Пятая глава "Изменение"

Глава пятая

«Изменение»

Я должен был давно проснуться, но света я так и не увидел. Кромешная тьма наступала, обволакивая меня своим ледяным дыханием. Я чувствовал, как её темные лучи, впиваясь в мою кожу, все встреченное на пути разрывали на мелкие кусочки.

Это были не раскаленные кинжалы, которые впиваются тебе в тело, это было не расплавленное железо, бегущее по венам, разъедая каждую клеточку, а что-то ужасное происходило вокруг и внутри, словно сама смерть заглянула в гости, протянув ко мне свои костлявые руки. Я потихоньку умирал. Отто предупреждал меня, но почему он бездействовал? Чего тянет? Почему он меня еще не изменил? Может, передумал? Или забыл? Нет! Друг не мог забыть, потому что дал обещание моему отцу. Значит, что-то пошло не так. Возможно, я не годился для того, чтобы стать вампиром. Господи, откуда я хоть это знал, кто годен для вечной жизни, а кто нет?

А знал ли? Это просто бредни умирающего человека. Нет! Я не сдамся. Нужно бороться, нужно искать спасительный огонек, за который можно уцепиться, чтобы не потерять связь с реальностью. А что, если увижу другой огонек? Нет, не хочу даже об этом думать. У меня получиться, я продержусь до того момента, пока Отто изменит меня.

Прейдя к такому выводу, я стал разыскивать во тьме огонек, но хоть какую-нибудьвспышечку, чтобы осознать, что не умер. Надо бежать, далеко, пока не найду дверь из этого ада. Я, сорвавшись с места, помчался вперед. Дыхание сперло, но конца темноте не было, ана расстелилась повсюду, словно мерзкая тягучая субстанция. Это — Ад. Я умер и попал сюда, в мир одиночества и безысходности. «Господи, помоги мне, умоляю!» Остановившись, я прислушался.

— Отто, измени его.

— Рано.

Смог услышать я, надеясь на чудо. Но ничего, больше ничего я не слышал. Связь с реальностью разорвалась, оставив меня, замкнутого в аду, совсем одного. Подступивший к горлу ком, выдавил из глаз несколько слезинок. Какие же я приложил усилия, чтобы не разреветься, вы не представляете. Мне было так тяжело. Невыносимо! Я не хотел умирать, по крайней мере, не сегодня.

«Что распустил нюни, сопляк?» — возмутился внутренний голос.

Проигнорировав его колкие нотки, я не уверенно шагнул вперед и почувствовал, как стал падать в какую-то пропасть. Жизнь покидала меня, пока я летел. Сердце сначала колотилось как бешеное, а потом постепенно стало замедляться, стуча все медленнее с каждой секундой. «Ещё удар и я умру!» Я, напряженный до предела, ждал, когда испущу дух и навсегда останусь в Аду, но неожиданно все изменилось.

От боли я зажмурил глаза, но, не смотря на это глупое действие, яркий свет резал их, прожигая насквозь до основания затылка. «Нет!»

Открыв глаза, я огляделся. Сначала перед глазами всё плыло, но через несколько минут очертания стали приобретать форму, давая мне получше рассмотреть то место, куда попал.

Небольшая комнатка с салатовыми обоями казалась такой знакомой, такой родной. «Господи, да это же моя комната. Я жив!»

Я рассмеялся, но веселье длилось не долго, потому что увидел их. На кровати лежал молодой парень. На вид ему было лет шестнадцать, может чуть меньше, но не важно. Одно было ясно, мальчик был мертв. Рядом на стуле сидел юноша чуть старше. Он, сложив руки на груди, чего-то ждал. Чего хоть? Неужели брат мальчика надеялся, что парень очнется? Сидящий на стуле пошевелился. Что-то произошло, я подошел поближе, чтобы узнать. Увидев лицо лежащего мальчика, внутри что-то екнуло. Это лицо мне было знакомо. Прямой нос, широкие скулы, полные губы — всё казалось таким знакомым.

