Глава 7

Вернувшись от Ветра к себе, Карен рухнула на кровать и уснула. Она проспала весь остаток утра и часть дня. Возможно, спала бы еще дольше, если бы не назойливый писк настольного комма над ухом. С трудом разлепив веки, которые вопреки ее воле настойчиво желали сомкнуться, она увидела Картера, маячившего на экране. Такой же как и вчера, отглаженный и сверкающий. И когда она успела дать ему свой номер? Она включила только голосовую связь, справедливо рассудив, что будет не очень тактично смущать собеседника своим видом. Вдруг, он не один и вообще…

— Карен, что-то случилось? Ты весь день не отвечала…

— Я, видишь ли, спала, — пробурчала она недовольно. Майор засмеялся:

— Тогда четвертый час дня самое время для того, чтобы проснуться. И почему тебя не видно?

— Потому что ты меня только что разбудил, и я выгляжу не лучшим образом. — Но она натянула футболку и все же включила изображение, пусть Картер полюбуется на нее не накрашенную, растрепанную, заспанную, разочаруется и оставит уже в покое. Картер молчал некоторое время, с откровенным любопытством разглядывая ее, а потом произнес:

— Такая ты мне нравишься намного больше, чем в виде вылизанной леди. — Карен закатила глаза и едва сдержала раздраженное стенание. Картер улыбнулся: — Да не пугайся ты так, я вовсе не за этим решил тебя побеспокоить. У меня к тебе просьба. У моего друга брат журналист и он прямо-таки мечтает об эксклюзивном интервью со спасительницей пассажиров Лючии.

— Нет, — отрезала она.

— Позволь узнать, почему?

Карен потерла лицо, пытаясь быстрее проснуться.

— Во-первых, при моей работе светиться в прессе ужасно вредно для здоровья, во-вторых, учитывая статус моего отца, это ужасно вредно для его душевного равновесия, и, в-третьих, просто — нет. И вообще, пусть брат твоего друга пишет не о том, как спасали пассажиров, а о том, почему их пришлось спасать, об обнаглевших пиратах, о том, что уже давно не было зачисток и о том, что мелкие перевозчики настолько экономят на безопасности своих клиентов, что последних приходится спасать за счет налогоплательщиков.

— Какая ты злая, — сверкнул улыбкой майор. — Но идеи, что ты предложила, интересные. Может, встретимся сегодня вечером, и ты сама ему это скажешь?

Предложение звучало заманчиво, но она обещала маме поговорить с отцом и не известно еще как все пройдет. К тому же нужно разобрать завал документов, который скопился за пару дней, что она была… не в себе. Будь что-то срочное, Монкриф сообщил бы, но и кроме срочного в завале наверняка полно предложений и контрактов, которые ох как нужны, чтобы содержать флот. А заказчики обычно долго не ждут и если не получают ответа быстренько уходят к конкурентам. Как жаль, что нет Марка. Она тяжело и грустно вздохнула:

— Дилан, прости, но у меня полно работы…

— О, да, я вижу, — снова сверкнул зубами Картер, но поднял руки, сдаваясь: — все, уже оставляю тебя. Но хотя бы сообщи, когда освободишься, — жалобно попросил он и Карен невольно улыбнулась. Они попрощались, и Карен поплелась умываться и приводить себя в порядок перед встречей с отцом.

Ветер довольно зажмурился — в глубине сада, в окружении кустов и деревьев на поляне, прогретой весенним солнцем, было тепло. Елена сняла плащ и аккуратно свернув, сложила на скамью. Будь Елена чуть выше и чуть тоньше, ее наряд, длинная красная юбка свободная белая блуза и корсаж, смотрелись бы на ней немного лучше. Хотя, если честно, и так было вполне неплохо. Но все изящество и романтизм ее облика портили короткие красные волосы. Карен никого не спрашивала, когда решила замедлить их рост и перекрасить в красный. Когда лорд Влад это увидел, он был в растерянности и не знал как себя вести — то ли сердиться, то ли просто не обращать внимания. Зато леди Валеску выходка Крен веселила дня три, наверное.

