Глава 6. Молчаливые духи птиц

Серое утро поднималось над болотами и прошивало лёгкую бледно-коричневую штору солнечными лучами. Тревожило ярким светом ноющие глаза, в которые, казалось, бросили горсть песка. Надя сидела, уткнувшись лицом в ладони, и думала, как же сильно она хочет спать, но всё равно не могла задремать даже на минуту.

Она в очередной раз потёрла глаза — легче так и не стало — и снова собрала перед собой разбросанные по столу схемы.

— Так, если сон про побег и правда был сном Алины, тогда про похороны — чей? — Она изо всех сил зажмурилась. — Ужас, голова не работает. Я слова в предложения связываю еле-еле.

— Иди ляг, — мертвенно спокойно предложила Сабрина, ни на секунду не отрываясь от созерцания собственного меча. Блики света играли на лезвии. Сабрина рассматривала его и так, и эдак, искала то ли незаметные трещинки, то ли пыль. Она могла проводить так часы. Это было её любимым занятием, сколько Надя себя помнила.

— Ну да, — буркнула она. — Там под окном кто-то ходит, а я «иди ляг»? С ума сойти!

Они втроём сидели на кухне с того самого часа, когда гости с сухими шуршащими голосами позвали к себе. Шаги долго звучали за окнами, порой невидимые коготочки принимались скрестись в дверь. Иногда казалось — шаги раздаются уже в прихожей. Надя видела, что Сабрина напряжённо наблюдает за дверным проёмом, и понимала, что ей не чудится.

Но в кухню никто не вошёл. Судья не шевелилась. Она сидела напротив них, сгорбившись, устало подперев голову рукой, но не спала — широко раскрытыми глазами смотрела на потрескавшуюся старую клеёнку, заменяющую здесь скатерть.

Не так давно шаги стихли. Ровно перед тем, как солнце прошило лучами лёгкую штору.

— Никто там уже не ходит. Всем призракам пора по домам. — Сабрина усмехнулась одним уголком губ и, наконец, оставила меч в покое.

Но Надя её не слушала. Сощурив уставшие глаза, она смотрела на Судью. Та выглядела жутко: запавшие глаза, тёмные круги под ними и трясущиеся руки.

— Давно хотела спросить, — произнесла Надя очень медленно. — Почему ваши сыновья похоронены за оградой кладбища? Это случайность? Или вам было важно похоронить их так далеко, среди самых старых могил?

Судья вздрогнула и не сразу подняла голову, словно Надины слова могли быть обращены к кому-то ещё.

— Что?

— Ваши сыновья, которые наведались к нам в гости сегодня ночью. Почему они похоронены за пределами кладбища? Я слышала, так раньше хоронили магов.

— Глупости! С чего это вы только придумали! — Судья скривилась и собиралась, наверное, сказать что-то ещё, но в дверь постучали.

— Сидите, — бросила Сабрина, резко поднимаясь со своего места. Меч привычно лёг в её ладонь. Стук раздался снова — требовательный, деловой. Он не был похож на всё то, что творилось ночью, но от усталости Наде было всё едино.

— Может, не надо? — робко предложила она, покрываясь мурашками от одного вспоминая о шагах и царапании.

— Выйди, — передразнивая голос ночного гостя, прошелестела Сабрина и тут же рассмеялась. — Перестань.

Она вышла в прихожую и загремела железными засовами. Надя опустила голову на стол — страх отступал, давая место робким насмешкам над самой собой. Сейчас у неё было время посмеяться и подумать, что же всё-таки происходило там, под окном. Было время — ровно до темноты.

Хлопнула дверь. Надя поднялась и пошла за подругой, ёжась от холодного утреннего ветра, впущенного в комнату. Наспех накинув куртку, она толкнула дверь и замерла на пороге. В комнате с бледно-коричневыми шторами было не разобрать, а на улице оказалось совсем светло.

В нескольких шагах от крыльца стояли Сабрина и Рок. Вероятно, услышав, как хлопнула дверь, Сабрина оглянулась и приоткрыла рот, словно собиралась что-то сказать, но так и не решилась. Рок вполголоса произнёс всего одно слово — Надя не разобрала, ветер вдруг рванул в другую сторону, — и Сабрина повернулась к собеседнику.

Решив, что та и так всё расскажет, тем более что Надя основательно продрогла, она захлопнула дверь. Хлюпая носом, ушла в комнату. Есть не хотелось, разве что горячего чаю, но его ведь надо было греть, приносить с веранды ведро с колодезной водой, наливать в чайник. Потом, может быть. Она собиралась всего минуту полежать под одеялом. Согреться и дождаться Сабрину, чтобы выспросить её, зачем так рано утром черти принесли Рока.