«Нет! Господи! Это же я! На кровати лежал мертвый я. Нет! Это неправда. Я не умер, я не умер. Очнись, умоляю тебя, очнись. Господи!»

Через пятнадцать минут ничего не изменилось. Я, спрятав лицо в ладошках, разрыдался, а потом внутри все загорелось. Сначала воспламенилась шея, потом горло. Раскаленное железо, растекаясь по всем сосудами и капиллярам, причиняло адскую боль.

Сначала все пылало, потом стадо слонов прошлось по мне, ломая каждую косточку. Я пытался кричать, но из горла вырывался лишь воздух. Вторая попытка тоже не увенчалась успехом. Бросив это бесполезное занятие, я ждал, пока от моего тела останется горстка пепла.

Огонь, с гулким ревом вырвавшись из моего изувеченного тела, овладел им снаружи. Ловя ртом спасительный воздух, я медленно и мучительно задыхался, постепенно в ужасных муках, которые я не в силах описать, потому что мне все равно не хватило бы слов, я умирал.

«Господи, как же мне больно! Сколько я буду ещё мучиться? Скажи, за что ты меня так ненавидишь, что позволяешь так страдать. Конечно, я не святой, но неужели я заслужил такую смерть?»

Вопросы, одни сплошные вопросы и никаких ответов. Что я хоть за человек, что не мог спокойно умереть? Даже смерть глумилась надомной, весело наблюдая со стороны, как сначала пламя сжигало меня изнутри, а потом снаружи.

Сколько времени я горел? Минуту, час, а может целую вечность?

«Надо забыться. Мне надо просто откинуть все страхи».

«Серёж, представь, что ты на море. Представь, как шумят его бескрайние просторы, наигрывая прекрасную, но печальную музыку. Вот пианино изливает свои чудесные, завораживающие душу, ноты. А ещё средь бушующих волн надрывается, плачущи, скрипка, от звуков которой хочется плакать и мечтать одновременно.

Мой выдуманный оркестр, ты так прекрасен, но так холоден. Почему ты не греешь душу, а лишь замораживаешь её, убивая все прежние чувства».

Холодная вода, омывая мне ноги, заставила кровь постепенно замерзать. Сначала льдом покрылись кончики пальцев, потом ноги, а когда лед добрался до мертвого сердца, то оно, гулко ударив, разлетелось в дребезги, оставив пустоту и уничтожив душу.

Всё осознавая, я умер. И смерть в полной памяти стала моим адом и вечным проклятием.

В голове играл оркестр. У меня было такое чувство, что все существующие в мире инструменты поставили ко мне в комнату, а потом начали на них играть, причем каждый напевал свою особенную песню. Но, не смотря на весь хаос, среди этого балагана я смог различить чей-то голос. Он был нежен и очень печален, словно человек, обладающий им, отчего-то сильно мучился.

Голосок мне знаком. Интересно, почему? Я в раю, точно я в раю. А это ангел печально говорил, наблюдая как люди уничтожают друг друга не только убивая тело, но и поганя душу, травя её распутством и хамством. Ангел переживал за племя людское, но не мог ему ничем помочь, потому, что каждый человек в нашем мире обязан сам решить, как жить дальше, какую выбрать сторону: добра или зла, света или тьмы.

Как бы ни было больно, здесь я временно. Просто мне захотели показать, что человек, живущий по чести и в любви, достоин вечного счастья, а такой как я, должен гореть в аду. Ну, прощай, мой дорогой Ангел, мне пора вернуться в законное место, туда, что я заслужил за шестнадцать лет жизни, в мир вечного страдания и одиночества, во Тьму, в которой судьба уготовила мне скитаться веками.

Послушав этот печальный голос ещё минуту, я приглушил все чувства и вернулся в темноту, спрятавшись в её непроглядных просторах, потеряв всякую связь с реальностью, пусть даже и вымышленной.

