Часть 4

— Никогда бы не подумала, что шмели едят конфеты… — Лин недоверчиво смотрела на то, как Дан клал очередную карамельку на стол, и шмель жадно засасывает её в свой хоботок. Карамелька представляла из себя просто кусочек жжёного сахара, многие могли легко сварганить их у себя на кухне. — Ты его не отравишь?

— Не! Он только ими и питается. — и правда, шмель ещё больше распушился и выглядел в разы здоровей, чем был. — А, ну ещё глюкозой в таблетках. Степан Талич нам такие давал, помнишь? Только он сейчас занят… Евгеша, плюнь! — Данька искренне поражался тому, что его питомец вроде бы и шмель, а тянет всё в рот, как таракан. Точнее, в хоботок. — Не ешь бумагу!

Евгеша воззрился на него с искренним недоумением. Как так — не есть бумагу?! И моментально отгрыз от листа ещё кусочек.

— Всё, можешь не переводить на него сахар. Он и бумагой прекрасно поужинает. — Виктор засмеялся и ткнул сидящего на тумбочке шмеля пальцем в бок. Тот только посмотрел на него укоризненно, поджал лапки и лёг на брюхо. Переваривать.

На улице уж давно стемнело. Хотя Старший, наверное, ещё работает…

Дан погладил шмеля по спинке, и он издал что-то, похожее на урчание. Резко разорвал тишину голос Степана Талича из рации, почти крик:

«Ко мне в лабораторию, срочно!»

В кровь ударил адреналин. Спать резко перехотелось. Они, забыв про всё, кинулись к двери и чуть не столкнулись там, однако быстро разминулись. Быстро обули ботинки и выскочили, в чём были, а были уже в пижамах, потому что собирались просто побеседовать на ночь и разойтись. Только Лин смогла набросить куртку, потому что это была её палата.

Коридоры проскочили на одном дыхании, а кому одного дыхания не хватило, для тех на втором. Тем не менее, темпа никто не сбавил. До лаборатории в подвале было ещё достаточно расстояния, однако и Степан Талич бежал к ним навстречу. Они столкнулись в главном холле.

— Одного мутанта не хватает! — просипел он, пытаясь восстановить дыхание. — Из того, которые в тяжёлом состоянии!

— От которых отказались?! — Дан моментально всё понял.

— Именно! Никто его не видел, на нижних этажах Мих с Генкой проводку проверяли. Это те, которые близнецы. Куда он мог деться?

— На нижних этажах… — Виктор задумался.

— А наверху кто-нибудь был? У чердака, скажем. — закончил его мысль Дан.

— Нет. Но… Вход на чердак заперт.

— Так и пропавший-то — мутант! — Лин прекрасно понимала, что взломать или даже банально сжечь замок мутанту ничего не стоит.

Все безмолвно переглянулись и ринулись наверх. Степан Талич стал помаленьку отставать, эх, годы уже не те… Крикнул, что догонит. Правда, так и не понял, услышали его или нет…

Второе дыхание закончилось, а третьего вроде не бывает, так что и друзья добежали, еле дыша. Казалось, что вокруг вовсе нету кислорода, что было, конечно же, обманчиво.

Дверь на чердак была, ожидаемо, распахнута. Замок выгорел в хлам. Почему не сработала тревога, разбираться было некогда. Это можно сделать и потом.

Когда они выбежали на крышу, воздуха стало больше, как и ночной прохлады. Однако холодно не было, все просто пылали от жары после бега и волнения.

После привычного глазу света они не сразу сориентировались в темноте, а уж фигурку, одиноко стоящую на краю крыши, они заметили, лишь внимательно оглядевшись, и то только по белому пятну больничной пижамы.

— Я всё равно прыгну. — бормотал парень, опасно балансируя на бортике. — Я всё равно решусь.

— Стой, дурень!!! — рявкнул Виктор и кинулся к нему, однако он обернулся, пошатнулся и чуть не упал уже сейчас. Помогло ему лишь то, что он рефлекторно взмахнул руками, и на эти же руки с обидой посмотрел. Его длинноватые русые волосы под ветерком забивались в глаза и рот, однако он не обращал на это внимания. Зачем? Всё равно скоро ничего не будет. Виктору пришлось остановиться. — Ненормальный… Слезь оттуда!

— Слезу. — легко огласился парень и глянул вниз, в пропасть.

— Да не туда слезь, сюда слезь!

Виктор продолжил подходить к нему осторожно, непонятно почему надеясь, что он этого не заметит. Зря надеялся.

— Уходи! — он кинул в Виктора какой-то заряд, взорвавшийся у него в ногах. Мужчине пришлось резво отпрыгнуть в сторону. Машинально отметил боковым зрением, что не видит ни Дана, ни Лин. А, вот же они!

Дан подкрадывался к парню справа, а Лин — слева, пользуясь тем, что он сосредоточил всё своё внимание на Викторе. Парень заметил его взгляд и чуть приобернулся. Виктор, испугавшись, что он заметит кого-то из них, без колебаний взялся отвлекать его внимание.

— Ты совершаешь большую ошибку. — прозвучало глупо, как в каком-нибудь заезженном драматическом фильме, однако ничего умнее в голову не пришло.

Парень снова уставился на него.

— А что мне ещё делать? Меня предали. Я умираю. Так какая разница — завтра или сегодня? — парень продолжал разговор, чтобы неосознанно оттянуть прыжок.

— Ты только успокойся… Мы с тобой. Есть люди, которые тебя поддержат. — Виктор старался, что бы, раз уж просто отвлекает внимание, донести до него хоть толику сомнения.

— Какая разница? У меня нет шансов.

Он мельком глянул вниз. Голова закружилась буквально на секунду, но и этого хватило, чтобы потерять равновесие. Парень качнулся, чтобы устоять, но одна нога соскользнула… Он слабо вскрикнул.

Дан подпрыгнул с намерением схватить самоубийцу за руку. Лин тоже рванулась к нему, чтобы поймать, однако её рука только зря махнула в нескольких сантиметрах от ладони парня. И он ухнул в темноту…

Не успели.

Лин и Дан глядели вниз, однако разглядеть там что-то не представлялось возможным. Виктор в панике оттянул их оттуда, хотя они даже и не сопротивлялись. Добежавший Степан Талич поднял тревогу…

***

Всё остальное происходило как в тумане. Дан пытался утешить сестру, хотя у самого из глаз катились слёзы. Виктор пытался хоть как-то привести к жизни их обоих, хотя у него самого дрожали руки. Их отправили в кабинет Старшего, пока остатки дежурных проверяли, на месте ли остальные мутанты. Каждый, кто проверил палату, вставал на караул. К счастью, никто из мутантов не мог удрать через окно, потому что у них в тяжёлом состоянии срывы случались чаще и сильнее, и окна установили чуть ли не пуленепробиваемые.

Дан кое-как шёл, Лин Виктору пришлось тащить на руках. Хотя самого бы кто понёс, честное слово…

Уже в кабинете Степан Талич усадил их на диван и ввёл им всем успокоительные. Состояние, конечно, не пришло к идеальному, однако Лин хотя бы перестала захлёбываться в слезах, а взгляд Дана был не такой остекленевший и сомнамбулический. Когда он плакал, просто уставившись в одну точку этим взглядом, то становилось по-настоящему жутко. Виктор почувствовал себя лучше, однако голова всё ещё кружилась. А пока он попытался налить Лин и Дану водички, по дороге расплескал половину чайника. Еле напоил брата с сестрой, а сам хлобыстнул воду прямо из носика, чтоб уж наверняка. В обычное время он бы получил по рукам за такое, однако Степан Талич глянул на это безобразие и повторил.