Минуту. И не заметила, как заснула.

Она проснулась рывком, резко села и сжала зубы от того, как застучала в виски боль. Сабрина сидела на соседней кровати, привалившись к стене и, нахмурившсь, рассматривала Надин блокнот. Кипа изрисованных схемами листов громоздилась тут же, у её ног.

— Отдай, — ворчливо потребовала Надя, хватаясь теперь за затылок. Сонная одурь никак не проходила, во рту было сухо, в ушах шумело, а ладони стали влажными. — Не люблю, когда мои записи читают. Почему ты меня не разбудила?

— Прости. — Сабрина закрыла блокнот и уложила его сверху бумаг.

— Который час? — Она потянулась к подоконнику за мобильным телефоном, но неверная после сна рука сорвалась, телефон упал на пол. Выпала и отлетела под кровать батарейка.

— Уже около двенадцати, — отозвалась Сабрина, помогая ей достать мобильный из-под кровати. Она перебралась на Надину постель и устроилась на самом краю. — Послушай.

Надя завозилась, сбрасывая одеяло. Пискнул телефон, на его экране ожило приветственное сообщение. Она приложила его холодное тельце к горящей, словно в лихорадке, щеке, но легче не стало.

— Что-то случилось?

— Сегодня утром Рок рассказал мне, что на кладбище нашёл ещё один костёр. И собака в нём была уже побольше. И запах от него весь день по деревне. — Уголки её губ брезгливо дёрнулись. — В общем, если ты хочешь…

— Пойдём, — пробормотала Надя. Сон как рукой сняло.

Птицы больше не кричали. Они безмолвными фантомами сидели везде: на ветках деревьев, на покосившихся памятниках и крестах со стёртыми датами. Пока Надя и Сабрина пробирались в противоположную от ручья часть кладбища, ни одна из птиц не вспорхнула.

Запах мертвечины и палёного мяса становился всё нестерпимее. Надя нашарила в кармане куртки носовой платок и прикрыла им рот и нос. Стало лучше, но ненамного. Ради интереса она махнула рукой на ворону, устроившуюся на обмёрзшей оградке. Та отодвинулась, неторопливо перебрала когтистыми лапами, но не взлетела.

Костёр нашёлся в низине, где из-под тонкой корочки льда просачивалась вода, и шаги отдавались хрустящим эхо среди могил.

— Как здесь можно было развести костёр? — удивилась Надя и взглядом поискала палку — ближе подходить не хотелось, но и подходящей ветки поблизости она не увидела. Сабрина вздохнула за её спиной.

Костёр всё ещё тлел, серый дым валил и, повинуясь ветру, вилял, как собачий хвост — то в одну сторону, то в другую. В десятке шагов от него Надя выломала из сухого кустарника подходящую палку и поворошила ею тлеющие листья. Снаружи они были сухие, словно тот, кто жёг костры с собаками внутри, специально высушил их и принёс сюда. Внутри всё прогорело дотла.

— Да, задачка, — Надя бросила палку и присела на корточки, рассматривая чёрную собаку с опаленной шерстью. Желтоватые зубы скалились на мир. Не поднимаясь, она достала мобильный. — О, связь появилась. Любопытно…

Надя стала набирать один номер за другим. Сначала — Ника. Обычно они работали вместе, но в случае с деревней вопрос встал остро, и отпустили только их с Сабриной. Полились длинные гудки, потом — короткие, потом знакомый всем женский голос заученно и хрипло заверил, что аппарат находится вне зоны действия сети.

На десятом вызове телефон жалобно пиликнул, в нём кончался заряд. Припоминая самые жуткие ругательства и ощущая, как онемели ноги от холода и неудобной позы, Надя принялась набирать номер дежурного. По этому ей просто обязаны были ответить, хоть дежурный, хоть охранник, хоть любой их оперов, вышедших сегодня на работу.

Лились гудки, бежали секунды, телефон снова пискнул, как новорождённый котёнок, и замигал красным значком — батарейка разрядилась до критического уровня. Она почти не поверила, когда в трубке раздался сдавленный расстоянием и помехами голос:

— Да, я слушаю.

— Лейтенант Орлова, — быстро представилась Надя. — С кем я говорю? Ох, Ник, это ты.

Она едва не рассмеялась от облегчения, хоть его голос то и дело прерывался помехами, да и шум на линии связи был кошмарный.