Елена остановилась у куста карликовой сливы и теребила цветущую ветку, украдкой на него поглядывая. Хочет начать разговор, но все никак не решается. Ветер расположился на скамье, подставил лицо солнцу и спросил:

— Так что у тебя там за план с разделением? — Елена небрежно пожала плечами в ответ:

— Да нет по-правде никакого плана! Всего лишь идея. Я долго искала факты, подтверждающие ее жизнеспособность, и до сих пор сомневаюсь в возможности эту идею как-то реализовать. Если бы не капитан Костолиц… — Елена помолчала, сорвала бутончик и размяла его в пальцах. — На самом деле, все совсем просто, как апельсин — переписать мою ментальную карту и перенести в тело донора.

Елена бросила размятый бутон и сорвала новый. Ее давняя привычка — во время волнений обязательно что-то теребить в пальцах — мять цветы, крошить пирожное, крутить пояс или завязки… Он думал однажды о том, чтобы избавить ее от такого яркого индикатора ее чувств, но не стал ничего предпринимать. Без этого она уже будет другой, не Еленой.

— Насколько мне известно, при попытке снять ментальную карту у индивидуума с раздвоением личности, получается две карты, наложенные одна на другую, без возможности их как-то разделить.

Елена улыбнулась и сорвала новый цветок, которому повезло чуть больше, чем двум предыдущим, его просто понюхали:

— Да. Но у нас с сестрой все оказалось по-другому. Карен на Зеде пыталась разобраться со своими провалами в памяти, а я наблюдала за ней. Когда снимали ее ментальную карту, я ушла. Результат хоть и был не идеален, но без признаков наложения моей личности. Я решила тогда, что точно также можно будет снять и мою ментальную карту, не задев личность сестры.

— Может и получится, — задумчиво проговорил Ветер. — Но тогда тебя в сознании Карен нужно будет стереть. Удалить. И кто этим займется?

— Удалить? Я думала, мне просто будет заблокировано доминирование, и я как бы усну. Я считала это задача того, кто будет делать перенос, — удивленно ответила Елена.

Ветер улыбнулся — очаровательная наивность. С другой стороны она и не могла ничего знать про стирание личности. Такое в свободный доступ даже зедианцы побоялись бы выложить. Ну а хейдаганские ресурсы с подобными сведениями закрыты и доступны лишь избранным и специалистам в определенной сфере.

— Нет, маленькая, придется уничтожить все следы твоей личности, чтобы они не навредили твоей сестре. И нейроменталисты этим не занимаются. И никогда не занимались.

Елена немного растерялась:

— Я думала, что это обычная штатная процедура, не требующая специальных упоминаний. Да мне нигде и не попадалась информация об этом.

— И не попадется. Получить лицензию стирателя трудно, хотя их выдаем не только мы. Ни один обладатель не спешит ею похвастаться.

— Но почему, Вэй? Я никак тебя не пойму.

— Детка, неужели не очевидно? Стиратель уничтожает личность — то, что превращает кусок плоти в человека. Откуда, думаешь, берутся «живые трупы» у которых при абсолютном физическом здоровье чистое сознание?

— Я не знала о стирателях. — Елена бросила очередной размятый цветок и сорвала следующий, последний на ветке, которую она мучила. — О них действительно нигде ничего нет. Или я плохо искала. Но откуда ты это знаешь?

Ветер поднялся со своего места и подошел к ней, насмешливо взял ее за руки, спасая куст от дальнейшего уничтожения, поднес к лицу и вдохнул чуть горьковатый аромат цветов сливы, пропитавший ее пальцы. Пусть сама догадаться об этой его темной стороне. И тут Елена поняла: она прерывисто вздохнула и сделала шаг назад, непроизвольно выдернув руки из его ладоней.

— Ты — стиратель?

— Говори прямо: убийца. Тебя это пугает? — спокойно поинтересовался он.

Елена задумалась, низко наклонив голову, пальцы крутили завязки на корсаже.

— Нет, пугает меня не этот неоднозначный факт твоей биографии, а то, как спокойно ты об этом говоришь.

— А как я должен об этом говорить? С придыханием и расширенными от ужаса глазами? Ах, великий Будда, я убийца?! — съязвил Ветер. Елена хихикнула и чуточку расслабилась, он продолжил: — Если ты ещё не заметила, то я о многих вещах могу говорить спокойно.

