Петля

— Крисс, — закричал он и проснулся.

Но Крисс не было. Валежник и костёр были, даже кружка была. Но Крисс не было, словно он выдумал её. Его заплаканное лицо остывало и костёр потухал. Сергею опять стало холодно. Он встал с валежника ступил на снег. Тлеющие угли передавали пульсирующие импульсы по снежному покрову ледяного мира. Он чувствовал волны тепла под босыми ногами. Лес начал постепенно оттаивать.

Импульсы тепла превращали снег в взвесь смешанный с грязью. Ноги противно утопали в этой жиже, начинённой опавшими иглами. Снег испарялся, оставляя легкий туман. Лёд таял с веток, с крон, крупными каплями стекая по стволу, размазывая деревья, искажая пространство, словно мир вокруг был нарисован на холсте и теперь его смывали, смазывали, превращая в черновой набросок. Четкость линий и деталей исчезала. Оставались грубые мазки. Стало трудно идти по взвеси из подтаявшего снега и грязи, она противно чавкала под ногами. Он падал в жижу, пачкался, но боялся отряхнуть её, словно вместе с ней сотрёт и себя.

Молодой мужчина снова шёл по коридорам леса, словно по лабиринту, сворачивал, но оказывался в идентичном месте, словно застрял на картине импрессиониста, нарисовавшего зимний лес. Деревья вокруг теряли форму, становились абстрактными, превращались в сплошные стены, в бесконечный серо-бурый тоннель с дверью где-то далеко впереди.

Коридор стремительно ссужался, а за спиной снова послышался зловещий крик крылатого преследователя. Сергей должен был успеть выбраться до того, как его расплющат стены или застигнет невидимый враг. Но чем быстрее он бежал, тем уже становились стены и дальше дверь. Вскоре ему пришлось протискиваться между стенами, которые оказались мягкими словно тоже состояли из серой жижи с вкраплениями антрацита. Субстанция обволокла его, поглощая тело сантиметр за сантиметром. Сергей всё ещё пытался вырваться и дотянуться до двери, но жижа словно парализовала. Он увяз и стены сомкнулись, поглотив его, залив антрацитом, который померк. Молодой мужчина оказался в кромешной темноте. Но к своему удивлению, он не задохнулся. Сергей продолжал дышать, чувствовать, словно его окутали прохладной простынею, только ничего не видел. Он слышал, как дышит. Потом ощутил, что сидит, ещё позже почувствовал предмет в руках.

И тут резко загорелся экран телефона с игрой у него в руках. Оказалось, он сидит в кресле. Потом зажегся вечер за окном, словно его включили. Он по очертаниям сориентировался, что находится в спальной. Зажегся светильник на ночном столике возле кровати, а следом проём двери в ванную. Свет вырывал каждый предмет из темноты, или скорее матрица проецировала нужные декорации, восстанавливала запомнившееся. За дверью ванной раздался звук фена. Майя сушила волосы. Он с трудом отрывал взгляд от экрана телефона. Бегающие картинки словно гипнотизировали его, отвлекали от происходящего. Вот Майя вошла в комнату, одевается, что-то говорит ему, уходит на работу, возвращается, спит. Каждый раз заново запускалась игра в телефоне, и всё повторялось с небольшими отклонениями в деталях, одежде. А он неизменно сидел в кресле и играл.

Сергей хотел выбраться, взять Майю за руку, обнять, поговорить, рассказать, что знает о её секрете. Но каждое его движение запускало комнату заново. Она снова в душе, он сделал шаг, который давался невероятными усилиями. Она читает книгу. Ещё шаг — она слушает музыку в наушниках, лежа на кровати. Шаг. Она почти рядом, что-то ему говорит, злится. Он может даже до неё дотянуться. Но пока он это делает, словно разрезает плотное пространство своим движением, она уже выходит из комнаты и хлопает дверью.

Куда же он направлялся? К кровати. Когда-нибудь он дойдёт до кровати и дождётся ее. Мелькал перезапуск, словно проходили дни, недели, месяцы. Его желание достичь цели усиливалось, но она всё реже находилась в комнате. И вот он возле кровати. Она рисует ромашки. Перезапуск. Она спит. Шаг — она спит. Спокойное дыханье. Исчезла тревожность и разгладились едва заметные складки между бровями. Её рука замерла на простыне. И он может до неё дотянуться .

— Майя, — произнёс Сергей и прикоснулся к руке. Но, вместо нежной кожи и тепла, почувствовал шершавое, грубое. Обман зрения рассеялся. Начал падать крупными хлопьями снег, а под рукой оказалась ветка филиал в форме руки, которую быстро занесло снегом.