Они пока просто сидели, пытаясь прийти в себя. Просто сидели в тишине при свете тусклой лампы. Всё произошло слишком быстро, и теперь происходящее казалось слишком медленным и нереальным. Когда пришёл Старший, заметил только Степан Талич. Сколько прошло времени, и сколько в принципе времени сейчас — не знал никто, да и не интересовался. Старшему было крайне трудно и страшно нарушить это состояние вокруг, да ещё и такими объявлениями, однако пришлось…

— Похороны состоятся завтра с утра. — Лин снова всхлипнула и задрожала. Её брат продолжил смотреть в стену. Виктор накрыл девушку пледом, и она благодарно в него завернулась. — С родственниками и друзьями Макса мы поговорим… — на него с готовностью обернулись три пару глаз.

— Без вашего участия! — перебил их Степан Талич.

— Именно. Далее — усилим мутантам психологическую помощь. Степан Талич один не справится.

— Где мы найдём столько психологов? — сипло пробормотала Лин.

— Нигде. Даже Степан Талич не психолог. Но с ними надо говорить и общаться как можно больше сейчас. Мы смогли более-менее контролировать срывы, собрано несколько экземпляров блокираторов уже в лаборатории. На дежурство придётся назначать принудительно, а тех, кто готов поговорить, конечно, будем набирать добровольно с предварительным собеседованием. И распределим часы пользования блокираторами. И последнее… — Старший видел, что его слова мало воспринимают сейчас, потому решил быстренько закруглиться. — Испытаний нужно будет провести в разы большее количество, чтобы понемногу учить людей и мутантов работать согласованно и дать им привыкнуть друг к другу. Это старый план, однако его надо во много раз ускорить. Все поняли? — просительно произнёс он.

Полууверенные кивки его мало убедили.

— Можно я перееду к брату сегодня?

Старший чуть было не спросил «зачем?», однако быстро понял, что она просто боится остаться одна в пустой, белой палате.

— Хорошо. — потом глянул на их измученные лица и предложил: — Виктор, давай-ка ты тоже к ним переедешь.

Старший, конечно, понимал, что уж Виктор-то один ночью спать не забоится, однако пусть Дан и Лин будут под присмотром.

— Я перетащу кровати. — Виктор с готовностью привстал.

— Хорошо. — Степан Талич тоже поднялся. — Я пока проверю, как дела у дежурных. Может, стоит отправить им замену.

— Не стоит. — Старший подумал, что замена вряд ли будет более выспавшаяся и бодрая. — Давай лучше лазерные сигналки поставим. Помнишь, которые мы экранировали и защищали от всего подряд, чтобы животные к генератору не лезли. Всё надёжней и быстрей будет. Просто поместить их надо в зоне недосягаемости…

— Это можно. Но вы идите! — обратился Степан Талич к диванной троице. — Тут уж мы сами разберёмся.

Виктор растолкал беспокойно придремавших брата и сестру и повёл их по коридору. Если бы не он, вряд ли бы они сами куда-то дошли. Правда, Дан чуть пришёл в себя и помог перенести кровати в палату Лин. Виктор подумал, что надо бы проконтролировать, как они уснут, проследить за ними немного, упал лицом на кровать и отключился…

***

Лин осознала себя, стоящей на крыше. На самой кромке. Она знала, что надо сделать шаг. Один шаг, ведь её больше ничего не держит здесь. Это единственно правильный выход. Сознание было безвольное и отчуждённое…

Что я творю?!

Осознание ударило по нервам, как электрический ток. Отрезвило. Надо уйти с крыши, вернуться в комнату, будто ничего и не было! Поскорей бы уйти с этого опасного места…

Лин хотела шагнуть, но порожек оказался очень уж скользким. Нога оборвалась, и оборвалось всё у неё внутри.

Она вскрикнула, пытаясь удержаться, а впереди была только жуть падения и…

УДАР.

Лин в панике подскочила на кровати, судорожно вцепившись в одеяло. Часто задышала, пытаясь понять, где находится, и не в силах ничего различить в полумраке. Правда, догадалась прислушаться. Храпел Виктор, тихонько сопел Данька совсем рядом. Который тут же повернулся и уставился на неё совсем ясными глазами.

— Что не спишь? — шёпотом.

— Не спится. — Дан повернулся на спину. Кровать скрипнула.

— Спи. Завтра… уже сегодня. — девушка заметила, что уже помаленьку светает. — Много работы очень. И послезавтра. И после послезвтра…

Дан промолчал. Лин постаралась устроиться поудобнее и заснуть, однако получалось только лежать с закрытыми глазами.

— Спишь? — спросила она у брата с надеждой.

— Нет. — прошептал в ответ он. — Пойдём, прогуляемся.

— Угу.

В комнате было свежо, потому что окно было открыто нараспашку всю ночь. Лин поёжилась и чуть было не передумала никуда идти, но Дан уже оделся, и отказываться было неловко. Так что встала, оделась тоже, и они выскользнули за дверь тихонько, чтобы Виктора не потревожить.

Прошли по пустым коридорам в молчании и вышли на улицу. Рассвет только занимался, и небо помаленьку начало приобретать серо-оранжевый оттенок. Сразу стало лучше. Утренняя прохлада хорошо успокаивала, создавая стойкое ощущение безмятежности.

Что-то сильно ткнулось Дану в плечо, зажужжало и чуть не упало на пол, он еле успел подставить руку. Это жужжучее и полосатое оказалось шмелём. Наверное, он следовал за ними всё это время. Парень посадил его к себе на плечо, за которое он уцепился своими острыми лапками.

— Смотри, совсем растолстеешь, отяжелеешь и летать не сможешь. — построжился Данька на оттягивающего плечо Евгешу. Тот обиженно нахохлился и распушился, став больше ещё раза в два.

Они пошли вдвоём куда придётся, беседуя на нейтральные тему и стараясь не ворошить в голове вчерашний вечер. Хотя все здесь друг друга знают, и Максима они тоже знали. Не слишком сильно, но достаточно, чтобы в голове поселилась глухая тоска. Лин вспомнила, как заблудилась будучи ещё маленькой в одном из технических тоннелей главной базы, и он, ненамного старше, выводил её оттуда, поддерживал и успокаивал, хотя с его клаустрофобией ему было в разы тяжелее сохранять рассудок. Дан вспомнил, что когда-то вытаскивал его из проруби, потому что этому дурню в голову взбрело поймать сидевшую на замёрзшей реке интересную птичку. И потом они втроём с Виктором переодевали и отогревали его в гараже, потому что он бы точно схватил воспаление лёгких, пока дошёл до базы.

Такие случаи происходили почти со всеми, все так или иначе помогали друг другу, даже когда не видели смысла особо сближаться. А когда человека нет, остро чувствуется, как он был важен, оказывается…

— Дань? — сестра встревоженно дёрнула его за рукав.

— Что? — Дан проследил за её взглядом, но кроме приоткрытого ангара ничего не увидел.

— Там кто-то есть. — Лин отчётливо увидела, как там промелькнула какая-то зашуганная тень, и затаилась.

— Посмотрим?