(Злата)

Прошло три дня, а Серёжа так и не очнулся. Прекрасный, он лежал на кровати, словно статуя. Господи, как же это мальчик был красив: темные густые волосы, торчавшие во все стороны, отливали черным золотом, мраморно-жемчужная кожа, немного играющая в солнечных лучах, была идеальной. На лице Серёжи не осталось не единого изъяна. Все шрамы исчезли, пугающая худоба, ушла, щёки порозовели и налились жизнью. Лицо стало таким идеальным, что я не верила своим глазам. Полные розовые четко-очерченные губы, строгий прямой нос. Господи, Серёжа был так красив, что я не могла описать изменения, которые с ним произошли. На кровати лежал не человек, а Ангел, от которого исходила такая сила, которую ощущала даже я, хотя была лишь простым человеком, а вот Отто был шокирован настолько, что после изменения друга лишь стоял и смотрел на Сергея, не веря свои глазам.

— Отто, почему он ещё не очнулся? — осторожно, шёпотом спросила, потому что боялась спугнуть их обоих.

Просто я была наслышана о новорождённых вампирах. Они были, словно маленькие дети, пугались каждого шороха и звука, но в то же время были очень опасны, так что я должна быть теперь осторожна, чтобы Сергей не убил меня.

— Злата, я не знаю. Эх…

— Ты чего?

Немец, бесшумно поднявшись со стула, с сожалением и извинением посмотрел на меня.

— Прости. Честно, не все могут стать вампирами.

Мое сердце оборвалось. О чем говорил Отто? Что он имел в виду?

— Что ты имеешь в виду? — спросила я вслух.

— Злата, не все люди могут стать вампирами. В человек должен быть особый ген. Мы его называем геном Тьмы.

— Что?

Отто, пожав плечами, подошёл к окну и прошептал:

— Ну, считается, что лишь человек, имеющий связь с миром Тьмы, может стать проклятым. В Сергее такого гена не было.

— Постой, ты хочешь сказать, что он может умереть. Но он же маг.

— Нет, — обернулся друг, — Злата, Серёжа не просто маг. Он светлый и темный маг в одном лице. В нем и светлые и темные силы, которые настолько разрушительны, что способны уничтожить все живое на Земле.

Я открыла рот, но потом его тут же закрыла, потому что поняла, куда клонит вампир. Сергей был Тёмным Ангелом, и я знала, что из этого следует. Если очнувшись, в Серёже проснется Тёмная сила, то Мир обречен, Аристон победит, и на Земле наступит ад, а если светлые, то…ну вы поняли меня. Был ещё одни исход. В легендах говорилось о том, что в Избранных после изменения могут проснуться сразу обе силы и тогда их ждала смерть. Они не справлялись и с помощью заклинания уничтожали себя.

— Мы будем ждать, Отто. Всё будет хорошо, — успокаивала я друга или себя.

Мы просидели до позднего вечера, но Серёжа так и не очнулся. Я совсем выбилась из сил, поэтому не заметила, как уснула.

(Сергей)

Все когда-то оказываются на перепутье, я не исключение. Две грани явились пред моим взором. И мне предстояло выбрать, какой отдать свою душу. Одна была темной, как ночь, исходящая от неё сила являла собой сущее зло, настолько сильное, что Мир бы содрогнулся и прогнулся под её мощью, стал вечным рабом. Другая, напротив, светлой и чистой. Она олицетворяла собой добро. Казалось, что в ней жили одни Ангелы, которые любили жизнь, берегли, уча простых людей ценить каждое мгновение, данное им Богом.

Мне предстояло выбрать свой путь. Как же это было тяжело, каждая грань манила, звала к себе.

Так спокойно, нужно успокоиться. Дыши глубже и попытайся вспомнить, кем ты был раньше, кого любил, доверься своему сердцу и тогда поймешь, какому миру принадлежит твоя душа.

Я прислушивался к голосу в своей груди, пытаясь отыскать хоть какую-нибудь ниточку, которая помогла бы т мне понять, какой путь выбрать.

Ну? Почему ты молчишь? Почему ты мне не скажешь, кем я был раньше? Неужели, тебе совсем безразлично? Нет, я думаю, что нет. Просто ты боишься, ты решаешь, пытаешься понять, куда хочешь податься, где хочешь провести вечность.

