Глава 6. В которой Лори знакомится с воспоминаниями и чувствами проглоченной ею души юной чародейки Сабрины

Я чувствовала себя странно — словно после всех этих блужданий в туманном мире посмертия, у меня раздвоилось сознание. Вот я — фея Лотанариэ, жительница волшебного Леса. И вот я же — но уже человеческая девушка, наделенная чародейским даром и способностью любить. При этом, каждая из этих личностей, была столь непохожа на другую, что сделать выбор относительно предпочтительности тех или иных воспоминаний оказалось решительно невозможно. Потому я решила воспринимать обе половинки равными по значимости. Тем более, что входя в ту или иную часть своей души, я чувствовала себя совершенно другим существом. Словно надевая маску феи или чародейки, я действительно становилась ими. Очень увлекательно.

К тому же это оказалось проще, чем постоянно путаться в сваленных в кучу общих воспоминаниях, эмоциях, мыслях и жизненных установках.

Скользнув в личность человеческой девушки Сабрины я словно стала участницей невероятной по реалистичности театрализованной постановки, где я — Сабрина выступала в роли главного действующего лица.

Просмотр первых лет жизни оказалось возможным ускорить настолько, что они слились для меня в мелькание отдельных лиц, эмоций и ситуаций. И вот я добралась до действительно заинтересовавшего меня момента. Как люди узнают о том, что они чародеи?

Мне было неполных семнадцать лет, когда наш городской маг официально признал у меня наличие чародейского дара.

Наша семья была богатой и родовитой. Но кроме меня, у родителей было пять дочерей, так что они с радостью расстались со мной, отдав меня в академию для обучения чародейским наукам. Для любой семьи иметь в своих рядах дипломированную чародейку было престижно, но при этом самих чародеек брали в жены довольно неохотно. Связано это было с особенностями совершенствования чародейского дара, несовместимыми на поздних этапах обучения с сохранением девственности. Другими словами, незамужние дипломированные чародейки оказывались вне диктата условностей традиционного общества, могли вести довольно свободный образ жизни, не рискуя стать париями. В случае же замужества, на них распространялись те же самые нормы, что главенствовали в традиционном обществе. Потому чародейки не особенно торопились расстаться со своей свободой и выскочить замуж.

Как гласили семейные летописи, дар передался мне от прабабки — обращенной ритуалом в человеческую девушку феи, которую, несмотря на недовольство родни, выкупил у старого чародея мой влюбленный прадед. Прабабка прадеда не любила, но предпочла жить с молодым влюбленным в неё человеком участи постельной игрушки старого чародея.

Благодаря артефакту, изготовленному жадным чародеем, прабабка смогла прожить в законном браке с моим прадедом два десятка лет, вплоть до физической смерти создателя амулета. Вполне достаточный срок, чтобы произвести на свет пятерых магически одаренных детей, в том числе и наследника славного рода.

Наследник был настолько удачлив и хорош собой, что смог изрядно пополнить казну семьи, взяв в жены красивую, умную и богатую аристократку.

После того как артефакт присутствия исчерпал себя, мой прадед ненадолго остался вдовцом. Тело бывшей феи, без подпитки чародейской энергией артефакта, истаяло за считанные недели.

Ритуал обращения фей, придуманный первым ректором академии чародейства, обратной силы не имел, но в случае смерти проведшего ритуал чародея, насильно обращенная в человека фея не просто умирала, а получала шанс на перерождение в волшебном Лесу.

В общем, моя прабабка тихо угасла, в прадед женился во второй раз, но от второго брака у него рождались исключительно девочки, совершенно лишенные чародейского дара.

Так и появилось в нашей семьи две ветви одного древа.

Я была потомком сына обращенной феи, унаследовав дар по отцовской линии. Мои сестры тоже являлись носительницами крови Леса, но дар в них так и не проявился.

По моему, моя семья была этому только рада, тем более, что благодаря богатству и родовитости, родители не теряли надежды выдать дочерей для упрочения связей семьи при дворе нашего славного императора.

Меня же, по указу предка той же венценосной особы, выдавать замуж надлежало исключительно по велению моего собственного сердца. Иначе род вполне мог схлопотать от меня какое-нибудь случайное проклятье.

Гордая сознанием собственной исключительности я оставалась недолго.

Ровно до того времени, пока меня не зачислили на первый курс академии магии, где таких «исключительных» созданий как я было шесть битком набитых этажей общежития.

И пусть все эти будущие чародейки и чародеи стекались в академию со всех просторов империи, правила для каждого студента были едины.

