Глемас

Глемас

Глемас готовился к высадке. Начальство округлило глаза, когда он заявил, что пойдет на лёд вместе с группой семнадцатого батальона. Пользуясь своим авторитетом, он ничего не стал объяснять. Пусть думают, что хотят. Он и себе не мог объяснить зачем ему идти со штурмовиками. Конечно, надо своими глазами увидеть внутренность корабля предтеч. Любая запись, это уже не то. Но самом деле, нехотя признался он себе, он шёл не по-этому — он не верил, что Кротов погиб. Умом он понимал, что десять дней, прошедшие с десантирования землянина, говорили сами за себя. Даже отбрасывая все другие смертельные факторы, он должен элементарно задохнуться. Запас дыхания у него был всего на пять дней.

В течении первых пяти дней, ещё была какая-то надежда, но с каждым днем она таяла, пока не исчезла вообще. Глемас старался избегать встреч с Джерези. Она похудела, перестала улыбаться и при виде Гронберга у неё на лице возникало такое выражение, что он стал побаиваться капитана-спецназовца.

Сейчас она тоже готовилась к высадке. Неизвестно, какими доводами убедив командование, что ей необходимо на лёд. Хорошо, хоть пойдет в другой группе.

Вчера, на исходе дня, что-то произошло. Оставшиеся неповрежденные истребители наемников, вышли в космос и стали рваться в бой. Это выглядело, как самоубийство. На каждый аппарат, поднявшийся с Тарна, флот мог выставить сотни истребителей. Но, главное было не в этом — зонды, которые флот постоянно запускал на разведку над саркофагом, вчера прощли зону насквозь, и продолжали нормально функционировать. Эксперимент повторили, и успешно. Истребители, преследующие наемников, несколько раз залетали в опасную зону, и вернулись неперехваченными.

Если бы это произошло раньше, Глемас безоговорочно подумал на Кротова. Однако, теперь, по истечении стольких дней, это вряд ли было связано с миссией землянина. Все эти дни, гронец странно чувствовал себя. Он давно научился оправдывать любые потери интересами дела. Гибель Сергея, хотя и не была заложена в плане, но и не была невозможной — война есть война.

Он знал, Кротов и сам это понимал — он был хороший солдат. Но, впервые, где-то в глубине души его грыз червячок сомнения — правильно ли он поступил? По привычке, заложенной в Академии, анализируя свои сомнения, дабы избавиться от них, он пришел к пародоксальным выводам — во всём виноват Кротов. Этот землянин привносил в жизнь других людей что-то такое, что у всех вызывало отклик. Его внутренняя — не показная, честность перед самим собой, готовность выслушать, искренне посочувствовать, и тут же предложить свою помощь. Чего стоит, одно его наивное: «Разведка своих не бросает…». Глемас вспомнил, как отозвался о землянине генерал Гворинс: «Этот парень сделан из чистого металла…без всяких примесей… ржавчина его не возьмет…» А ведь видел-то его всего один раз.

Наверное, Кротову и в голову не могло бы прийти, что кто-то будет о нем так думать, слишком он был простым.

— Правильно Землю закрыли для контактов! — пробормотал МРОБовец, отгоняя неудобные колючие мысли. Снаряжавшийся невдалеке, здоровый как сампоро, спецназовец с удивлением посмотрел на него.

— Не обращай внимания, — улыбнулся гронец. — Это я сам себе.

Он заметил, что к стеллажам идет Джерези. Покрутившись — куда бы сбежать? — он понял, что не успеет, и преувеличенно серьезно стал разглядывать спецназовский короткий игольник.

— Что там интересного? — сухим неярким голосом спросила девушка.

— А, это ты. Здравствуй, — как будто только заметил её, поздоровался агент. Она постарела, отметил он, глядя на похудевшее неулыбчивое лицо. Уголки рта опустились. «Вот у кого действительно горе».

— Глемас, если найдешь Сергея, — она сглотнула. — Или его остатки, хоть что, сразу вызови меня. Сразу!

Не дожидаясь ответа, она развернулась и пошла.

— Конечно! — ответил он ей в спину. «Наверное, она просто заявила командирам, что идёт искать Кротова» — подумал гронец.