— Мне срочно нужно кое-что узнать. Слушай и не перебивай, ладно? Посмотри, у нас тут староста деревни весьма странная личность. Её координаты у тебя должны быть. Посмотри, она там нигде не причастна? Ты сможешь выяснить?

— Да, — прохрипело по ту сторону трубки. — У тебя всё в порядке?

— Всё. Постарайся быстрее, а то, чую, следующую ночь нам будет тяжеловато. Я позвоню… — Связь оборвалась очень вовремя. Если бы на минуту раньше, Надя не успела бы сказать и половины.

— Надя, — тихо, но твёрдо произнесла Сабрина за её спиной.

— А? — Она покачнулась, но уцепилась за прут ограды и не упала.

— Ты же знаешь, кто это сделал. Зачем ещё подтверждения? Ты же сама мне говорила, что это Комиссар. И никакой он не сумасшедший. Просто неизвестно, чего он хочет. Мы можем взять его прямо сейчас и допросить с особым пристрастием.

Надя щёлкнула крышкой мобильного и сунула его в карман.

— Можем, да, — вздохнула она. — Только я уже ни в чём не уверена. Понимаешь — ни в чём. Тот, кто жёг костры на кладбище — маг. Но зачем ему нападать на Судью? С другой стороны, если я права, и дети Судьи на самом деле похоронены за оградой кладбища, то маг — она. А вот Алина…

Надя прикусила губу.

— Да чего ты вообще ждёшь? — Сабрина обошла её и встала сбоку, так, что Надя видела её боковым зрением, и всплеснула руками. Та отвернулась и, нащупав в кармане мобильный, снова щёлкнула его крышкой — нервно.

— Я думала, они успокоятся. А они разошлись ещё больше.

Она обернулась и уставилась на ближайшую могилу. Почти что стёршееся имя на ней — Ано — показалось Наде смутно знакомым.

Надя поплескала на лицо тёплой водой, это было самое приятное за последние несколько дней. Она глянула в подвешенное тут же, в углу кухни, зеркало, поправила волосы и тяжело вздохнула. Из зеркала на неё смотрел ночной призрак — никак не лучше. Даже губы побледнели и истончились.

— Хочешь чаю? — поинтересовалась из противоположного угла комнаты Сабрина.

— Ничего не хочу. — Она представляла, что сегодня придётся ещё раз идти на кладбище, чтобы позвонить Нику, и от этого каждый раз внутренне вздрагивала. — А где Судья, не знаешь?

Сабрина, наливая кипяток себе в чашку, пожала плечами.

— Наверное, работает.

— Лучше бы ей дома посидеть, — вздохнула Надя, опускаясь на табурет. Она стянула у Сабрины из-под носа кружку с чаем и бездумно отхлебнула. Горло обожгло, но стало лучше — замёрзшие чувства начали оттаивать.

Сабрина потянулась за ещё одной чашкой.

— Ну хорошо, давай мыслить логически, хотя в нашем случае это и звучит глупо, — Надя коротко и нервно рассмеялась. — Допустим, деток Комиссар поднял, чтобы Судье отомстить, только вот за что?

— Да? И почему тогда детки к нам-то прицепились? — поддержала разговор Сабрина, бросая в кипяток два сахарных кубика. Она сузила глаза и глянула на Надю выжидающе. Сахар в чае таял, становился рыхлым, как весенний снег. Надя задумчиво потыкала в него своей чайной ложкой.

— Ты хоть бы поинтересовалась, в чьей комнате мы ночуем. Сама посуди — две кровати, сама комната небольшая. Очевидно, это бывшая детская. По всем законам призраков они просто обязаны были к нам прицепиться. Только всё равно, ну зачем это Комиссару? Ведь он должен был понять, что я догадалась, и затаиться, а не наводить на себя ещё больше подозрений.

Сабрина подтянула чашку поближе к себе и положила руку на стол — как будто отгородилась.

— Может быть, он устал ждать? Хочет, чтобы мы испугались и поскорее сгинули отсюда вместе, с Судьёй или без неё … — Сабрина красноречиво повела глазами в сторону окна. Там, невидимая за туманом, была железнодорожная станция.

В доме на мгновение стало так тихо, что они услышали, как громко тикают часы. Но потом из дальних комнат раздались шорохи и бормотание: Гала затеяла уборку. Надя прикрыла глаза и усмехнулась.

— Да. Всё как будто сходится, но меня кое-что настораживает. — Она постучала ложкой по столу, но ритм быстро сбился. — Если Комиссар и правда всё вёл к этому, он должен был убедиться, что мы арестуем именно Судью. Ну, подкинуть нам улик. А у нас до сих пор на неё ничего нет. Со стороны Комиссара это глупо.