Лин кивнула и вооружилась фонариком, заблаговременно прикрыв его рукой. Молча они дошли до двери и одновременно заглянули внутрь, каждый в разные стороны. Пусто… Только темнота да хлам всякий валяется.

— Пусто… — подтвердила Лин, небрежно осветив всё фонариком. На самом-то деле она поняла, что тут кто-то есть, сразу, и не только по силуэту. Стекло, ранее, наверное, прислонённое к стене, было расколото на свежие осколки. До окончания рабочего дня эти осколки бы наверняка убрали, мало кому хочется напороться на стекло. А новая рабочая смена началась, и просто так с утра или поздно ходить по ангару, чисто вот прогуляться, вряд ли кто станет. — Отойди ненадолго. — показала она брату языком жестов.

Тот послушался, прекрасно понимая, что задумала Лин, и вышел, остановившись прямо у входа. Лин затаилась напротив.

Наконец, спустя время, внутри что-то зашуршало. Раздался тихий всхлип, потом звук, будто осколок стекла подняли и уронили обратно. Лин кивнула брату, и они вдвоём резко зашли внутрь. Лин ещё и сразу выставила вперёд фонарик. Свет выхватил человеческую фигуру…

Девушка ещё не разогнулась, поскольку действительно наклонялась за осколком. Часто задышала, по её щекам потекли отчаянные слёзы. Длинные спутанные волосы упали на лицо, глаза были очень опухшие и покрасневшие. Она явно очень долго плакала. Бледная, как будто изнемождённая болезнью, она держала осколок дрожащей рукой, словно он — её последняя надежда, но всё равно чуть не уронила его. Перехватила поудобнее, выпрямилась и начала медленно отступать к окну.

— Стой… — Лин сделала шаг в ответ.

Девушка… Дан вспомнил, как её зовут — Яна, рванулась к окну, однако он ловко перехватил её, при этом ещё и выбив из руки осколок. Он хлопнулся на пол и с хрустом раскололся…

Вряд ли эта девушка была многим слабее его, всё же жизнь здесь быстро приучает к регулярным тренировкам. Однако сейчас в ней абсолютно не было сил. Она только упала на колени и зарыдала. Громко, не стесняясь уже никого.

Лин села рядом, прям на пол, и позволила ей облокотиться на себя. Дан молча взял несчастную за руку.

Яна не была брошенным мутантом, да и вообще не была мутантом. Они вообще почти не помнили её и не могли никак взять в толк, что с ней могло произойти такого.

— Я… — она выговорила это, задыхаясь в плаче. — Я… Из-за меня Макс умер… — она вздрагивала и не могла говорить дальше. — Хол-лодно как…

Дан подорвался с места и заоглядывался, пока не нашёл какую-то ткань. Что именно, он не разобрал, но просто вытряхнул её и накрыл ей плечи девушки.

— Спа… сибо. — она продолжила закрывать глаза руками и всхлипывать, и Данька понятливо соориентировался и оторвал ей от ещё одного куска ткани «носовой платок». — Спасибо… — она вытерла им лицо и шумно в него высморкалась. Видно было, что она изо всех сил старается не удариться в рыдания снова.

Яна повернулась немного и нервно достала из кармана фотокарточку. Лин посветила на неё фонариком.

Фотография буквально лучилась теплом. Макс стоял на самодельных коньках, похоже, на той же реке, но не просто стоял, а ещё пытался удержать Яну. Она, почти упав, цеплялась за его руку, по-озорному улыбаясь. Красные с мороза щёки, солнечный день…

— Вот я неуклюжая! — Я в очередной раз чуть не пробороздила лицом лёд, однако сильные руки Максима ловко меня поймали и привели в стоячее положение.

— Ничего, научишься! Это не так сложно. Смотри… — Он оставил меня и проехал вперёд. — Одной ногой едешь, другой ногой толкаешься. Давай ко мне!

— Кто? Я? — эти узкие лезвия на ногах, доверять которым я была никак не склонна, наверняка опять поедут куда угодно, но не туда, куда надо.

— Ты, ты. Давай!

Мимо меня проехал на коньках Марк, легко и непринуждённо. А что, я так не могу, что ли? Чем я хуже?

Итак, вперёд!

Равновесие — это кто? Я его не знаю, как и оно не горит желанием со мной знакомиться. Но получилось проехать… Ладно, проковылять несколько шагов…

— Ну что ты руками машешь, как ветряная мельница!

— Хочу и машу! Нравится мне так! — огрызнулась я и тут же отвлеклась. Полозья поехали в разные стороны абсолютно автономно, но, к счастью, сработал очень хороший рефлекс — хватайся за Макса. И я ухватила его за локоть, чуть не приземлившись на лёд уже попой. Он, хоть и ожидал этого, немного накренился и потерял равновесие.

— Улыбочку!

Я обернулась и увидела Марка с камерой наготове…

Брат с сестрой заметили, что взгляд Яны затуманился. На её лице даже проскользнула странная, иррациональная улыбка.

— Яна? — тронула её за плечо Лин.

Девушка обернулась, разом придя в реальный мир. И он принял её крайне неприветливо — снова стало плохо.

— Отпустите меня. — она решительно хотела подняться, однако Дан быстро перехватил её за плечо и усадил обратно на пол.

— Ну и чем закончится то, что мы тебя сейчас отпустим? — Дан.

— Это неважно. По моей вине умер человек. По моей глупости и эгоистичности. Оправдываться нет смысла, как и слушать оправдания других — они не изменят истины.

— Но самоубийством не избавить себя от вины и не вернуть человека. Только за твоим отчаянием последует цепочка других людей, которым ты дорога. Хочешь ли ты этого для них? — Лин.

— Мне же будет всё равно тогда. Ну, если я умру… Так что и сейчас — всё равно.

— Ты сказала, что не хочешь слушать оправдания, и, тем не менее, сейчас оправдываешься. — перебил её Дан.

— Нет. Да… Я не знаю… Всё равно я не смогу с этим жить. Всё равно — я не первая, не я последняя. Как вы думаете, я ли последняя, кто совершит такую ошибку? Мне жаль этих людей, но этого уже не остановить. Отпустите меня, я пойду.

— Сядь. — Дан цепко ухватил её за плечо и снова посадил обратно.

— Что — сядь?! Сколько можно этой пустой говорильни?! — закричала она резко, напугав брата с сестрой. — Никто не способен изменить этого, никто, и если я сейчас не пойду, то всё равно кто-нибудь, да пойдёт. Весь наш строй уже не держится! Распался давно! И нет жизни хуже, чем видеть, как ломаются люди вокруг меня. Я не хочу, что бы это происходило. Я не хочу это видеть и чувствовать…

— Только ты сама отвечаешь за свою жизнь. — голос Лин заледенел. — И только ты сама можешь изменить её. Но смертью ты не решишь ничего. Всё продолжится, как и было, даже без тебя. И это коснётся твоих близких, друзей… Ты хочешь им такой судьбы? Коришь себя за то, что бросила друга тогда, и готова сейчас бросить всех остальных дорогих для себя людей точно так же? — в голосе Лин послышались презрительные нотки.

Яна рванулась и убежала, закрыв руками лицо.

— Лин… Лин! Ты только успокойся, а то я сам тебя боюсь сейчас. — Дан схватил её за плечо.

— Отстань! — она сбросила его руку.