— И скольких ты убил? Хотя нет, важно не это, скорее то, почему ты убивал? — Она так равнодушно спрашивала и казалась невозмутимой, даже ее руки молчали, но страх читался во взгляде, окутывал ее незримым удушливым облаком. Интересно, почему? Карен ведь убивала не раз, и Елена была невольной свидетельницей и соучастницей. Раньше он боялся, это будет проблемой, но ошибался. До сего момента.

— Уж не по зову сердца, поверь, — мягко усмехнулся Ветер. — Мне не нравится это делать без веской причины. В большинстве случаев это было работой.

— А в остальных случаях?

— Самозащитой.

Елена улыбнулась, вздохнув с облегчением, но реального облегчения не испытывала, хотя изо всех сил старалась это скрыть. Убеждать ее в том, что он не причинит ей вреда, это зародить мысль об обратном. Хотя, вред с ее точки зрения, может быть самой, что ни на есть, пользой с его точки зрения. В любом случае, не нужно, чтобы она его боялась. Он подошел вплотную к ней и снова взял за руки, успокаивающе погладил запястья и между пальцами, провел по лицу, коснулся губ, безмолвно убеждая: «вот он я, такой же, как и всегда, такой же, каким ты меня знаешь». И она поверила. Покой вернулся, а вместе с ним и тема их разговора.

— Значит, ты поможешь?

— Помогу, — с готовностью отозвался Ветер.

— Тогда нам ещё нужен целый список оборудования, хороший нейроменталист, клиника и, конечно же, донор, — вздохнула она. — И если приборы и специалиста найти реально, то донор и клиника — это самые слабые места в моём плане.

Разговор о «слабых местах», подразумевает что-то, в чем она более или менее уверена. Значит, она начала предпринимать какие-то конкретные шаги для реализации своей идеи, и сама по себе была близка к тому, чтобы все рассказать ему или родителям. Костолиц ничего не изменил, лишь немного ускорил процесс. Что ж, даже за это его стоит поблагодарить.

— И, насколько я понимаю, ты уже нашла подходящего человека?

— Да, нашла и даже получила предварительное согласие. Однако, — Елена поморщилась, — там не все гладко. Надеюсь, Карен сможет помочь.

— Ты уверена, что Бергер справится?

— Откуда ты знаешь, что это он? — у нее было такое забавное удивленное лицо, что Ветер не удержался и рассмеялся:

— Это же логично! Случайный спец Альянса даже за приличные деньги за вашу проблему не возьмется, а связей с криминальной стороной у тебя нет. Учитывая кто ваши родители, и массу секретной и не очень информации в голове Карен, зедианцы тоже не вариант. Про Амалькару и Хас я вообще молчу. Хейдаганские специалисты… — Ветер чуть помедлил, раздумывая, и отрицательно покачал головой, — не доступны. Остается тот, кого ты знаешь, и кому точно безразличны секреты Карен и в тоже время он сам не должен быть слишком обременен моралью и дальновидностью, чтобы взяться решать вашу проблему. Бергер, прекрасно соответствует всему этому.

— Ох, я уже отвыкла от того, что ты моментально все просчитываешь. Я понимаю, Бергер сам по себе не лучший вариант, но он лучшее, что можно заполучить в сложившихся обстоятельствах. Он хороший специалист и если он способен на какой-то подвох, то скорее по своей растяпистости, чем из-за какого-то намеренного желания навредить.

— Именно такой как он может испортить хорошее начинание, совершенно случайно, и даже не заметить этого. Как и случилось с вами. Правда, его ошибка и создала тот барьер между тобой и сестрой, который держится уже тринадцать лет. Не уверен, что его следующая ошибка окажется для вас столь же «счастливой».

— Я тоже не уверена. Но выбирать не из чего. Мне стоило большого труда вычислить где он сейчас.

— На Зеде, конечно, где же еще, — с усмешкой проговорил Ветер. — Все гении и неудачники находят себе приют там. Первые вволю экспериментируют, а вторые служат для них сырьем.

— В этом как раз самая главная проблема. Бергер руководит лабораторией, и барон Рю его просто так не отпустит, даже ненадолго.

— Да, все может оказаться сложнее, чем кажется. Плохо, когда затея завязана исключительно на чём-то одном. — Ветер нахмурился: — Ещё есть варианты?

Елена отрицательно покачала головой и неуверенно проговорила:

— Ну, честно говоря, в качестве запасного плана был ты.

Ветер же высказался весьма категорично:

— Нет. Я предпочитаю не работать с приборами. К тому же здесь, на Тароне, нельзя, а за его пределами опасно для меня.