Готовились четыре группы. В каждой пять человек. Они должны были на себе проверить главное — то, что Совершенный больше не разговаривает с людьми. Вступать в боестолкновение они должны только в крайнем случае. Если всё так, и нет угрозы перехода людей и техники под управление чужого, тогда высаживается основной десант с наземной техникой. Для подавления возможного сопротивления наемников и зачистки зоны. И только потом сюда запустят МРОБовцев с их высоколобыми специалистами.

Начальство ещё раз посоветовало Глемасу идти в третьей волне. Или хотя бы во второй. Приказать ему они не могли. В полевых условиях, у агента его уровня было право действовать по собственным планам. Отменить его решение мог только работник Министерства уровня не меньше «три плюс». Таких здесь не было, а тревожить из-за этого контору, никто не хотел.

Гронберг не любил силовую оперативную работу. Он считал, что применение всех этих «семнадцатых батальонов», «приданных армейских частей» и прочего «усиления» — это признак плохо проработаной операции. Конечно, иногда, как в этом случае, обойтись без них действительно нельзя. Но даже в таких ситуациях, он старался не лезть в епархию спецназа. Считая, что каждый должен делать ту работу, к которой готовился. В тех редких случаях, когда он шёл в перых рядах, он никогда не требовал себе особой роли, а действовал в общей связке. Уровень его подготовки был ничуть не хуже спецназовской, а в некоторых областях и превосходил её.

Получив, вместе со всеми, расписание его боевой роли в пятерке, Глемас занял своё место в индивидуальной капсуле десантирования. Из соображения выживаемости, от групповых десантных средств отказались. Ремни мягко обхватили его, гронец расслабился и выкинув все мысли о предстоящей операции, постарался вспомнить дом. Это всегда помогало приглушить мандраж перед боем. Каким бы не был крепким и стрессоустойчивым склад его организма, он был всего лишь человек. Гронберг завидовал зардерцам — несколько раз попадал с ними на операции — те могли спать до первого выстрела, совершенно не переживая из-за того, что сейчас возможно последний момент, пока они ещё живы.

На экране перед лицом появилась надпись: «закрыть маску». Тут же команду продублировал голос в наушниках боевого шлема. Глемас автоматически опустил щиток. В шлеме пошли нарастающие сигналы отсчета сброса капсул. Свист оборвался на самой высокой ноте, и в тот же момент Гронберг увидел на обзорном экране звезды — капсула ушла в космос. Через несколько минут приземление. На экране появилось и стало стремительно расти место посадки. Приземление должно произойти почти у самого обрыва стены недостроеного саркофага. Группе гронца предстояло войти в укрытие оттуда-же, откуда заходил Кротов. Через недостроенную стену. Остальные распределились по входам, благо гигантские ворота были ещё не смонтированы.

Как только капсула улеглась на льду, агент принудительно открыл люк и выпрыгнул. В таких случаях, когда десантирование происходит на головы противника, лучше не рисковать и убраться от летающего гроба как можно быстрее. Противник постарается уничтожить эту цель в первую очередь. Она слишком заметна. А человек в бронике с включенным маскировочным режимом, имеет хоть какую-то возможность уйти из под огня.

Отскочив метров на десять, Глемас запрыгнул в выколотую во льду небольшую траншею. Лежа на спине достал из наплечного кармана кассету с «мухами», вытряхнул одну на живот и поднял над собой. Сейчас будет понятно — в силе ещё Совершенный или нет. Камера сначала зависла над поверхностью. Убедившись, что она остается под контролем, Гронберг поднял её выше.

На выведеном на щиток шлема изображении было видно, что все капсулы группы приземлились штатно. На небольшом участке льда, лежали пять серебрянных капель. Спецназовцы, покинувшие аппараты, в обычном диапазоне были не видны. Но в шлеме уже звучал голос старшего, начавшего перекличку своих бойцов. Глемас доложился и выслушал приказ.