— Лин, ты куда?! — Дан бросился было за ней, но она остановила его неожиданно спокойно:

— Всё будет хорошо. Обещаю. Я просто хочу побыть одна. — и вышла, постаравшись аккуратно закрыть да собой дверь, но всё равно хлопнула ей на нервах.

Шмель, отсиживающийся всё это время где-то рядом, прожужжал у уха Дана и в молчании хлопнулся ему на плечо…

***

Когда Лин наконец остановилась, переводя дыхание, коснулась щеки и поняла, что всё это время плакала. Однако слёзы от этого не остановились и начали течь только сильнее. И только сейчас она поняла, как устала. Как надоело держать так многое на себе. Села у дерева, поджав колени.

Слёзы текли сами, а тело словно онемело. Она понимала, что то, что сейчас происходит — не совсем правильно, и что надо снова пнуть себя, взять в руки, раз расклеилась — склеиться обратно и пойти на базу. Посмотреть, как там Данька. Возможно, зайти к Старшему со Степаном Таличем. Страшно подумать, каково им нести этот груз, если она не пронесла и половины его, а уже без сил. Однако всё равно продолжила сидеть, прикрыв глаза, пока совсем не потеряла связь с реальностью…

***

— Вот так, Евгеша. Вот так…

Дан думал о том, о чём не совсем хотел думать. А как бы он сам поступил на месте Яны?

И эти размышления всё ни к чему не приводили. Смог бы?.. Или не смог? Или?..

И результат рассуждений заставил его содрогнуться. Если бы по его вине погибла Лин… То, наверное, он бы не стал никого слушать вообще. Просто убежал бы и…

Тьфу-фу-фу! К чёрту о таком думать. Лишь бы такого не произошло… Лишь бы не было такой «проверки на прочность». Для себя он точно знал, что не прошёл бы её.

— Дан? Данька! — Виктор забежал в ангар. — Фух, наконец-то я тебя нашёл!

— Так что же случилось? На мне же маяч… — он машинально схватился за пояс и… Понял, что рация осталась в комнате. — Ой…

— Ой! — передразнил его Виктор. — Вас всем отрядом ищут! Где Лин?!

— Не знаю… Она ушла. Они с Яной поговорили…

— Понятно. Чёрт! Что-ж не остановил её, оболтус!

Данька даже на «оболтуса» не обиделся. Потому что справедливо. Пусть даже Лин и пообещала, что всё будет хорошо, однако, зная её…

— Побежали искать! — Данька вылетел из ангара пулей, чуть не сбив Виктора. — Она просто сказала, что ей надо одной побыть… Вот я и… А Яна где?

— В корпусе, спит. Бегом, бегом!

Виктор отправил по рации сообщения, что нашёлся Дан, и они пошли искать Лин. Солнце выглянуло и начало порядком припекать. Неужели прошло так много времени?..

Рация зашипела, и чей-то женский голос произнёс:

— Мы её нашли!

Дану казалось, что прошло совсем немного времени, однако между тем, как сообщили о том, что Лин нашли, и тем, как её принесли, прошло почти полчаса. Наткнулись на неё чисто случайно, много людей не заметили тот закуток между гаражами, и только один человек догадался пройти по, казалось бы, тупиковой тропинке до конца, и нашёл там поворот. Лин спала, прислонившись спиной к дереву, и, когда её попытались разбудить, только что-то тихо промычала. Диагност показал её температуру, как «38,8 — растущая». Дан и Виктор успели только мельком увидеть, как её на руках принесли в медкорпус.

Затем к ним со спины подошёл Старший. Сообщил, что надо утихомирить переполох и организовать очередную вылазку, и попросил помочь. Как это сделать, никто из них особо не понимал, однако всё решилось просто — Старший объявил, что вечером будет совет, на котором обязательно всё расскажут.

Эти все моменты, на удивление, в сознании Дана не откладывались. Они просто машинально пролетали. Виктор из поля зрения то пропадал, то появлялся, и они почти не разговаривали…

Дан всё это время думал — а как бы он поступил на месте Яны? И всё время не мог додумать, потому как было очень страшно рассуждать о таком. Потом на оставшиеся полдня его загнали в медотсек — на проверку состояния и отдых, потому как переутомляться при том, что он — мутант, ему пока вообще не стоило. И среди белых стен опять была тоска зелёная… Можно было сбежать к Лин, однако Старший предусмотрительно взял с него слово, что он не будет этого делать.

И подсознание само подсовывало ему в голову эпизоды…

То, как однажды он не смог забинтовать укус варана Марку дезинфицирующей повязку с кровоостанавливающим средством, потому что испугался вида крови. И он тогда чуть не умер от потери крови… То, как он не вмешивался, когда сильный унижал слабого (и такое было…), и, хотя и мог помочь этому человеку, боялся, не решался… И в итоге всё решал либо дед, либо Старший.

Сколько всего он не смог из-за своей нерешительности? И… Самый страшный вопрос… Можно ли его считать надёжным человеком после этого? Вряд ли. Даже всю ответственность за свои косяки он перекладывал на других, оправдывая себя тем, что «а всё же хорошо закончилось». Какой он после этого человек?..

Раньше он не задумывался об этом, хотя и в глубине души понимал, что «оправдания не изменят истины». Как сказала Лин.

Какой же он человек?!

— Дань? Можно к тебе? — Виктор заглянул к нему из-за приоткрытой двери.

— Не… Не знаю. Позже… — он хотел сказать это бодро, но получилось настолько хрипло и убито, что Виктор, конечно же, никуда не ушёл.

— Что произошло? — он быстро подошёл и сел на кровать рядом.

— Ничего. Просто… — парень хотел промолчать, но выговориться было важнее: — Я вспоминал некоторые эпизоды… Которые я вспоминаю иногда. И мне очень плохо за них… И за то, что перед собой всё это время оправдывался. Кем меня можно считать после такого?

— Ты напрасно себя терзаешь сейчас. Это не исправит того, что было. Я, конечно, не говорю, что надо забыть всё и спустить на тормозах. Помни о тех поступках, которые тебе не нравятся, и о выводах из них. Это пригодится тебе. А терзания тебя только ослабляют и дают почву для новых негативных поступков, например, как задумала Яна — для самоубийства. Понимаешь?

— Спасибо… — Дан вздохнул. — Такой рационализм — это, конечно, хорошо, однако от эмоций не избавляет.

— Прости, плохой из меня психолог… — Виктор приобнял его за плечо. — Кстати, я зачем здесь. Яна звала помочь. Сказала, что у неё есть какой-то суперплан.

— И меня тоже позвала?

— И тебя тоже позвала. И, кстати, вот тебе ещё один пример плохих последствий самокопания — ты уже не доверяешь себе. Пойдём.

— Ладно… — Даньке почти не стало легче, однако он не хотел расстраивать Виктора. Яна ему доверяет, а он сам себе — увы, нет… — Где Лин?

— Спит. У неё температура, похоже, перенервничала и, вдобавок, простыла. Собрался?

— Куда идём?

— В мастерскую.

— Тогда ещё куртку возьму. На улице прохладно. Идём?

— Идём… — Виктор встал с кровати.

Мастерская находилась в рабочем крыле, под неё был отведён аж большой физкультурный зал. Ведь побегать можно и на улице (иногда с ускорением — от какой-нибудь особо милой зверюшки), а ценным механизмам нужна крыша.