Прислушивался, как мог и, наконец, услышал.

Ночь — это королевство. Это мир, в котором нет ни страха, ни боли. Ночь — это свобода, это судьба, к которой я стремился, которую ждал все девятнадцать лет. Ты был создан, чтобы жить во Тьме.

Нет! Ты вправе решать. Да, ты создан был жить во Тьме, но разве ты сможешь отказаться от всего, что ты любил. Нет! Конечно же, нет! Ты особенный и только тебе подвластна судьба. Ты можешь её изменить. Поставь на весы, предназначение и любовь. Что перевесит? Не знаешь? Так и я не знаю. Вспомни все и тогда, ты поймешь.

Правильно, я должен вспомнить, кем был при жизни. Ну, приступим.

— Серёжка, сынок ты где?

Я сидел, спрятавшись за кресло. Это был тот выходной, когда папа был дома. Это случалось редко, но именно такие дни были для меня самыми счастливыми.

Отец прошёл, сделав вид, что не заметил моей торчащей ноги. Подобрав её, я подтянул колени к подбородку и задержал дыхание. Я боялся дышать, потому что думал, что папа услышит мой вздох и тогда найдет меня.

Я видел недоумение на лице отца. Он разводил руками.

— Сын, я сдаюсь.

И в тот момент, когда он произносил эти слова, я, смеясь, выпрыгивал из-за кресла, папа в свою очередь, делал вид, что испугался меня, а потом громко смеялся. Я довольный тем, что смог «одурачить» папу, брал его за руку и вел к маме, чтобы рассказать о своем маленьком достижении.

В дверь звонили уже несколько раз, а я всё никак не мог подняться. Голова трещала так, словно по ней били огромной кувалдой. Каждый стук сердца отдавался в висках громким дребезжанием, которое вызывало тошноту и страшное головокружение. Но я, не смотря на эту неприятность, нашёл в себе силы встать и открыть дверь.

Заклинившая на время входная дверь, резко распахнулась, и я увидел златовласую девушку. Она стояла, с негодованием глядя на меня. Нет, чтобы извиниться, я взял и рассмеялся.

Они винили себя в моей болезни, но я прекрасно знал, что вины родителей в произошедшем не было, хотя до конца и не мог понять, почему они такое говорили. Мне вынесли приговор, но я не сдамся. Я найду в себе силы победить недуг. Я не один, поэтому справлюсь. Я смогу выкарабкаться.

Папа не слушал меня. Я предупреждал его, что поездка может быть опасной, но он всё уже решил…

В голове все смешалось. Воспоминания стали разбегаться в разные стороны, уступая место ненависти, которая прояснила мой разум. Я понял, кем должен стать, какую дорогу выбрать. Любовь — это единственный верный путь. Лишь любовь способна преодолетьвсе невзгоды.

Я, посмотрев в темноту, улыбнулся. Тьма с ревом оскалилась и бросилась на меня, на несколько минут поглотив. Она пыталась силой завладеть мной, но я знал, что надо делать.

— Гори и отступи, — прокричал я, и преисподняя воспламенилась ярко-белым пламенем.

Тьма рассеялась, и я увидел Ангела. Он протянул мне свою сияющую руку, и я не мешкая схватился за неё, прекрасно зная, чего хочу.

— Тебе пора, — улыбнулся Ангел.

— Куда? — непонимающе спросил я.

— На Землю. И помни кто ты, Сергей. Ты Ангел, хоть и тёмный.

Мой спаситель помахал мне рукой, а потом исчез. Я долго смотрел в небо, которое становилось все светлее. Сначала оно было голубое, потом светлее и наконец, побелев, приобрело искусственный характер.

Мазки краски лежали ровно. Я видел структуру этой краски. Она состояла из мелких кристалликов, которые крепко цепляясь друг за друга, образовывали сплошное полотно. Я улыбнулся и посмотрел на стену. Золотистые цветы на салатовом фоне радовали глаза.

Я улыбнулся, осознав, что нахожусь в своей комнате.

Как же хорошо! Я дома!

