, надеясь, что мне удастся избежать встречи с этими коварными созданиями. Но, после парочки слезливых баллад Ниэллона, лепрекон Тирон любил рассказывать страшилки о людях.

Тирон уже пять раз попадал в руки охотников за сокровищами, но ему каждый раз удавалось обмануть жадных до золота людишек. То подсунуть золотую монетку, которая потом превращалась в прах, то заморочить людям голову так, что они забывали про все на свете.

Из его рассказов я помнила, что самыми страшными и непредсказуемыми из людей являются ведьмы и чародеи. И если с ведьмами ещё было возможно договориться, посулив показать редкий корешок или волшебную травку, то чародеи жаждали лишь одного — стать хозяевами таких как я. Я попыталась вспомнить, что мне вообще известно о чародеях.

В городах чародеев называют магами. Носят они смешные шляпы, длинные мантии и бороды. В руках у них изрезанный странными письменами посох или короткий жезл с кристаллом на конце.

Я невольно улыбнулась, вспомнив, как забавно сильф изобразил портрет мага. Но я ведь видела, что у поймавшего меня человека нет посоха, шляпы, мантии и бороды. Жезл может, и был — небольшой предмет спрятать довольно легко.

А вообще он был одет как охотник. Из тех отчаянных смельчаков, что иногда забредали в наш Лес. Лес Фейри был для людей местом опасным и таил множество смертельных сюрпризов. Но люди все равно приходили.

Особенно стремились попасть сюда травники и ведьмы. Собрать драгоценных ингредиентов для своих декоктов и зелий.

Очень редко появлялись охотники — те, кого интересовали только жившие в Лесу создания. Они ловили жителей Леса с помощью магических ловушек. Это были самые опасные люди. Лес жестоко мстил тем, кто похищал его обитателей.

То, что чародей изловил множество фей, доказывало лишь одно — он очень хорошо маскировал свой дар. Иначе Лес уже давно бы его уничтожил.

Мою ловушку ощутимо тряхнуло и прозрачные стенки со звоном коснулись других таких же. Взлететь мне не позволила теснота. Я больно ударилась о гладкую поверхность коленками и локтями. Что же там такое происходит, если нас так трясет?

Узнать это не было никакой возможности. Но, благодаря тряске, проснулись феи с радужными крыльями. Они пару мгновений удивленно смотрели на меня, как на единственный источник света. Потом, с отчаянной решимостью, забарабанили по гладким стенкам своих ловушек. К одной из фей я оказалась так близко, что разделяла нас лишь двойная гладкая поверхность стекла. Я отчетливо слышала, как темпераментно ругались проснувшиеся феи — ведь на крышках их ловушек тоже имелись дырочки.

— Где мы? Почему я не помню, как здесь оказалась? — спросила ближайшая ко мне фея в изумрудном изысканном платье. Я такие фасоны прежде не видела.

— Мы все попали в лапы чародея и нас ждет участь страшнее смерти, — подала голос фея в красном.

— А зачем мы чародею? — удивилась фея в нежно-розовом платье.

— Он заставит нас исполнять желания или превратит в человека, — пояснила фея в огненно-красном.

— Откуда тебе это известно? — недоверчиво переспросила фея в изумрудном.

— Меня уже похищали, и я собственными глазами видела, как чародей превратил одну из таких, как мы, в человека. У неё тут же отпали крылья, а на шее появился растительный рисунок. И она лишилась своего волшебства. Но именно она помогла мне тогда бежать, отвинтив крышку сразу после того как тот старый чародей уснул.

— И она даже не попыталась его убить? — удивилась фея в розовом.

— Нет. Она шепнула, что рисунок на её шее создан человеческой магией, и что она никогда не сможет причинить тому человеку вреда или даже просто подумать об этом. Она вынуждена подчиняться его приказам, как бы ей не хотелось его убить.

— Какой ужас, — хором отозвались феи в розовом и изумрудном.

Я в этом была с ними полностью согласна. Лишиться своего волшебства, стать человечкой, не имея возможности отомстить, и полностью подчиняясь власти старика — было действительно жутко.

— А если мы выполним желание чародея, то он нас отпустит? — спросила фея в розовом, задумчиво шевеля светящимися крылышками.

— Нет. Желания у людей, а особенно у чародеев бесконечны. Чародеи стремятся заставить нас произнести клятву подчинения, и пользоваться нашим даром постоянно, — отозвалась уже бежавшая из плена фея. — Но после клятвы мы теряем связь с Лесом, хотя и не лишаемся дара волшебства. А если принесшую клятву чародею фею выпустить в Лесу, то она сразу умрет. Поэтому феи даже готовы стать обычными людьми, лишь бы не приносить чародею такую клятву.

После этого сообщения все притихли. То, что никто из нас не пожелает приносить чародею клятву, было ясно с самого начала. Но ведь оставался и другой путь — тот самый, благодаря которому в Лес вернулась фея в красном. Я задумалась о возможности побега. Что если одна из нас согласится стать человеком и тайно освободит остальных? Конечно же, я предпочитала, чтобы этой спасительницей оказалась не я сама. Кому хочется терять своё волшебство, крылья и становиться смертной игрушкой человека? Но быть спасенной я бы не отказалась. А после, я бы превратила чародея в жабу. Чтобы он уже никогда не смог даже помыслить о ловле фей.

— А почему ты, когда тебе помогли бежать, не уничтожила поймавшего тебя чародея? — задала я волновавший меня вопрос.

— Я пожалела свою спасительницу, ведь если бы я уничтожила нашего похитителя, ей бы пришлось умереть. Магия людей коварна, — отозвалась фея в красном.

Я кивнула, обдумывая возможности побега. Сентиментальностью, в отличии от феи в красном, я не страдала. Ну и что если одной из нас придется умереть? В человеческом смертном теле, без крыльев и волшебства, да ещё с магическим рисунком на шее, мешающим отомстить — это для феи все равно не жизнь.

В тот момент я даже не догадывалась, что справедливость этого утверждения мне предстоит проверить на себе. И что выбор уже не покажется мне столь однозначным.