Они зашли в дверь. Две раздевалки, в которых ныне валяется всякий хлам, пространство для учителя для наблюдения за учениками… На полу зала ещё не полностью стёрлась старая разметка, однако уже порядком пообшарпалась, и сейчас ещё стояли в два ряда столы с досками. Было видно, что это помещение используют именно для работы, а не для создания видимости действия — умеренная захламлённость, столы, забронированные завсегдатаями, обжиты. Однако людей сейчас нет — все ушли или заняты другой работой. Хотя после обеда подтянутся.

Яна выглянула из-под одного из столов. И в глаза сразу бросилось её сильно исхудавшее лицо, тени под глазами, собранные широкой заколкой волосы в деловой пучок, хотя раньше она эту причёску терпеть не могла.

— Наконец-то. — Сказала она вместо приветствия. В её голосе не слышалось радости, однако она была явно взбудоражена. — Садитесь. Чай будете? — чайник уже предусмотрительно стоял на столе, скипевший.

— Да, было бы неплохо. — Дан подумал, что как-то замёрз. Яна посмотрела на Виктора и вопросительно подняла брови.

— Да, и я буду.

— Тогда один пакетик на двоих. — обыденно сказала она.

Просто совсем немного времени с пор того страшного случая, казалось, однако Яна успела сильно измениться. Осунулась, на бледном лице стали чётче видны скулы. И она стала очень взрослой, серьёзной, в глазах и движениях была видна безмерная усталость. Поставила перед Даном и Виктором по пластиковому стаканчику с чаем, которые, по идее, одноразовые, однако…

— Итак, что я придумала. — Яна села на стул и со вздохом откинулась на спинку. — Люди боятся мутантов, а мутанты боятся людей. Причина?

— Ну… — Дан подумал. — Мутанты опасны…

— Не только поэтому. Люди часто преувеличивают реальные проблемы.

— Но что тут можно преувеличить? Всё же и так плохо. — озадачился Дан.

— Оказалось, можно. — девушка хмыкнула. — И эту проблему надо решать радикально.

— Мне уже страшно. — подозрительно посмотрел на неё Виктор.

— И не зря. Помните, вы водили мутантов на посадочную площадку для тренировок? — утвердительно молчание. — Мы будем устраивать совместные тренировки для мутантов и людей.

Фраза прозвучала шокирующе.

— С ума сошла? — воскликнул Дан, приподнявшись со стула.

Виктор просто сочувственно на неё посмотрел.

— Что? — Яна удивлённо приподняла бровь.

— Ты не находишь, что это как-то… Ну слишком радикально? — Дан.

— Нет. Хотя… Вы правы, я не с того начала. — она задумалась. — Для начала стоит разрешить мутантам использовать силу в своих комнатах.

— Вот это уже ближе к истине… — Данька задумчиво нахмурился. — Однако они же убьются. Или покалечатся. Или…

— Забавный ты. — девушка хохотнула. — А ты думаешь, они без дозволения не экспериментируют? На-ив-няк.

Дан не нашёл, что сказать на это, потому как и сам грешен…

— Надо посмотреть, чего они добились за это время. — дополнил её мысль Виктор.

— Совершенно верно! Однако есть ещё одна проблема… И вы её оба озвучили. Как не дать во время этих тренировок мутантам угробиться или угробить людей. Есть предложения?

— А почему бы нам просто не научить сначала мутантов хорошо разбираться со способностями? — Виктор предложил очевидный вариант.

— Ты видишь, что происходит? И, думаешь, чем нам обойдётся каждая секунда промедления? Даже слова Старшего уже не работают, потому как слова без действий — ничто. Далее… Как вы видите, когда мутанты очень сильно переживают, как правило, только тогда случаются проблемы. Надо обеспечить им комфортную среду или же пока взять на испытания самых спокойных.

— Кстати, что на это сказал Старший? — перебил её рассуждения Виктор, решив подстраховаться.

— Сказал, что идея рискованная, авантюрная, и вообще ему не нравится, но другого выхода, похоже, нет, и её придётся осуществить.

— Но если что-то случится, то кофликт между людьми и мутантами только усилится. — напомнил Дан.

— Да, это риск. И сейчас мы выбираем между гарантированно плохим вариантом и возможно плохим вариантом. Лучше уж так, чем никак. Согласны?

Дан и Виктор промолчали.

— Хорошо! Молчание — знак согласия. — утвердила план Яна. — Начинаем с просмотра навыков, которых добились мутанты сами. После обеда… Лады? — после согласия с этой идеей Яна сильно воодушевилась. На губах начала появляться решительная улыбка, в пустом до этого голосе появились интонации. И от неё самой веяло железной уверенностью в борьбе. И выглядело это… Настолько сильно, что аж пугающе.

— Лады. — вздохнул Виктор.

— Ладно… А как же просто обход? Если мы каждый раз будем проверять, что они умеют, то не успеем сделать и нашу обычную норму, а людей и так мало…

— Пойдёмте-ка обедать… И за это не переживайте. — Яна серьёзно усмехнулась. — Это уж моя забота.

***

Старший мерил шагами комнату и смотрел на листок, несущий тревожные вести с Главной базы. Плохо, плохо, плохо…

И нужна срочная медицинская проверка. Если у некоторых из мутантов обнаружится в органах такая же гадость… То они, можно сказать, уже списаны со счетов. У них здесь нет криокамер и такой хорошей лаборатории. Особенно тех, кто чувствовал странные боли в последнее время…

Шаги отстукивают: «плохо, плохо, плохо».

Попросить Яну повременить с планом?

***

Прошёл обед. Часть людей отправились на вылазку, большая часть уже осталась для работы на базе. И в мастерской народ набрался… А Яны всё не было и не было. Она как сквозь землю провалилась.

А когда, наконец, она показалась в поле зрения, с ней шли ещё шестеро. Она подошла к Дану и Виктору и сообщила:

— Вот наши добровольцы.

Добровольцы выглядели хмуро, у одного даже красовался синяк под глазом. Однако никто никуда не сбегал, хотя могли бы, и не уходил. И друзья решили благополучно ни о чём не спрашивать…

— Выдвигаемся? — спросил Виктор, больше говоря это как утверждение, нежели вопрос.

— Да. — кивнула Яна. — Идём.

— Нет! Стойте! — раздался голос от лестницы. К ним во весь опор мчался Старший. С такой скоростью, что хоть один неверный шаг, и он слетел бы с неё кубарем. Однако всё прошло благополучно.

— Стойте… — выдохнул он. — Пока нельзя. — и протянул им на вытянутой руке сводку.

Дан схватил бумажку, и все тут же столпились вокруг, мешая друг другу.

— Тихо! — крикнул он, поняв, что так ничего не получится. — Я вслух прочитаю!

Все успокоились. Данька начал пробегать глазами текст…

— Ну, читай скорей! — Поторопил его кто-то из добровольцев.

— Волны протестов продолжают нарастать…

— Стой! — перебил его Старший. — Не то… Дальше…

— Срывы из-за стрессов мутантов встречаются всё чаще. Произошло три самоубийства… — за его спиной послышалось напряжённое ругательство и вздох, но он ее оглянулся.

— И это не то! Ниже!