Начались суровые учебные будни с зубрежкой зубодробительных заклинаний, варкой декоктов, практическими занятиями по целительству и боевой магии.

Но убивало меня не это, а необходимость ежедневных физических тренировок. Я не была самой слабой из первокурсников, но так получилось, что несколько студенток из простых горожанок меня сразу невзлюбили. Было ли тому причиной моё благородное происхождение, богатство моего рода или тот факт, что я вызывала интерес у всех даже случайно встреченных мною представителей противоположного пола, я так никогда и не узнала.

К исходу первого года обучения преподавательница по алхимии намекнула мне на одно с моей стороны немалое упущение, мешающее, на её взгляд, гармоничному развитию моего дара.

А именно на то, что я все ещё оставалась девицей. Я тогда жутко смутилась, поскольку воспитывали меня в строгости. Ведь знатной девушке не пристало выслушивать такого рода речи, да ещё и прозрачные намеки на то, что нужно незамедлительно решить эту «маленькую проблему».

Для большинства студенток академии такой проблемы вообще не стояло — в стенах данного учебного заведения царили довольно свободные нравы и к любовным интрижкам среди будущих чародеек благосклонно относился даже ректор.

Мне же мешало воспитание и природная скромность, хотя желающих помочь мне решить эту «маленькую проблему» было предостаточно.

В общем, выхода у меня не было, и я выбрала объект для решения своей проблемы — студента Иркена, учившегося на курс старше и имевшего репутацию дамского угодника.

Если уж мне суждено лишиться чести не в супружестве, а задолго до окончания академии, я должна получить от процесса удовольствие.

Как оказалось в дальнейшем — жертву выбрала я не совсем удачно — парень был очень востребован. По нему вздыхало изрядное количество студенток не только первого, но последующих курсов.

Был он потрясающе галантен, умен и ласков, вот только каждая, единожды став его, потом долго сожалела о том, что чародеям до окончания академии нельзя вступать в официальный брак. А объект их сожалений вовсю пользовался отпущенным ему временем.

Иркен был избалован вниманием девушек в той же степени, в которой была напугана тем же я сама. Вот только в отличии от меня, он явно был доволен создавшимся положением и использовал своё обаяние по максимуму.

И ещё одна моя ошибка состояла в том, что по какой-то нелепой случайности, именно на него совершенно не действовало моё хваленое обаяние. Он не реагировал на меня как на потенциальную любовницу и не предпринимал шагов к сближению.

Привыкшая быть дичью, а не охотницей я тогда изрядно растерялась.

Но решения своего менять не стала — он по прежнему был для меня идеальной кандидатурой на выбранную роль. И чем дольше выбранный студент от меня убегал, тем с большим удовольствием я за ним шпионила.

Это напоминало увлекательную игру в кошки мышки.

По всей видимости, ему льстило, что я его столь упорно преследую, хотя он мог достаточно просто прекратить эти странные игры.

Прошла пара месяцев нашего негласного противостояния, когда я отчетливо поняла, что влюбилась в этого неуловимого студента.

Он даже начал мне сниться в таких снах, о которых воспитанной девушке не пристало делиться даже со своим дневником, во избежание чужих нескромных глаз.

Мои сокурсницы, завидовавшие мне из-за моей повышенной популярности у большинства юных чародеев, поначалу просто злорадствовали над моими неудачными попытками завоевания студента. Но с течением времени даже они сообразили, что это уже перестало являться для меня игрой.

А поняв это, решили, что у них появился шанс ударить меня в самое больное место.

Надо ли говорить, что я весьма обрадовалась, однажды вечером получив записку от Иркена, отправленную от анонимного магического вестника.

Я даже не догадалась, что вся ситуация была тщательно подстроена моими недоброжелательницами.

Слежка за объектом моего интереса не прошла даром. Почерк Иркена я уже хорошо знала. Потому, прочитав записку, в которой этим самым почерком было указано место и время нашего свидания, так обрадовалась, что даже не придала значения тому факту, что Иркен пригласил меня в весьма странное место.

Студентам после заката категорически воспрещалось покидать пределы академии.

Естественно. Это правило регулярно нарушалось, но виновные неизменно бывали найдены и наказаны. Нарушения, впрочем, продолжались. Среди студентов старших курсов это стало своего рода игрой.

За пределами академии преподаватели не могли гарантировать студентам безопасности. А грабители в городе редко разбирали на кого нападают, ведь на студентах не было нашивок дипломированных чародеев.