Я потянулся и глубоко вдохнул, чтобы ощутить домашний уют. В нос ударило несколько ароматов. Это было удивительно. Я чувствовал все: древесину, из которой была сделана мебель. Она пахла хвоей, по-моему, сосной. Также в нос ударил резкий запах клея для обоев, и краска, которой был покрашен потолок. Среди этих четких запахов были ещё сотни мелких, которые я не мог узнать. Но в комнате был ещё один аромат, о которого рот наполнялся слюной. Его нельзя ни с чем было спутать. Пусть он был бы за километр от меня, я бы почувствовал его.

Глубоко вдохнув, я вздрогнул, потому что почувствовал в себе некие изменения, которые были настолько сильными, что разум затуманился от испытанной мной боли.

Десна ныли, словно мне их резали очень тупым ножом, а по горлу растекалось раскаленное железо. Я стал ртом ловить воздух, но облегчение не пришло, а стало наоборот только хуже. Внутри меня воспламенился огонь.

— Тише, Серёж, успокойся. Всё хорошо!

Отто?

Я повернул голову и увидел друга. Он настороженно смотрел на меня. Отто был так напряжен, будто был готов кинуться на меня в любую минуту.

— Серёженька!

— Злата, — выдохнул я, заметив её, выглядывающую из-за спины друга.

Мое сердце радостно встрепенулось. Сжигающая боль исчезла в ту же секунду, уступив место более сильному чувству. Любовь — это единственный верный путь, а остальное неважно. Лишь любовь способна спасти или уничтожить.

Я, медленно сев, взглянул в голубые глаза любимой и сказал:

— Злата, я люблю тебя!

(Отто)

После того, как Елена изменил меня,(я думаю, что это была моя сестра, а не Аристон), я чувствовал себя таким одиноким, что решил тоже изменить человека. Это было самой большой ошибкой, которую я совершил. Не хочу вспоминать, но должен, чтобы объяснить вам, как я себя чувствовал, когда через сутки Серёжа не очнулся.

Дождавшись, пока наступит ночь, я вышел на охоту. Около двух часов поисков не дали желаемого результата, в парке никого не было. Отчаявшись, я собрался было уже домой, но откуда не возьмись, в забытом Богом лесочке появилась молодая девушка, внушившая в меня надежду. Игнорируя внутренний голос, который кричал, чтобы я остановился, бесшумно брел за незнакомкой, выжидая удобного момента для нападения. И дождался, на свою голову.

Все произошло молниеносно.

Чтобы обратить человека в вампира, нужно сначала забрать у него кровь, но не всю, а лишь такое количество, чтобы сердце продолжало биться. Я точно не зная, что делать, доверился инстинкту, который шептал мне поступить именно так. Сделав всё, как подсказывала мне переданная память, я ждал, пока девушка очнется и дождался.

Она очнулась через сутки. На первый взгляд девушка была совершенно здорова, но через час у неё поднялась температура, и она просто сгорела.

Позже, лет через пятьдесят, я наткнулся на одну легенду, которая гласила о том, что вампиром может стать лишь тот человек, который имеет некий темный ген, который и провоцирует изменение. В Сергее я этого гена не чувствовал, как и в той девушке, поэтому я боялся за друга. Мне было страшно совершать ту же ошибку. Вы не представляете, каково было мое облегчение, когда тело Серёже стало меняться. Сначала кожа побледнела, а потом приобрела лёгкий загар, что конечно повергло меня в шок. Но, когда у Серёжи изменился цвет волос с русого на смолянисто-черный, я окаменел и в пал в ступор до того момента, пока веки друга дрогнули, и я увидел голубые с золотыми крапинками кошачьи глаза, что выбило меня из колеи ещё больше. Если Серёжа выживет, то станет необычным вампиром. Он станет ангелом хоть и темным. Вампиром, сохранившим все человеческие эмоции, а самое главное, друг сохранит любовь в своем сердце.

Сережа очнулся вечером на третьи сутки, когда солнце уже скатилось за горизонт, что в нашем мире являлось хорошим знаком.