Надя хлопнула ладонью по столу, от чего чай выплеснулся через край чашки, и вскочила.

— Вот смотри, к каждому из умерших приходили. Или Алина — если у неё просили помощи. Судья — она как официальное лицо. А Комиссар вообще мимо пробегал.

От хождения из угла в угол быстро устали ноги, а ответы так и не нашлись. Надя прижалась лопатками к дверцам буфета и закрыла глаза, откинув голову.

— Есть ещё одно. Если я правильно угадала, то сон про побег и правда принадлежит Алине. Эдакий кошмар — как она сбежала от ненавистного отчима и всё боялась, что он её догонит. Но остаются ещё два сна: о смерти и о войне.

— Постой, — не выдержала Сабрина и со стуком поставила чашку на стол. — Откуда ты вообще берёшь эти сны? Тут полно людей. Мало ли кому могла присниться всякая чушь.

Надя приоткрыла глаза и уставилась в низкий потолок. Крашенная белым фанера кое-где протекла, серые разводы, как причудливые растения, расцветали над буфетом и в углах.

— Видишь ли, логикой тут вряд ли можно обойтись. Если так судить, сильнее всего я связана сейчас с теми, с кем разговаривала чаще всего. А это: Алина, Судья и Комиссар. Значит, их сны ко мне и приходят.

— Почему ты не берёшь в расчет меня и Рока? — фыркнула Сабрина, явно недоверчиво покосившись на Надю. Может быть, её и удивило попадание прямо в цель со сном Алины, но вот всё остальное казалось явным бредом. Призраки, костры на кладбищах — это ещё куда ни шло. Но перепутанные людские сны — явно слишком даже для Нади.

— Всё очень просто. Ты же сама говоришь, что никогда не видишь снов. А вот Рок, — Надя покусала губы, задумчиво разглядывая чуть провисшие белые картонные квадраты. — Мне кажется, я сегодня видела его сон. Днём. Я стояла, а вокруг была чёрная пустота. Я поняла, что сон его. — Она дёрнула плечом. — Интуиция. Или нет. Опыт. Так как ты думаешь, кто умирал, Судья или Комиссар? И кто из них искал загадочного Ано?

— Пойдём на кладбище, — выдохнула Сабрина, тяжело поднимаясь из-за стола. — Скоро стемнеет. Не хочу там бродить по темноте. Ну их к чёрту.

В ножны, подвешенные за спиной, она вложила меч.

В прозрачных сумерках тучи на небе разошлись и обнажили растущий месяц, тоненький и бледный. Сабрина смотрела на него всё то время, пока они шли к кладбищу. На улицах ещё попадались люди, но и те норовили попрятаться по домам, как будто страшная история о призраках успела разлететься по округе. Но с чего бы Судье болтать?

Кладбище встретило их угрюмо — хлюпающей под ногами сыростью и птицами. Сотни птиц на оградках, на крестах и на деревьях, в полумраке их, казалось, стало ещё больше, чем днём. Ни одна не шевелилась, не вскрикнула, не шарахнулась от них, идущих напролом через подступающие очень близко друг к другу могилы и хрупкий осенний кустарник.

— Они как будто бы загипнотизированы, — нашла Сабрина подходящее слово и протянула руку к ближайшей — та не шевельнулась, даже когда Сабрина коснулась её перьев. Перья трепал ветер.

Не отвечая, Надя сунула руку в карман за телефоном и тут же зашипела сквозь зубы.

— Я забыла его зарядить. Дай мне свой, а?

Когда она получила мобильный Сабрины, голубоватый свет озарил её сосредоточенное лицо, Надя поводила телефоном из стороны в сторону, и по тому, как дёрнулись в улыбке её губы, Сабрина поняла, что сеть нашлась.

Они не дошли до второго костра с десяток шагов и остановились в узком проходе. Это заставляло Сабрину то и дело оглядываться: места для манёвров не было никакого. Но Надя спокойно тыкала в кнопки телефона и вскоре приложила трубку к уху, слушая длинные громкие гудки. На такие могли бы сбежаться все сущности с кладбища.

Сабрина обнажила меч и оттеснила Надю за ограждение — калитка проржавела и валялась на могильном холмике так давно, что её едва можно было различить за слоем прошлогодних листьев. Надя послушно отошла, а Сабрина получила хоть небольшое, но всё же пространство. Незамеченным бы к ней никто не подобрался.

— Ник? — проговорила Надя, опасливо прикрывая рот ладонью. — Ну что там?