— Да что ещё ниже! — возмутился Дан, но наконец-то нашёл тот самый абзац. — А… У некоторых мутантов в органах и мышечных тканях обнаружены распространяющиеся ветвящиеся новообразования. Их рост остановить не удалось, они перестают прогрессировать только в криокамерах. Имеются аналогии с онкологическими заболеваниями, однако препараты против онкологии не помогают. Ведётся изучение. Срочно осмотрите всех мутантов и предоставьте результаты! Необходимо для вывода препаратов. Всё. — Дан устало выдохнул, поскольку прочитал это почти всё на одном дыхании.

Повисло убитое молчание. И страх… Страх витал в воздухе, как электрический ток. Хотя… Ох, и электрического тока порядочно так набралось!

— Дань… Не хочу тебя пугать… — парень обернулся и понял, что все от него отошли подальше, потому что воздух вокруг буквально потрескивает от напряжения. И что-то резко обожгло руки…

— Ай! — Дан подскочил и стряхнул со своих пальцев обуглившийся листок. Грохнула небольшая молния…

— Дань, ты… Только успокойся. — нервно сказала Яна.

— Да пытаюсь!.. — он ровно встал и сделал пару раз глубокий вдох. Искры начали угасать, и напряжение помаленьку падало.

За всем этим Дан как-то сам уже забыл, что тоже мутант, и тоже может быть опасен. Это не давало полностью успокоиться, и где-то в груди возрастала вина: он не должен был быть здесь. А что, если бы создал шаровую молнию? И на попала бы в кого-нибудь?

— Простите.

— Ничего! — Яна улыбнулась, стараясь его успокоить. — Все вокруг тебя припрягают к работе, так что ты не виноват, что стрессанул чутка. Кстати! — ей в голову явно пришла идея. — У тебя получается делать какие-то такие вещи осознанно?

— Нет… — расстроенно выдохнул он. — Ни разу ещё не получилось.

— Жалко… — выдохнула Яна. — Мог бы стать образцом. То есть я в том плане, что мог бы показать остальным, что вот ты свободно взаимодействуешь с нами, везде ходишь, можешь создавать молнии, и никто до сих пор не умер.

— Но это же может случиться… — вздохнул он, ведь до него начало доходить, что и правда — может.

— Риск есть всегда. — Яна продолжала улыбаться. — Может, я сейчас на улицу выйду, и мне кирпич на голову упадёт. И что теперь? Мне на улицу не ходить?

— У нас нет кирпичей… — буркнул Дан, больше из принципа. — Школа бетонная.

— Ну, кусок бетона. — махнула она рукой. — Не суть. А, может, я на лестнице споткнусь и шею сломаю. Тоже ведь вариант?

— Вариант… — подумал Дан. — Однако от меня же риск больше.

— Уверен? Нас может в любой может сожрать варан на вылазке, мы можем провалиться куда-нибудь, и нас не найдут. И сам-то сколько раз лазил за какой-нибудь деталью в дебри завала, который может в любой момент обрушиться?

— Ну… — не так часто. Но, в принципе, они среди этих куч ходят, а обвалиться может каждая, и такое уже случалось.

— Во! — правильно истолковала его заминку Яна. — И что теперь? Не ходить туда больше и остаться тут куковать в полностью безопасных (хотя ещё как посмотреть) и изолированных условиях? Да нет, конечно. — девушка повернулась к Старшему. — Так что заканчивай рефлексировать — и давай работать! Что нужно делать?

— Нужно собрать всех мутантов на рентген. — ответил Старший, а потом, немного подумав, добавил: — Только пока не говорить им ничего. Не надо.

— Хорошо. Вести их всей кучей?

— Да. Только тех, кто в тяжёлом состоянии, не трогайте.

— Ясно. — Яна кивнула. — Идём?

— Теперь идём… — вздохнул Дан. Было очень страшно, за страхом он даже забыл все свои переживания. Остался только он. Неизвестность убивает.

Они шли по коридорам медотсека и кричали, что бы все выходили и строились. Мутанты, удивлённые, выходили из своих палат. Добровольцы говорили об этом, как о самой обыденной проверке, однако где-то уже начали потрескивать молнии, а Дан заметил нехорошую трещину в полу, которой не было ещё минуту назад. Один из добровольцев посмотрел в глаза мутанту и из его носа пошла кровь. Пострадавшего хотели отправить к Степану Таличу одного, однако он еле стоял на ногах, так что пришлось отправить с ним ещё и провожатого.

Выбежала из палаты и Лин. Заметила брата и Виктора, сразу подошла к ним, и они вкратце пояснили ей, что происходит. Она охнула и кинулась помогать. Все аргументы о том, что ей надо бы ещё полежать, она напрочь игнорировала.

Виктор пытался их всех угомонить, твёрдо уверяя в том, что всё в порядке, хотя всё было далеко не так. Наконец, эта большая человеческая гусеница вышла в более просторный холл, и их начали пересчитывать. Однако всё сбил крик, сообщающий о том, что кого-то потеряли, раньше, чем они это узнали. Где потерялся Венька, никто вспомнить не смог, но его знакомый сказал, в какой он палате. Лин и Дан кинулись туда, пока Виктор и Яна должны были довести их всех до лаборатории.

Венька нашёлся в своей палате. Он лежал на кровати, очень уютно, очень хорошо, и, похоже, вставать совсем не собирался.

— Подъём! — Лин резко тряханула его за плечо. — Вставай!

— Кто вы? — он обернулся, уставившись на них с надеждой. — Вы пришли! Я хотел позвать на помощь, но не смог до кнопки дотянуться…

— Что с тобой?! Дан, Степана Талича сюда зови! Срочно!

Он выбежал из палаты.

— Я не могу встать. Я проснулся и понял, что не могу встать. И очень больно внутри… — он закашлялся, стараясь не двигаться, однако получалось плохо.

— Потерпи, потерпи, сейчас…

Ворвался Степан Талич. Поставил Веньке какой-то укол, выгнал Лин к Даньке, дальше помогать.

Однако основная работа уже закончилась — мутанты сидели в очереди в лабораторию. Рентген аппаратов было всего два, поэтому двигалось всё медленно. Мутанты волновались, спрашивали про Веньку. Добровольцы отвечали, что ему просто стало плохо. Волнение накалялось, и им приходилось быть там так же чуть ли не тамадами, клоунами и воспитателями в детском садике.

Дело шло очень медленно. Веньку исследовали первого, внесли через чёрных ход, что б никто не вино. За ним шли остальные. И, к ужасу, некоторым пришлось остаться…

Бесконечные вопросы — где, где, а когда они выйдут? Что вы скрываете?

— Объясните же, что происходит! — выкрикнул голос из толпы, и к нему тут же присоединились все остальные. Поняли, что добьются результата, только если нахлынут все вместе. Лин, наконец, психанула и зашла к Старшему и Степану Таличу.

Они, правда, просили этого не делать, но…

— Помогите! — Лин ворвалась туда, с грохотом захлопнула за собой дверь и прижалась к ней спиной. Её тут же попытались открыть… — Нельзя! Ждите там!

— Лин! — раздался очень знакомый голос. — Это я! Пусти!

Она открыла дверь, и ввалился такой же растрёпанный и невменяемый Данька.

— Помогите! — повторился он. — Они сейчас нас или сожрут, или порвут, пока мы им не скажем, что такое… — проговорил он на одном дыхании.

В лаборатории было в разы тише. За белой перегородкой шумел прибор…

— Что такое? — раздался оттуда голос Дениса.