Маскировочный режим бронекостюмов был бессилен против комбинированной волновой оптики боевого шлема. На бегу гронец увидел как расплывчатые мерцающие фигуры, одна за другой, подбегают к, вырастающей изо льда, исполинской недостроенной ферме и замирают у её подножия. Подбежав, Гронберг стукнул старшего по плечу и знаком показал, что готов. По привычке, все старались как можно меньше светиться в эфире. Мухи поднятые на предельную высоту показывали панораму стройки. Впереди по ходу рядами стояли контейнеры и строительные машины. Дальше за ними круглые модули для персонала. С другой стороны от склада техники Глемас увидел то, что породило всю проблему Деги. Из подо льда торчал борт чёрного корабля. Недалеко виден был вход в подлёдный тоннель. Над ним высилась арка с надписью. Увеличив изображение, Гронберг прочитал: «Совершенный». «Лаконично» — усмехнулся агент.

Командир группы повернулся к МРОБовцу:

— Идем вниз? — хотя подразумевалось, что Глемас обычный член группы, но командир, наверное, хотел показать, что признает опыт разведчика, и не забывает о его звании. Подтверждая, гронец коротко кивнул.

Первая двойка выбежала на открытое пространство. Пробежав до половины, они присели и выставив игольники стали прикрывать следующую двойку. Спецназовцы пробежали до входа в тоннель, и тоже присели, направив оружие в разные стороны. Замыкающим был Гронберг.

Оставив наверху одного десантника, остальные начали спускаться. Мухи быстро долетели до нижней площадки. Чисто. «Когда же конец этой лестнице?» — Глемас уже сбился, подсчитывая количество лесничных маршей. В самом низу, в конце кортенького тоннеля находилась вделанная прямо в толщу льда разделительная переборка. Герметичная дверь в её центре не имела никаких устройств для открывания. Пройдя по всей переборке детектором, и ничего не найдя, командир скомандовал:

— Вскрывай!

Один из спецназовцев скинул ранец, достал термошнур и прилепив на дверь, показал остальным, чтобы отошли. Раскаленный кусок бронеплиты вывалился на лед и зашипел, окутавшись паром. Пара мух, сразу влетели в отверстие. Это оказалась шлюзовая камера.

— Значит в корабле, есть своя атмосфера, — констатировал спецназовец. Глемас согласно кивнул, и добавил, показывая на вскрытую дверь:

— Теперь, не будет.

В ответ десантник лишь развел руками — что поделаешь, другого способа нет.

Спецназовец уже возился со второй дверью. Пройдя еще через один прорезанный проем, они оказались в трап-шланге. Такие подаются к кораблям в космопорту для выхода пассажиров. Мухи, быстро миновавшие изгибающийся коридор, показали глухую черную стену. Через минуту, десантники и сами с интересом глядели на чёрную, абсолютно гладкую стену, к которой присосался второй конец штром-трапа.

Вот он — черный корабль! Глемас специально просмотревший всю информацию о предтечах и их кораблях, поразился соответствию навания и действительности. Казалось, обшивка просто поглощает свет направленный на неё. Только чернота космоса могла соперничать с этим цветом.

Спецназовцы, не вдаваясь в тонкости цветового решения обшивки корабля, уже проверяли детекторами место предполагаемого входа. Через пять минут, разочарованный сержант, скомандовал саперу:

— Жги! — и, обращаясь к Глемасу, добавил. — Не пойму, если шторм-трап закреплен здесь, значит вход тоже должен быть здесь. А тут цельная стена…

Шнур приклееный на черную бархатистую поверхность, разгорелся белым невыносимо ярким светом. Лишь потемнешие щитки шлемов спасали глаза. Дождавшись, когда он сгорел дотла — мелкие искры упали на ребристый пол трапа — Глемас подошел к стене. Согласно информации выведенной на щиток, стена оставалась абсолютно холодной. Он даже потрогал место где горел перед этим шнур. Как будто через перчатку что-то можно почувствовать.

— Что будем делать? — он посмотрел на спецназовцев. — Надеюсь, взрывать вы пробовать не будете?

— Эту стену пробить можно только бортовым главным калибром орбитальной крепости, — в тон ответил десантник. — Да, и то, вряд ли получится.

— Уходим, — старший посмотрел на коммуникатор на запястье. — Скоро начинают армейцы. Как бы под удар не попасть.

«Главная задача группы выполнена, — подумал гронец. — Совершенный никому в мозги не влез. А, моё дело, похоже, пока безрезультатно. Может, Джерези найдет какой-нибудь след».