Хотя реальная причина его отказа заключалась в слишком сильном чувстве заинтересованности в том, чтобы у Елены все получилось. Личной заинтересованности, а не профессиональной. И это было не нормально и выводило из равновесия. Восемь месяцев, пока ее не было, все было спокойно и шло по привычному кругу: клиенты — сад — ночь. Иногда встречи с Моной в доме досуга, но в последнее время все реже. Чем дольше не было Елены, тем спокойней и размеренней становилась его жизнь, тем меньше его интересовали ее регулярные послания о делах своих и Карен. Он просматривал их, скорее с профессиональной точки зрения — искал признаки наличия каких-то внутренних проблем у нее или ее сестры. Но все было хорошо. Пока она не вернулась. Чувства, которые, он надеялся, улеглись и успокоились, вдруг проснулись с такой силой, что было сложно держать себя в руках.

Он отменил все встречи и почти все время проводил в саду — сажая цветы или медитируя на воду в беседке у пруда. Это помогло, но лишь отчасти. Она здесь третий день, и ему пришлось уже дважды навестить Мону. Эмоции — плохой советчик, и если он пойдет у них на поводу, ничего хорошего из этого не выйдет. Отец был прав, когда говорил, что с семьей нельзя работать, даже если уверен в том, что справишься. Кто для него Елена? Не семья, это точно, но она и не чужая. Этого достаточно, чтобы все испортить благими намерениями под влиянием эмоций.

Но если что-то пойдет не так, помощи просить все равно придется у… Дэя. Больше не у кого. Это неприятно, но не смертельно. Потому он немного приободрил Елену:

— Если возникнет необходимость, я попробую найти того, кто тебе поможет. — Он искренне надеялся, что этого не потребуется. Елена кивнула, соглашаясь.

— Дальше нужен целый список оборудования, но я надеюсь, с этим поможет мама. Кристалл тоже не проблема. А вот как быть с донором, даже не представляю!

Ветер усмехнулся.

— Донор — это как раз совсем просто — достаточно подходящего здорового человека и меня. Через несколько часов у нас будет «живой труп». Но это совсем необязательно, ты и сама прекрасно сможешь разобраться с хозяином тела. Тебе останется только выбрать…

— Нет, Вэй, так нельзя! — возмутилась Елена. — Я не смогу убить другую личность и тебе не дам этого сделать! И идея клона тоже отпадает по этой же причине.

— Ты зря настолько категорична. Подумай, ты разом решишь большую проблему. Я помогу тебе, это, в сущности, довольно просто.

— Нет.

— Найти ничейный здоровый «живой труп» будет архисложно…

— Я знаю, но на крайний случай есть интеграция…

— Есть, но это действительно на самый крайний случай. Никогда не известно, каков будет результат. Какие черты от двух личностей, новая оставит, а какие отбросит как неприемлемые. К тому же не всегда интеграция бывает полной. Скорее даже, как правило, не бывает. Тогда весь спектр психических расстройств в разных степенях проявления обеспечен. В большинстве случаев то, что получается, это совершенно новое нечто, что сложно назвать личностью.

— С интеграцией действительно всё так плохо? — обреченно поинтересовалась Елена.

Ветер взял её за подбородок и посмотрел в глаза:

— С интеграцией всё гораздо хуже, чем ты можешь себе представить. Поверь, маленькая, этот путь не для вас. Ищи донора на Зеде. Это дорого и качество может быть не очень, — Ветер поморщился, — но я доведу его до нужного состояния. — Он отпустил Елену. — Ну что ж, сейчас твоя идея уже больше похожа на план, даже есть какие-то сдвиги, это тоже хорошо. Думаю, у вас все должно получиться. Ты говорила с родителями?

— Только в общих чертах. Более конкретно поговорить собираюсь в самое ближайшее время.

Карен вдруг оказалась перед дверьми в кабинет отца, одетая в длинную юбку и корсаж. Сама она такое надела бы разве что под угрозой расстрела, да и то, не факт. Она глянула на экран наручного комма — почти девять вечера — пятичасовой провал в памяти. Точнее, пять часов жизни для Елены. Последнее, что она помнила, это то, что решительно собиралась поговорить с отцом. И сейчас ее намерение никуда не делось.