Потому, на подобные ночные вылазки обычно решались только самые отъявленные хулиганы. Некоторых из них, проявлявших ко мне явный интерес, я старалась обходить десятой дорогой. Но все благоразумные мысли вылетели у меня из головы.

Рассуждать здраво я была в тот вечер попросту неспособна, иначе не попалась бы в заботливо расставленную для меня ловушку.

Мои соперницы решили сыграть со мной злую шутку.

Подговорив одного из лаборантов подделать почерк любовной записки, они договорились с жаждавшими моей благосклонности тремя студентами третьего курса о том, что те встретят меня в условленном месте и подготовят для меня богатую впечатлениями ночную программу.

Узнай об этом преподаватели, все участники «розыгрыша» были бы тут же отчислены без возможности повторного поступления. Ведь мало того, что парни были сильнее физически, они ещё и владели своим даром не в пример лучше меня. А значит сопротивляться им, мне было не по силам.

Нельзя сказать, что уже получившие диплом маги никогда не позволяли себе ничего подобного. Ещё как позволяли. Но за них академия ответственности уже не несла и развлечения магов уже являлись головной болью стражи и магического патруля.

Здесь же были студенты. Вся в эйфории от предстоящего свидания, я оделась в самый соблазнительный наряд, даже не догадываясь, что в моей юной жизни он будет последним.

Преисполненная самых радужных планов, как бабочка на огонь, я устремилась к месту указанного Иркеном свидания.

И прежде чем поняла, что оказалась в ловушке, увидела лица всех трех своих соперниц.

Закутанными в плащи тенями они выступили из темноты на свет единственного фонаря вблизи фонтана в городском парке.

Следом за их появлением в меня полетело сложное плетение подчинения воли, изучаемое на старших курсах академии. Естественно, что эффективную защиту от такого рода сюрпризов, студенты изучали начиная с третьего курса.

Я знала, как выглядит это чародейское плетение только потому, что случайно наткнулась на кем-то забытый в библиотеке справочник по магии разума.

Нужно ли говорить, что применять против меня заведомо более сложное, чем мне было доступно отразить плетение было с их стороны подло? Но в данном случае у меня не было времени на эмоции. Счет шел на мгновения. Я меньше всего желала бы стать безвольной послушной марионеткой в руках опьяненных безнаказанностью студентов. Хотя, в этом случае они, быть может, и оставили меня в живых. Проблема состояла в том, что меня воспитывали в совершенно иной шкале ценностей. И потому одной из основополагающих заповедей было сохранение родовой чести. Я бы не смогла жить дальше с сознанием того, что эти уроды собирались со мной сделать.

Руки сами задвигались, творя зеркальный щит третьей ступени. Но против трех студентов старшекурсников мой щит был слишком слаб. Слишком мал ещё был мой резерв для того, чтобы противостоять им на равных. Щит лишь частично отразил чародейскую энергию, вложенную нападавшими в плетение подчинения.

В общем вместо послушной марионетки, готовой выполнять любое их желание, они получили лишь частично обездвиженную и изрядно перепуганную меня .

Тут и решили вмешаться соперницы. Они тоже пустили в меня парочку весьма коварных плетений.

Может быть, как-то не так сработали руны, не предназначенные для взаимодействия, но эффект от соединившихся заклинаний оказался неожиданным для всех участников этого позднего рандеву.

Небо над нами стремительно заволокло сгустками темноты, и из самой сердцевины странного облака ударила алая молния.

Напавшие на меня студенты недоучки отвлеклись на происходящее, дав мне несколько мгновений форы. Их хватило на то, чтобы непослушными губами я успела произнесли родовое заклятье возмездия. Родовая магия всегда удавалась мне на отлично. Жаль, что ассортимент доступных мне заклинаний был слишком скуден. Магия притянула магию, и это оказалось для меня фатальным.

Магическая молния врезалась в меня и после ослепительной вспышки боли я очнулась парящей посреди серого тумана.

Не нужно много ума чтобы понять, что живой и здоровой уйти от фонтана мне не удалось.

Не радовали меня даже предположения, что все студенты, устроившие мне ловушку, тоже должны были серьезно пожалеть о своем решении обидеть меня.

Среди странного тумана я бродила очень долго. Здесь не было ориентиров, да и само понятие времени практически отсутствовало. Обычные для живого человека состояния как голод или жажда здесь тоже отсутствовали. Но это не мешало медленно утекать моей жизненной силе. Исподволь, незаметно и неслышно туман вытягивал из меня остатки сил.

Дальнейший текст будет выложен на продамане — ссылка на страничке произведения