— Серёж, как ты себя чувствуешь? — осторожно прошептал я, дабы не напугать.

Друг посмотрел на меня и улыбнулся, давая понять, что всё хорошо, и мне не очем волноваться.

(Сергей)

То, что со мной происходили в первые часы, когда я очнулся, нельзя просто описать. Это надо прочувствовать. Конечно, я понимаю, что вам интересно, и попытаюсь предать все чувства и эмоции, которые мне пришлось испытать.

Я уже говорил, что в моей голове играл целый оркестр. Вы не представляете, каким он был. Я понял, что день назад был настолько глух и слеп, что мне не понятно, как раньше я жил, не слыша этой замечательной музыки жизни. Все букашечки, я не говорю о птицах и животных, которых я слышал, комашечки нараспев говорили друг с другом, обсуждая дальнейший расклад своей жизни и не зная, что есть тот, который слышал их непонятную песню.

Удивительно! Превосходно! Страшно!

А то, что я видел. Господи, это так прекрасно! Казалось, что мир состоит из маленьких частичек, похожих на разноцветные микроскопические пылинки, которые в совокупности образовывали нашу Вселенную во всей той красе, какой создал её Бог.

Мир так насыщен, так прекрасен, что нельзя позволить исчезнуть ему. Я обещаю, что сохраню этот Свет, во что бы мне это не стало. Пусть мне придется отдать за него жизнь, и яс радостью сделаю это, ради всей этой красоты, какую увидел. И это лишь моя комната, а что будет, когда я выйду на улицу. Я боюсь, боюсь задохнуться от восторга, который последуют вслед за картиной, которая предстанет перед моим взором.

— Отто, что с тобой? — спросил я, заметив, что друг сильно обеспокоен.

— Серёж, как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, даже отлично, за исключением одного…

— Что? — испуганно спросила Злата.

— Я хочу пить…

Я увидел, как любимая сжалась, и подошла ближе к Отто.

Нет! Нет! Она боится меня. Это невыносимо. Я не хочу, чтобы Злата боялась меня, поэтому, она должна поверить мне.

— Прости, Златочка, я просто не понимаю, что происходит. Мне так хочется пить, что я задыхаюсь от боли, которую испытываю.

— Серёж, ты еще ничего не понял?

Я удивленно взглянул на Отто и, поняв по его взгляду, что он изменил меня, подошёл к зеркалу.

От прежнего Сергея не осталось и следа. Тёмно-волосый юноша, в синих с золотыми крапинками глазах которого было море удивления и страха, был прекрасен. Дьявол и Ангел в одном лице. Холодные строгие черты лица, которые излучали тепло и доброту, казались не реальными.

Это не мог быть я. Пусть я даже и стал вампиром, но я не мог так поменяться. Конечно, я надеялся, что изменюсь, но не до такой же степени.

— Я… у меня шок, — пробормотал я и посмотрел на друзей.

— Темный Ангел, — с восторгом и с маленькой неуверенностью сказал Отто.

Впечатленный и шокированный, я сразу не ощутил ту силу, которая была во мне. Теперь она ярко белым огнем разливалась во мне, предавая уверенность и нагоняя страх. Сила была, она не исчезла, но я не понимал, что с ней делать, я решил, что разберусь с этим позже, а сейчас я счастлив, чтобы думать о чем-то другом кроме моих близких.

Бабушка. Моя любимая бабушка.

Схватив Отто и Злату за руки, я вытащил их из комнаты и привел на кухню.

Моя старушка сначала испугалась, а потом с девичьей легкостью «подбежала» ко мне и обняла. Я сначала испугался такой близости, потому что зверь, сидящий внутри меня, взбунтовался, но заткнув его куда подальше, я улыбнулся и крепко обнял родную, а потом по очереди и всех моих близких людей.

Я изменился, став тем, кем должен был стать. Что ждало меня и моих родных впереди, я не знал. И если честно, не хотел в данную секунду, потому что мне хотелось хоть некоторое время не думать о том, что произойдет в будущем. По-моему, мы все заслужили небольшой отдых. Вы так не считаете?