Длинные рукава и широкий подол ужасно мешали, а туго зашнурованный корсаж сдавливал, врезался под грудью и не давал дышать. Даже тяжелая броня была удобнее, чем этот предмет гардероба. Пойти переодеться? Но тогда она растеряет всю решимость и разговор отодвинется на завтра, а потом снова отодвинется, и снова… А потом она улетит вместе с флотом и они оба будут копить обиды, а при следующей встрече маме придется их разнимать. Если следующая встреча вообще когда-нибудь случится. Карен немного ослабила шнуровку, но легче почему-то не стало. Она тяжело вздохнула и вошла.

В кабинете царил сумрак, только экран настольного комма освещал лицо лорда Влада. Уже не молодой, тяжелый и грузный, он вовсе не казался толстым и неповоротливым, наоборот, он своей массой и ощущением силы исходящей от него мог задавить кого угодно. Увидев Карен, он тепло улыбнулся, и она поверила, что они поймут друг друга. Но отец вдруг сердито нахмурился и уткнулся в комм. Странная реакция на ее визит сначала сильно озадачила Карен. Но тут ее осенило: его улыбка предназначалась не ей, а Елене, за которую он ее сперва принял. Так вот кто у него любимая дочь! Захотелось выйти, громко хлопнув дверью, сесть в челнок и вернуться туда, где было все понятно и просто — на Метель. Но она осталась, затолкав поглубже обиду и раздражение — она обещала маме, к тому же, пришла не ссориться, а мириться.

Мириться ей совершенно не хотелось, но это было необходимо. Тарон, пусть и не любимое, но единственное надежное место в мире, где ее примут и поймут. Примут ли и поймут ли? Мама — да, отец — вряд ли. В последнее время ее домом стал флот. И все реже хотелось с ним расставаться даже ненадолго. Да, отец сильно помог ей в самом начале, и до сих пор у нее работают люди с его рекомендациями. Но теперь это ее люди, они по своему желанию продлили контракт с ее флотом, а не потому, что их попросил отец.

Карен решительно подошла ближе и расположилась на стуле напротив отца. Он коротко глянул на нее исподлобья и снова сосредоточился на работе. Недоволен и совсем не скрывает этого, хотя она сделала все, как он просил — сходила на тот дурацкий вечер и умудрилась никого не обидеть и ничего не испортить. Или все же испортила? Поди, угадай, чего он хочет. Хотя и так понятно, чего: чтобы избавилась от флота, вышла замуж, сидела дома, рожала ему внуков и ходила за ним следом с умным видом. Карен глубоко вздохнула несколько раз, чтобы успокоиться:

— Пап, прости. — Она постаралась вложить в эти два слова всю искренность, на которую была способна.

Отец вздохнул, хмурые брови разгладились. Он вынул из ящика стола початую бутылку и два низких бокала. Плеснул немного себе, вопросительно глянул на Карен, но она, качнув головой отказалась. Отец взял свой бокал, но пить не стал, покрутил его в руках, поставил обратно на стол и тихо сказал:

— Каждый день мы боимся получить послание, где будет сказано, что тебя больше нет. Мы уже потеряли Елену, если потеряем и тебя…

— Но ведь я осторожна, а Елена жива!

— Несколько дней в месяц можно назвать жизнью?

Вроде бы отец сейчас ее ни в чем не обвинял, но в его облике, во взгляде сквозил немой укор, и она чувствовала себя виноватой. Ей было стыдно за то, что она живет, а сестра лишь существует. И причина этому — она, Карен. Хоть и не помнит никакой сестры и ничего о том, как это было. В горле снова поселился ком, который Ветер, казалось бы, прогнал. Воздуха не хватало, и этот проклятый корсаж… Карен дернула шнуровку, почти до предела ослабляя ее, и хрипло ответила:

— Наверное, вряд ли.

— Вот именно! — Отец встал и прошелся по кабинету. — И она никогда не жалуется. Ни разу этого не слышал ни я, ни мама. Но почему-то именно ты, у которой есть все, недовольна и жалеешь себя, а не она, у которой нет ничего. Да, ты не знала о сестре, не помнила. Теперь знаешь. И быть может, пора на время уйти в сторону и дать возможность пожить ей?