Она слушала его, иногда просила повторить. Помехи шипели так громко, что их слышала даже Сабрина, а вот голос Ника — нет. Но Надя то и дело согласно отзывалась.

— Хорошо, я попробую, — сказала она, наконец, и это было первая длинная фраза, сказанная ею за последние несколько минут. — Нет, не нужно помощи. У нас всё в порядке, днём я немного преувеличила. Спасибо тебе.

Надя закрыла телефон, отключилось голубое мерцание. Сабрина оторвалась от наблюдения за кладбищем. За всё время — ни постороннего шороха, ни движения. Только от ветра иногда покачивались ветки кустарников.

— Что там?

Надя прижала мобильный к щеке, но ей не стало легче — телефон слишком нагрелся в руках, чтобы быть прохладным.

— Он сказал, что Судья во время войны работала медсестрой в госпитале. Госпиталь разрушили, все, кто там был, погибли, а она осталась в живых, и это странно. Через такую мясорубку, как сказал Ник, мог было пройти невредимым только сильный маг. — Она запнулась. — Пойдём уже отсюда, а то действительно жутко из-за этих птиц.

Сабрина не возражала. Уже достаточно стемнело, чтобы силуэты птиц, крестов и деревьев слились в один шевелящийся от ветра сумрак. Холод пробирал насквозь, через свитер и куртку, это был уже настоящий зимний холод, не какая-нибудь осенняя прохлада.

— И кто проводил ритуал, по твоему мнению? — задала она один единственный вопрос. — Комиссар? У нас, кажется, появились ещё варианты.

— Я не знаю, что там на счёт плесени, которую маг должен есть перед ритуалом, но Алина при мне ела яблоко, — буркнула Надя и отстала на полшага — видимо, собиралась ещё подумать.

…Они едва различили деревню между темнеющим небом и чёрным простором болот. Свет не горел ни в одном окошке. Только подойдя ближе, Сабрина разглядела дома, хоть никогда и не жаловалась на зрение. С пригорка казалось, что они жмутся друг к другу, как испуганные животные. На улицах стояла обморочная тишина, и было безлюдно.

— Чёрт побери, — выдохнула Надя, замершая за плечом Сабрины. Она тоже заметила. Не могла не заметить.

— Пойдём, — хмуро отозвалась та.

Легко спустившись с пригорка по подмёрзшей грязи, они скорее интуитивно, чем осознанно выбрались на нужную улицу. Фонари — большая роскошь для такой деревеньки, но всё равно, каждую ночь здесь горело несколько, и главный — возле дома Судьи. Сейчас не горел ни один, а изо всех окон на них таращился непроглядный мрак.

— Слушай, — пробормотала Надя, — если всё так, то что же тогда получается? Комиссар появляется в деревне после войны, строит из себя умалишённого, проводит ритуалы, вызывает призраков. А Судья, вообще-то, тоже натворила там дел.

Они переглянулись.

Надя вцепилась Сабрине в локоть, и та не стала возражать, хоть в таком положении отбиваться от сущностей ей стало бы очень неудобно. Поборов желание постучаться в первый попавшийся дом, Сабрина вывела их на большой перекрёсток — за ним как раз уже виднелся высокий забор Судьи. Чтобы открыть хитро расположенный засов пришлось доставать мобильный и светить им.

Но они вошли. Ключом открыли входную дверь и попали в прихожую, тёмную, то тёплую, и это было уже неплохо, потому что от холода начинали неметь пальцы. Надя сползла вниз по стене, делая вид, что расшнуровывает кроссовки, но Сабрина чувствовала, что её колотит дрожь.

Из глубины дома послышались голоса — спокойные и деловитые, и от сердца тут же отлегло. В прихожую заполз жёлтый лучик света, а потом показалась сама Судья со свечкой в вытянутой руке.

— А, пришли, — произнесла она привычно ворчливым тоном, но Сабрине в этот раз почудилось облегчение в её голосе. — У нас тут свет отключили. Я уже звонила, авария какая-то на станции.

— Когда включат? — поинтересовалась Надя из своего угла.

На кухне гремела посуда, наверное, Гала решила всё-таки, не смотря на катаклизмы, накрыть стол к ужину. Она единственная в доме проспала всю ночь, счастливо не слыша никаких шагов и стуков.

— Да чёрт его знает… — махнула свободной рукой Судья, так что дрогнул огонёк свечи.

И тут Сабрина не выдержала.

— Хватит уже поминать чертей, их тут и без вас хватает, — прошипела она, сунула меч в ножны и, отодвинув хозяйку дома, прошла в комнаты.