— Лежи спокойно, всё собьёшь! — раздался выкрик Старшего, а затем показался и он сам. — Ну, что я могу сказать… Назначьте совет. Во сколько — решите сами. И там всё расскажите.

В коридоре раздался подозрительный треск и грохот.

— Что же делать… — даже Старший растерялся. И так плохо, и так плохо…

— Денис, выходи, ты в порядке. Одевайся. — из-за ширмы вышел Степан Талич. Зашуршала одежда… — Сейчас мы что-нибудь придумаем. — сообщил он. Судя по всему, он уже знал, что сказать, однако молчал, потому что это не стоит знать даже Денису. Наконец, он вышел оттуда в больничной пижаме.

— Спасибо. — шёпот.

— Иди. Всё хорошо… — невесть зачем повторил Старший.

— Хорошо. — он помедлил перед дверью, за которой было очень шумно, но всё же вышел.

— Где те, кто не вернулся? — встревоженно спросила Лин, вспомнив. — Что с Венькой? — хотя уже и сама прекрасно догадалась, что…

— Они в изоляторе. — голос Старшего сорвался. — А что с ними… Я лучше покажу.

Он вытащил из картонной папки со стола один из рентгеновских снимков и протянул его им.

— Какой ужас…— пробормотала Лин.

Снимок грудной клетки. И на неё наползают сверху вниз дёрганые, колючие полосы, и уходят дальше. Кажется, будто невидимое существо объяло щупальцами лёгкие… Никто из них такого никогда не видел.

— Что теперь делать с этим?..

— Не знаю… — выдохнул Степан Талич. — Их надо как можно скорее отправить на основную базу, и придётся менять план. И задействовать мутантов вместе с людьми уже сейчас.

— А как же?.. — Дан.

— Нет времени на то, когда они сработаются и перестанут друг друга бояться. В данном случае это будет стоить им жизни.

— Да. — согласился Старший. — общий совет собирайте, только тех, кто ещё на рентгене не был — оставьте.

— Но как мы проведём общий совет? Это же вы всегда… — Лин замялась. — Кто нас послушает?

— А у нас есть выбор?

***

Мутанты расположились в одной половине комнаты, люди — в другой. Между ними пролегла невидимая линия страха. Пару раз раздавались взрывы, и молнии улетали даже в сторону людей. Кому-то опалило волосы… И все они всё больше и больше разжимались на разные группы.

— Я боюсь… — Лин стояла у края сцены, нервно теребя в руках подол футболки. — Я боюсь их всех… Их реакции…

— Лин… — Дан тихонечко подошёл со спины. — Давай всё же вместе пойдём?

Лин выдохнула. Да, пойти одной было действительно опрометчивым решением…

— Да, давай. Только надо договориться, чтобы не перебивать друг друга. — Дан кивнул, соглашаясь. — Виктор?

— Давайте.

Посовещавшись минуту, они наскоро определили, что будет да как, и, пожелав друг другу удачи, полезли на сцену. Казалось, что это должно было остановить шум и суматоху в зале, они на это и насчитывали, однако ничего не поменялось — их выхода просто не заметили. И не было рядом Старшего, которые может просто кашлянуть, и все успокоятся и заткнутся.

— Тихо! — крикнул Дан. Пара человек на него обернулась, однако, за неимением другой реакции, результат быстро откатился к нулю.

— Ну послушайте же, пожалуйста! — звонко крикнула Лин. — За этим же вы сюда пришли!

Однако, заместо слушания, люди решили поговорить. Дан решил извлечь из этого хоть немного выгоды и запоминал большинство оскорбителей, которые находились и среди мутантов, и среди людей. Надо будет потом поговорить с ними отдельно… Конечно, разобраться, кто из них действительно кого ненавидит, а кто просто орёт за компанию, не получилось. Да и не надо — все хороши.

— Тихо!!! — громовой рык пробил всё — гул, ругачки, Лин и Дана, которые ошарашенно отскочили от друга, пытаясь понять, что это сейчас было. Тишина рухнула каменной плитой… — А теперь посмотрите на себя. — резко сказал он тихо и обречённо. — Ведёте себя, как бранное вороньё. Разве такое поведение достойно взрослых умных людей?

— Кто ты такой, что бы говорить на это?! — вызверился на него кто-то из толпы. — Старший завалил всё, ему и отвечать! Он мог распланировать это лучше! Мог! Почему до сих пор ничего не изменилось?! Мы лазаем, как проклятые, за эти детали, и что?! Где всё?!

— Только ли на Старшем лежит ответственность? — спокойно спросил Виктор, будто его совсем не задели эти резкие слова. — Ему приходится разбираться не только с планированием, а ещё и ловить сбегающих дежурных, дежурить самому целыми днями, когда надо бы заняться чем-то другим, более важным. Ты хоть раз дежурил?

Он замолчал.

— Ты не был там и, будь добр не судить о том, как там тяжело. Да и что говорить про прогресс, если одна из ключевых его частей разваливается?

Этого всего изначально не планировалось. Никто не ожидал, что Виктор может быть таким. Что их привычно-тихий Виктор может говорить такие слова и стоять перед всей этой толпой так уверенно, как стоял Старший.

Как тогда, в первые дни, когда люди умирали от голода, от холода — была осень, люди соперничали за каждый кусок пищи, как звери, старались найти свою нору и закрыться в ней ото всех, и их умы сковывало отчаяние, на эту сцену вылез студент, неприметный, такой же, как и все. И отчаянно крикнул, что если люди продолжат враждовать и деградировать, то все просто вымрут. Люди же посмотрели на него, как на сумасшедшего, и это разозлило их. Они забыли, что он такой же, как и все, и ему приходится ничем не лучше, чем им, и чуть было не убили, однако между ними встал Александр Андреевич, чьё слово уже тогда имело вес. И он же предложил Дмитрию стать одним из командиров. Стать Старшим.

Все особенные люди — тоже обычные люди, в сущности. Вот такой вот немного парадокс…

— Я думаю, меня все услышали и поняли. — уронил Виктор фразу. — На повестке дня есть ещё один вопрос, который очень напугает вас, но который скрывать от вас мы просто не имеем права. У некоторых мутантов начали формироваться новообразования, опасные для их жизни.

Рванулся гул. Да и не только — ещё пара молний, по стене пошла трещина, а Виктор почувствовал, как на его голову начало давить нечто, очень болезненно почувствовался пульс в ней…

Лин первая поняла, что происходит, и отчаянно бросила в толпу мутантов, зажимая нос, из которого текла кровь. По сравнению с ментальной атакой Лизочки все эти молнии и трещины показались детской шуткой. И чем ближе Лин подходила к ней, тем больнее становилось, но всё же добралась до неё и схватила за руку. А за другую руку девушку схватила Яна.

Лицо Лизы было спокойно, просто по щекам текли слёзы.

Наконец, они смогли вывести её из зала, и сразу же стало возможно дышать. Часть людей облокотились на стену, часть сидели на полу или лежали на полу. Виктор тоже понял, что не может стоять на ногах, и еле дополз до ступеней сбоку сцены и сел на них.

Часть мутантов смогла защититься от воздействия, Дан и вовсе ничего не почувствовал, однако увидел, что ситуацию надо спасать — паника вновь набирает обороты, ведь ничего про болезнь толком сказано не было.

Есть такие ситуации, когда бояться, переживать и раздумывать — некогда. Поэтому, не позволяя себе этого, Дан легко запрыгнул на ступеньки и закричал, срывая голос:

— Вы можете дать им шанс!!!