Карен замерла, сраженная словами отца. Боль сдавила грудь, а обида и горечь рвали душу. Выходит, все разговоры о переживаниях за нее, на самом деле тревога за Елену. Сама же она не значит ничего, только жалуется и мешает. Она… лишняя! Карен стремительно встала, чтобы уйти и больше не возвращаться, но тут же пошатнулась, глаза ее закрылись на мгновение и снова открылись:

— Этого не будет, отец! Я всего лишь гостья в теле Карен и считаю себя не вправе распоряжаться им.

— Елена, — констатировал лорд. Он подошел к ней, взял за руки и заговорил устало и жалобно: — если бы ты могла не уходить, остаться, хотя бы на год…

На год?! Да, он и раньше просил о том, чтобы она появлялась чаще и оставалась дольше, но речь шла о днях. С другой стороны, целый год нормальной жизни — самой собой, рядом с Ветром, без чужих ролей, притворства и подальше от кораблей, космоса и наемников — это было до головокружения заманчиво. И в равной степени невозможно.

— Это уничтожит Карен и все, что она строила. Ты это знаешь, как и то, что я никогда на это не пойду.

— Я все прекрасно понимаю, но я люблю вас обеих, а Карен все время была в лучшем положении, чем ты и я устал видеть, как ты страдаешь.

— Мои страдания не касаются никого, кроме меня. Если у нас получится разделиться, все закончится.

— Разделиться?! — мягкий голос отца вдруг загремел раскатами. — Я вам запрещаю! Оставьте эту бредовую идею! Я рад, что этой технологии у нас нет, и вы не сможете совершить очередную непоправимую глупость!

Так вот в чем дело! Он говорит странные вещи, потому что боится, что у них ничего не получится или что-то пойдет не так. На самом деле он всегда делил свою любовь к ним поровну — Карен помогал, а ее саму всегда готов был поддержать и выполнить любой каприз. Теперь, когда понятно, что папины слова просто следствие переживаний, все становится намного проще. Достаточно позвать маму и под ее влиянием разговор перейдет в конструктивное русло. Будто услышав ее зов, в кабинет вошла леди Валеска. И удивленная встала в дверях, увидев их друг напротив друга. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы безошибочно определить, которая из двух дочерей перед ней сейчас:

— Елена, что здесь происходит?

— Уже ничего, мама.

— Уже? — мама бросила тревожный взгляд и получила в ответ чуть заметный кивок в сторону отца. Мама чуть прикрыла веки: «понятно». Их обмен взглядами не ускользнул от отца, но он ничего не сказал, лишь скривился

— Я пытаюсь их… ее образумить. — Заговорил отец. — Я боюсь, что результатом их… ее эксперимента с разделением будет нечто не поправимое!

Мама беззаботно фыркнула и с удобством расположилась в кресле:

— Влад, во-первых, мы не знаем, что именно девочки придумали. Возможно, у них безопасный и надежный план. Во-вторых, рано или поздно это должно было случиться.

Присутствие мамы как всегда оказало чудодейственное влияние на отца. Он тут же успокоился и вернулся в образ невозмутимого, серьезного и чуточку вальяжного премьер министра. Таким он ей нравился гораздо больше, с ним можно было что-то конкретно обсуждать без эмоций.

— Посвяти, наконец, нас в подробности своей задумки, — попросил он, присаживаясь на ручку кресла, в котором сидела мама, беря ее за руку.

Елена тут же перешла на деловой тон.

— Идея простая — переписать мою ментальную карту и перенести в сознание донора. Технически это возможно, я уже выяснила. Но для этого нам нужны, — она загибала пальцы, — нейроменталист, техника, клиника, донор, кристал! Кристалл уже есть, спасибо маме, даже два. Специалиста я нашла, это Бергер, и уже получила его предварительное согласие на помощь.

— Ты нашла Бергера! — мать сердито сузила глаза. — У меня к нему очень много вопросов!

— Я знаю, но вопросы будут только после того, как он сделает свою работу.

Мама задумчиво нахмурилась, но тут же приняла решение:

— Хорошо, я не буду откручивать ему голову сразу, пожду еще немного. Но почему из всех существующих специалистов ты выбрала именно его?

— На то была масса причин. К тому же он не способен на подлость.

Мама укоризненно покачала головой.

— А как же назвать то, что в один прекрасный день он исчез, украв из моей лаборатории отчеты и результаты всех исследований его группы?

