Глава 9

 – Родич, не спи! Проснись!

Криджи шевельнулся и сел. Под ним была хвоя, холодная, мокрая. Лес утопал в тумане, белые волны цеплялись за стволы, за низкие ветки. Рядом, на земле, сидела белка – теребила коготками рукав его куртки, смотрела встревоженными черными глазами. Уши белки часто вздрагивали, словно пытались уловить дальний звук.

Криджи прислушался. Да, где-то за туманом звучали голоса, шелестели шаги, скрипела натягиваемая тетива. И вспыхивали огоньки, дальняя вереница факелов, движущаяся, стремящаяся замкнуться в кольцо.

– Родич, беги! – Коготки царапнули ладонь, голос белки стал настойчивым, нетерпеливым. – Торопись! Скорее, сейчас, а то будет поздно!

Криджи кивнул, вскочил на ноги – и проснулся по-настоящему.

Звездный свет серебрил комнату. Было тихо, ни разговоров, ни шагов, даже мышь не шуршала под половицей. Глубокая ночь, лучшее время для бегства.

Криджи вытащил из-под кровати сверток со своей лесной одеждой. За зиму штаны стали коротковаты, едва доставали до щиколоток, зато куртка теперь была впору, не болталась, не свисала рукавами. Криджи спрятал городскую одежду в мешок, где уже лежали одеяла и припасы, затем подхватил второй баул – для Йи-Джен – и выскользнул в коридор.

У ее двери замешкался. Вспомнил, как вчера Милин встретила их в прихожей, как радовалась первоцветам. Заметила браслет на запястье Йи-Джен, но та лишь опустила глаза, а потом ответила что-то невпопад и убежала наверх. Что будет с Милин, когда дочь исчезнет из города? Но Йи-Джен нельзя здесь оставаться, нужно торопиться, а то будет поздно.

Криджи мотнул головой, осторожно пробрался в комнату.

Окно было приоткрыто, прохладный ветер теребил край занавески, тек по полу. Все тонуло в сплетении теней, и Криджи не мог вспомнить, где комод, где шкаф, что скрывается за темными очертаниями. Но потом различил кованую спинку кровати – и все стало знакомым. Уже не боясь уронить что-нибудь, загреметь стулом или лампой, Криджи подкрался к кровати.

– Йи-Джен, не спи! – Ему почудилось, что голос белки вплетается в его шепот. – Просыпайся!

Йи-Джен лежала, укрывшись с головой одеялом, и не услышала, не шелохнулась. Криджи затормошил ее, повторил настойчиво, тихо:

– Проснись, проснись!

Йи-Джен вынырнула из-под одеяла, взглянула на Криджи.

Ее глаза мерцали в темноте, и на миг он застыл, завороженный. Йи-Джен села, настороженно огляделась, спросила чуть слышно:

– Что случилось? Кто-то приехал?

Ни в ее жестах, ни в голосе уже не были и тени сна.

– Нет, я видел сон, – ответил Криджи, и Йи-Джен кивнула, поняла. – Нужно бежать прямо сейчас! Я нашел вещи для дороги, надень, тебе должно быть впору.

Он запнулся, стыд прилил к лицу, обдал жаром. Если сейчас она скажет: «Нашел? Ты украл их», – то будет права. Один, тайком, Криджи изучал заброшенные комнаты третьего этажа, искал, что можно взять с собой в дорогу. И в одном из скрипучих шкафов нашел старую, но прочную одежду. Должно быть, много лет назад, когда дедушка Йи-Джен был ребенком, эти вещи сшили для него, – но он вырос, не успев их износить.

– Давай скорей сюда, – прошептала Йи-Джен.

Криджи вытащил из баула одежду, пахнущую временем и пылью: высокие сапоги на толстой подошве, штаны с кожаными нашивками на коленях и плотную куртку с капюшоном.

– Сложи сюда то, что возьмешь с собой, – сказал Криджи и указал на баул. – Я посторожу в коридоре.

Из дома они выбрались незамеченными: спустились по лестнице, пересекли нижний зал, молчаливый и темный. Йи-Джен замешкалась возле комнаты Милин, но потом упрямо тряхнула головой и пошла дальше. Криджи осторожно отворил дверь в кладовку, – петли протяжно скрипнули, и страх обдал ледяной волной. Но дом по-прежнему спал, ничего не услышал.

Окно в кладовке не запиралось, – Криджи заметил это еще осенью. Щеколда была сломана, любой порыв ветра распахивал раму, служанка вечно сетовала на это. Пусть так будет и утром – она просто закроет окно, и до завтрака никто не хватится беглецов.

Они взобрались на бочку, оттуда на подоконник, а потом вниз – в холодную весеннюю ночь. Старая яблоня подставила ветви, помогла перелезть через ограду.

На улице было также пустынно и тихо, как в доме. Криджи хотел предупредить: не нужно спешить, лучше ступать медленно, неслышно, но Йи-Джен догадалась сама. Они крались по городу, погруженному в забытье, и Криджи казалось, что их окутал волшебный плащ, и для всего мира они теперь – лишь тени. Никто не встретился по пути, только собака залаяла за дальним забором и смолкла.

Когда дома остались позади, Криджи ускорил шаг. Йи-Джен шла рядом, не отставала, смотрела вперед и ни о чем не спрашивала. Дойдя до реки, они остановились.

Ночной мир казался незнакомым. В темноте река стала громче: угрожала, предрекала опасность. Где-то вдалеке кричала речная птица – звала кто-то или хотела напугать? Другой берег тонул во мраке, даже края леса было не разглядеть.

Но звезды над головой сияли по-прежнему: огромные, близкие, гроздья небесных огней.

– Мы пойдем туда, – сказал Криджи и махнул рукой. – Вниз по течению реки.

– Да, – кивнула Йи-Джен. – К твоему народу нам нельзя, у них первым делом спросят.

Сердце тихо заныло при мысли о доме, и Криджи прикусил губу, стараясь не выдать себя. Что, если побег принесет беду? Вдруг разрушит дружбу горожан с лесными племенами? Что тогда скажут родные при встрече? Старшая Ро, наверное, только взглянет сурово и отвернется. Аэш скажет: «Ты должен был думать о племени, больше ни о ком!» Отец вздохнет, расскажет, чем все обернулось, и простит, наверное. А Стрекоза? А остальное племя? Поймут ли старейшины, поймет ли шаман?

Да. Раз белка велела спешить, значит, все правильно. Незачем дружить с городом, который так жесток к своим. Так жесток к Йи-Джен.

Криджи сделал глубокий вдох и сказал:

– И вверх по течению, к горам, где живет твой отец, мы не можем пойти. Туда тоже пойдут искать. И в ближайшие города пойдут. Нам нужно уйти как можно дальше...

– К морю, – договорила Йи-Джен и взяла его за руку.

И, не оглядываясь, повела вперед, вдоль русла реки.

«К морю», – повторял про себя Криджи и пытался представить, сколько идти туда. Память чету разворачивала картины, одну за другой: река вливается в другой поток, полноводный даже самым жарким летом. Тот течет через леса, петляет в холмах, падает с высоты на равнину. Несется к морю, которое когда-то переплыли предки Криджи, к соленой воде, к бескрайнему простору.

Криджи улыбнулся и взглянул на Йи-Джен. Ее глаза вновь мерцали, своим светом и отражениями звезд.

– Лучший путь – всегда вдоль реки, – сказал Криджи. – Мы не заблудимся.