Кому — им — объяснять не потребовалось. Все люди уставились на него в требовательном ожидании. Одинаковые. И у тех, и у тех плещется в глазах одинаковая тревога, разная в своём составе. Одинаковые в своей уникальности… Единственная полностью общая черта у абсолютно всех людей.

— Если мы все соберёмся и расчистим выход — и люди, и мутанты — то у больных будет шанс попасть на базу живыми! До криокамер, или до лекарства, если его найдут. У них будет шанс дожить до того, как мы улетим! Сейчас не то время, чтобы позволить себе спокойное размеренное существование. Ради родных здесь надо рисковать. Сколько из вас бросили дорогих людей и сейчас внутри винят себя, прикрываясь равнодушной маской? Скольким из вас сейчас хочется умереть?!

Слова выворачивали покрывало наизнанку. На ту, которую многие тщетно скрывали, делая вид, что ничего не происходит, и никто ничего не замечает. И каждый знал об этом. Но никто не говорил этого прямо. Зачем?

А оказалось, надо. Только прямые слова помогли многим сейчас принять этот факт перед собой.

— Кто будет готов, работы начинаются завтра в девять. — в разы тише бросил парень и, сгорбленный и усталый, начинающий осознавать, что именно сейчас сказал, сошёл со сцены.

За ним начали рассасываться и люди с мутантами. И все настолько перенервничали, что им было всё равно — человек или мутант рядом — и бок о бок они шли в одну дверь.

Дан вышел из зала в боковую дверь и сел на скамью в коридоре. Всё тряслось внутри. Время сбора он назначил на свой страх и риск, но и это не казалось ему столь важным, как то, что он сказал. Даже со своим оптимистическим складом ума он точно знал, что эти слова не изменят всех. А будь он на главной базе и скажи то же самое, то его вряд ли послушало бы больше трети. Просто повезло — здесь их не такая большая группа, живущая в изоляции и вынужденная взаимодействовать ежедневно. Каждый день ему на глаза попадались почти все участники похода. И почти с каждым он разговаривал…

— Данька! — Лин подлетела к нему и обняла, чуть со скамьи не сшибив. — Ты крут!

— Разве?..

« — Что произошло?

— Ничего. Просто… Я вспоминал некоторые эпизоды… Которые я вспоминаю иногда. И мне очень плохо за них… И за то, что перед собой всё это время оправдывался. Кем меня можно считать после такого?..»

— Конечно! — подтвердила Лин.

И в этот раз Дан и вправду поверил, что всё хорошо. Радость от преодоления себя затеплилась в душе. Лишь бы сохранить это…

**

А на следующий день началась работа. Ну, как… Это как солнце. Оно сказало, что сегодня выглянет, но ещё не выглянуло. Хотя с работниками ещё хуже — они прийти даже не обещались. Пару из них Яна поймала робко выглядывающими из-за угла — двух братьев, один из которых был мутант. За ним неуверенно к дверям бункера подошли, держась за руки, две подружки. А аж к полдесятому подтянулись ещё четверо…

Но людей всё равно было мало. Дан отчаивался, Лин нервничала, и только Яна отчего-то была почти спокойна и просто предложила начать работу.

Судя по всему, она знала, что делала, поэтому все доверились ей и зашли в комнатку бункера, нажали на панель в стене, дверь заблокировалась, чтобы никто не вошёл, иначе провалится, потому как пол начал медленно уезжать вниз. Группа спустилась, сошла с платформы, пол вернулся на место. В коридоре послушно загорелись огни…

Железный потолок, прямоугольные лампы. Тихо жужжит генератор воздуха. Что-то щёлкает… Нехороший звук, надо будет выяснить, в чём причина.

Они шли по коридору несколько минут, прежде чем наткнулись на завал. Смятые железные листы провалились внутрь, в дыру насыпалась земля…

— Мы это никогда не разберём. — выдохнула Лин.

— Спокойно! Мы же сюда не наобум явились. — снова уверенно заявила Яна. На неё озадаченно посмотрели: видать, не наобум заявилась сюда только она. — Ох… Ну… Жень!

Один из парней с готовностью вышел вперёд. Яна отстегнула от пояса горелку, поднесла её к металлическому краю и щёлкнула поджигом. Начала греть его, подождала, пока он не разгорелся докрасна. А затем Женька протянул к этому куску руку, совсем близко к огню, и металл, вязкий и раскалённый, начал стекать на пол блестящими каплями…

— Вот это да! — выдохнул Дан. — А как это так?

Яна выключила горелку, Женька устало опустил руку и встряхнул кистью.

— Ну смотри. — Яна задумалась. — Мутант не способен сам расплавить металл. Ну, может, и способен, но это как-то совсем небезопасно. У нас тут не банда магов и супергероев. Но если нагреть металл до состояния, близкого к плавлению, газовой горелкой, которая, кстати, тоже металл не плавит, но нагревает крайне сильно, то будет достаточно лишь немного помощи мутанта, и всё. — она кивнула на капли. — Однако… Куда-ж без любимого «но». Даже два. Первое, и самое главное — мутантов нельзя перегружать, но если соберётся много человек, то мы возьмём проблему числом. И ещё газа много уходит, а доставать такой непросто… Вот мы расплавили всего ничего, а баллон почти опустел. Придётся проводить напрямую…

— Каким числом? — изумилась Лин. — Нас одиннадцать человек всего.

— Увидишь. — Яна заговорчески подмигнула. — Пока поработаем немного с баллонами. Надо провести газ сюда! Чёрт, надо было заранее это сделать… Дурочка я…

Переговариваясь и пересмеиваясь, люди двинулись к выходу. А у Виктора, тем временем, возник интереснейший вопрос…

— Яна… А откуда газ-то? И баллоны?

— Хах! — усмехнулась она. — Это правда интересный вопрос, удивлена, что только ты спросил. Мы просто смотались на базу на автобусе.

— На каком?.. — опешил Виктор, правда, через секунду вспомнил. — Это на том, который мы в том году починить пытались?

— Ага. Круто, да?

— Билетики подорожали? — спросил Виктор с ноткой ностальгии.

— А то!

— Эх, вот бы покататься…

— Я тоже хочу, но энергию пока экономить надо. Мы его потом на базу переправим, полезно будет…

— Вот уж никогда бы не подумал, что прокатиться на автобусе для меня станет в будущем сродни чуду… А когда-то я этого терпеть не мог и всеми силами избегал.

— Понимаю… Сама бы лучше везде на автобусе каталась, пусть даже в толпе и духоте, чем ходила по свежему безлюдному лесу по холоду, дождю, с оружием наперевес, опасаясь любого шороха.

Мало кто помнил из них, каково это — кататься на автобусе…

***

Вентиляция работала на полную мощность. Но всё равно воняло газом даже в респираторе, было жарко, душно… Пришлось на некоторое время уходить, чтобы всё проветрилось.

И всё чаще мимо стали «случайно мимо проходить» новенькие. Молча встраивались в ритм и брались за работу. Яна радовалась этому особенно сильно, потому как не была совершенно точно уверена в том, что это произойдёт, и страх провала находился с ней ежесекундно.

А люди работали. Те люди, которым надоело бегать от опасности, бросая родных. Так происходит на войне — сражающиеся люди встают бок о бок, независимо от статуса и возраста. Борьба всех сравняет.