— Он сбежал не из подлости а просто от того, что исчерпал себя здесь и забрал он только то, что по его мнению принадлежало ему. Вот такой он человек — гениальный и одновременно ужасно глупый. Но не подлый.

— Ладно, пусть так. Итого, у вас условно есть, — загибала пальцы мать, — нейроменталист и кристалл. Нет донора, техники и места для того, чтобы все это провернуть.

Елена немного помялась:

— С техникой все сложно. У меня есть примерный список, и я надеялась, что ты поможешь мне с ним разобраться. Донора мы найдем на Зеде, а про место я рассчитывала задуматься тогда, когда у меня будет все остальное.

— Нет, дорогая, вот это твое «все остальное» вам не понадобится, если вы не найдете где его разместить, — возразила леди Валеска. Лорд Влад ее поддержал:

— Вот именно. Ни донора, ни запрещенную технику вы не можете держать где-либо на территории Альянса. По крайней мере, официально. А неофициальные пути для нашей семьи не приемлемы! Через вас могут свалить меня. Я, конечно, не пуп вселенной, но один из факторов, который поддерживает стабильность в секторе.

— Я найду, как все сделать так, чтобы не навредить ни тебе, ни нам, ни всему сектору, — тихо ответила Елена.

— Но у тебя, по сути, нет никакого плана, — вставила реплику мама. — А без четкого понимания что зачем и как даже я не могу позволить вам взяться за эту авантюру.

От родительских возражений опускались руки и возникало острое желание сделать так, как собиралась Карен — выйти, хлопнув дверью, раз уж поддержки никакой не предвидится. Но сначала она скажет им все, что думает о ситуации:

— Вы не понимаете! Я не прошу у вас разрешения! Мы все равно сделаем это с вами или без вас. Я пришла за помощью, а получила критику и лишние доказательства, что затея бессмысленна. Ты, папа, винишь Карен в том, что я не живу, а сам не хочешь помочь это изменить! Ну а если у нас не получится, я просто уйду навсегда.

Отец подался вперед, пристально вглядываясь в ее лицо, силясь в сумраке оценить серьезность сказанного.

— Ты не сможешь, — медленно произнес он. — Ветер тебе помешает.

Елена засмеялась и покачала головой:

— Ветер не станет удерживать меня только потому, что этого хочешь ты. Признайтесь оба, вам будет гораздо легче, если я умру окончательно. Или окончательно воскресну.

Повисла тишина, такая звонкая, что можно было оглохнуть.

Первой в себя пришла мама и шелест ее платья, когда она встала со своего места, показался ужасно громким. Она подошла к Елене и обняла ее:

— Для нас вы всегда были маленькими девочками. Но вы так неожиданно быстро стали взрослыми и самостоятельными, что мы не успели это понять. Прости нас. Конечно же, мы вам поможем. — Леди Валеска повернулась к мужу с немым вопросом. Тот немного помедлил и нехотя кивнул, обозначая свое согласие.

— Дай сюда свой список с оборудованием. — проговорила леди. И не дожидаясь ответа наклонилась над комом Елены, когда та его вывела на экран. — Так, больше половины пунктов используется для наблюдения за физическим состоянием пациента, и все это можно найти в любом лазарете, мед отсеке, где угодно. Но хочу сказать, что список чересчур велик, кое-что вам вовсе не понадобится, — проговорила она, удаляя пункты в списке, — а кое-что здесь не обозначено, — вписывая позиции, продолжала она. — Кое-что можно заменить на более современный и доступный более функциональный аналог. А если разделить все по степени доступности… — леди быстро раскидала пункты на три столбца. — Здесь все, что и так всегда есть в медмодулях, а если нет, то легко достать или в крайнем случае обойтись и без этого, тут, — она ткнула во второй столбец, — то, что вам понадобится, но что скорее всего придется немного поискать, а вот здесь то, обязательное, без чего вам просто не обойтись и чего вы просто так вряд ли найдете.

— Правда? — обрадовалась Елена. — А что это за приборы?

— Первое — это менталограф — считывает ментальную карту. Довольно специфический, но вполне легальный прибор. Его можно найти в любой клинике специализирующейся на психо-нейроменталистике, купить или арендовать. Но в вашем случае нужно глубокое считывание ментальной карты и перенос ее в кристалл. Только его кремний-органическая структура способна вместить весть гигантский массив информации, накопленной человеком за всю его жизнь. А для записи ментальной карты в кристалл нужен ретранслятор — это второй необходимый вам прибор и его придется поискать. И последнее — генератор нейронных связей, он стимулирует создание в коре головного мозга донора нейронных сетей и связей в соответствии с ментальной картой. Иными словами именно он и переносит ментальную карту из кристалла в сознание донора. И этот прибор на территории альянса запрещен. Главным образом потому, что его можно использовать для создания ложных воспоминаний.

— Чем успешно пользуется альянс в своих интересах, — ехидно заметила Елена. Леди Валеска только развела руками в ответ. — спасибо, ты очень помогла.

— Елена, — лорд Влад окликнул ее. — Если у вас все получится, я хочу видеть тебя своим секретарем.

— Слишком рано об этом говорить, покачала она головой и в свою очередь предложила. — Я сейчас верну Карен. Помирись с ней, пожалуйста!

Карен внезапно пришла в себя в кабинете отца. Она тут же вспомнила, что собиралась уйти и больше не возвращаться. Она стремительно развернулась и тут же попала в объятия мамы. Та требовательно взяла ее за подбородок и пристально посмотрела в глаза, будто убеждаясь, что перед ней именно она, а не кто-то другой.

— Поговори с папой, — попросила она.

— Уже поговорили, — буркнула Карен, высвобождаясь из ее объятий. Но мать мягко удержала ее.

— Вы не договорились, — серьезно сказала она. — Я оставлю вас. Карен ничего не оставалось делать, как подчиниться. Мама вышла, и она снова осталась наедине с отцом. Тот был спокоен или казался таковым. Она не знала, что ему сказать такого, чтобы не усугубить возникший разлад, потому молчала, однако все своим видом постаралась продемонстрировать, что все, что он скажет, ей совершенно безразлично и не изменит ее решения. Отец встал и прошелся по кабинету, вернулся к забытому бокалу.

— Я жалею, что сказал то, что сказал. Но я действительно очень волнуюсь и не только за тебя. Все, что случится с тобой, случится и с Еленой. Меня убивает то, что ты не хочешь этого понять, и я никак не могу на это повлиять. — Отец опрокинул в себя бокал и громко опустил на стол, будто поставил жирную точку после своих слов.

И о чем еще здесь можно говорить?

— Я благодарна тебе за все, что ты сделал для меня, но теперь нас связывает только работа, а мой дом там, где мои люди.

— Работа, значит, работа. Это твой выбор и твоя ответственность, я больше не вмешиваюсь в это дело, — ответил отец.

Карен вышла и направилась к себе, но на полдороги развернулась и пошла в сад. Раньше с отцом хоть как-то можно было договориться. Даже без вмешательства мамы. Но сегодня что-то случилось и они как-то странно не поняли друг друга, зато она теперь свободна. Тем лучше!

Ветер как обычно сидел на полу беседки у пруда и, казалось, дремал. Но стоило ей подойти, тут же поднялся с места и расположился на скамейке. Карен была настолько возбуждена, что сидеть была просто не в состоянии, она ходила кругами по беседке. Ветер молча провожал ее взглядом.

— Я не знаю, какая муха его укусила, но я теперь свободна! Только я никак не пойму, это награда или наказание. С одной стороны это то, чего я всегда хотела, с другой стороны мне почему-то кажется, что есть в этом какой-то подвох!

— Я так понимаю, речь идет о свободе от дочерних обязательств?

Карен резко остановилась, пытаясь сообразить, что именно имел ввиду Ветер, и медленно опустилась на пол там же где и стояла. Схватившись за голову, взъерошив волосы, она наконец поняла, что именно произошло:

— Черт, я только что отказалась от отца, — пробормотала она уткнувшись в колени.

— Ты именно этого хотела? — Ветер был абсолютно бесстрастен.

— Нет, конечно! — возмущенно махнула она руками. — Я просто хотела, чтобы он принял, наконец, что я не брошу свой флот, и перестал спускать меня с орбиты на землю.

— Он это делал специально, чтобы досадить тебе?

— Он просто боится, что я однажды не вернусь.

— С чего бы это вдруг?

— С того, что я его дочь, а он мой отец, и он… любит меня! — Карен снова уткнулась в колени и глухо простонала, — какая же я дура.

Продолжение в приватном доступе!