Глава 4

Первое воспоминание Джулии о её детстве — пепельница, переполненная бычками разного цвета и размера, возле кровати матери. Ещё она помнила, как мама смотрела на неё и улыбалась. Её волосы подсвечивало яркое солнце, создавая ощущения нимба во круг головы. Это единственное воспоминание об улыбке матери, адресованной ей...

Было ли это воспоминание реальным, или это была мечта, плод её воображения? Она не могла ответить себе на этот вопрос. Другие воспоминания о матери несли только горечь и обиду.

***

Керол родила Джулию в семнадцать лет. Она не знала кто был её отцом. Уже в этом возрасте плотно сидя на «Гризе», Кэрол не считала секс чем-то интимным. Когда Джулии исполнилось 5 лет, её мать опустилась на самое дно. Торговала собой прямо у себя дома. Ей не с кем было оставить дочь, и Джулии доводилось слышать, а парой и видеть разные странные сцены. Иногда Кэрол оказывала услуги просто за дозу. Не редко её избивали, кинув в конце пару баксов. Бывало, что не оставляли ничего. Пособие растворялось в первый же день. После раздачи долгов, и дежурной дозы, редко оставалось на что-то ещё. Джулия почти не помнила этого времени. Лишь вспышки воспоминаний, когда в дом приходили незнакомые люди и давали ей конфету или небольшую мятую шоколадку. В эти моменты она была по-настоящему счастлива. В семь, а может быть в восемь лет, мать привела домой Боба. Здоровенного чёрного мужика, с мускусным запахом волосатых подмышек и вытянутым лошадиным лицом. Он всегда ходил в расстёгнутой рубашке, приподняв майку поглаживал и почёсывал своё, раздутое пивом, волосатое пузо. В отличии от предыдущих «гостей», он не ушёл в тот же день, и не ушёл на следующий. Боб остался в их доме, и другие мужчины перестали приходить.

Пиво заменяло ему хлеб. Боб был большим любителем пенного напитка. Он тоже официально не работал, и предпочитал жить на пособие, но спускал его в основном на дешёвое пиво. Ему хватало его ровно на две недели. В оставшуюся часть месяца приходилось искать подработки на стройках. Боб не употреблял наркотики, и хотя он не был олицетворением идеального отчима, время от времени покупал Джулии сладости. А когда разговаривал с ней, был в основном дружелюбным и даже растягивал своё длинное лицо в подобии добродушной улыбки. На какое-то время жизнь Джулии стала почти как у всех. Гибкий мозг ребёнка смог сгладить все неприятные моменты из её памяти. В десять она была общительной крупной девочкой, с большим пышным афро, разделённым на два торчащих объёмных пучка, на голове. Любящая сладкое, мультики, и свою лучшую подругу Грету. Они всё время проводили вместе, целыми днями пропадая на улицах их бедного района. Джулия старалась больше времени проводить в гостях у Греты. Там всегда была какая-нибудь еда, и значительно чище чем в её доме.

***

В день, когда Джулии исполнилось восемнадцать она, как обычно в выходной, проснулась далеко за полдень. Солнце уже во всю рвалось в её спальню, мимо неплотно прикрытых штор. Девушка, зажмурилась и упоительно зевнув, потянулась, напрягая все мышцы молодого крупного тела. Потом расслабилась с долгим выдохом, обмякла на несколько секунд.

— Всё, не могу больше! — сказала она вслух, и собравшись с силами откинула одеяло, явив миру себя и свою любимую пижаму.

Одним мощным рывком села на кровати. Свесив босые ноги на пол. Смешно растопырив, маленькие пальчики, не глядя, нащупала ступнями мохнатые тапки. Сунула в них ноги цвета молочного шоколада. При этом забавно перебирая коротенькими пальчиками, с аккуратненькими розовыми ноготками. Провела светлыми ладошками по растрёпанным волосам, в четной попытке пригладить их. Но её густые мелкие кучеряшки были другого мнения на этот счёт, и упрямо продолжили торчать во все стороны. Джулия покрутила головой, разминая затёкшую шею. С усилием проморгалась, хлопая пушистыми ресницами, попыталась окончательно проснутся.

— Горячий шоколад. — произнесла она вслух.

И решительным рывком, окончательно оторвалась от тёплой постели. На прощанье махнув ей своими грандиозными бёдрами, направилась прямиком в туалет.

Пару минут спустя, она уже шла на кухню. По-прежнему одетая в розовую пижаму с принтами маленьких коричневых медвежат. Её подарила Грета, на прошлое день рождение. Лучшая и, пожалуй, единственная настоящая подруга Джулии. Преданная ей с самого раннего детства, а около года назад ставшая кем-то более значимым, чем просто подруга. За прошедший год пижама слегка поистёрлась, и в некоторых местах была тесновата. Но Джулия непреклонно продолжала спать в ней, изредка расставаясь, лишь для того чтоб простирнуть.

Её волосы топорщились во все стороны непослушными антеннками. И девушка уморительно морщила аккуратный коричневый носик сдувая те, которые щекотали её лицо. Зевая на ходу, с утренней ленцой переставляя ноги, обутые в большие пушистые розовые тапки, она неспешно плыла через зал. Покачивая, при каждом шаге, обтянутыми тонкой тканью, развитыми ягодицами. Её путь пролегал на кухню, где она планировала сделать большую кружку горячего шоколада с маршмеллоу. В зале, через который пролегал её маршрут, напротив постоянно включённого телевизора сидел Боб, уже с утра заправляющийся пивом. Джулия была хорошо развита физически. Таких называют — акселераты. Высокая, крепкая девушка, с крупными бёдрами, наследству её африканских предков «химба». Мощные ноги выгодно контрастировали с тонкими руками. У неё была средняя, скорей даже кажущаяся небольшой, относительно всего остального, высокая грудь. Увенчанная гипертрофированно крупными, будто раздутыми изнутри, конической формы сосками. Как непоколебимые пирамидки несли они на себе небосвод натянутой ткани её тесной сорочки. Эластичная мягкая ткань была растянута в районе груди, обнажая, в промежутках между пуговицами, небольшие ромбовидные участки терракотового, гладкого как китайский фарфор, тела Джулии.

Добредя до кухни, она окинула взглядом стол в поисках чистой кружки, но не найдя таковой, выбрала наименее грязную из кучи посуды. И открыла кран собираясь её помыть.

***

Кэрол, в отрубе валялась в спальне на втором этаже. На кровати с продавленным матрасом и смятой простынью неопределённого цвета. Для всех оставалось загадкой, где она каждое утро умудрялась достать дозу. Вряд ли теперь она встанет раньше заката. Боба всегда поражало самообладание её мочевого пузыря. Толи из-за пива, толи из-за начинающихся проблем с простатой, он вставал в туалет минимум один раза за ночь, а чаще дважды. Оторвавшись от повтора бейсбольного матча Нью-Йорк Янкиз, Боб проводил Джулию голодным, затуманенным пивом, взглядом. Не в силах отвести глаз от её сочных ягодиц, перекатывающихся под тончайшей, натянутой до предела, тканью пижамы. При каждом скользящем шаге Джулии они аппетитно покачивались из стороны в сторону, будто бы два, до краёв наполненных водой, бурдюка. Это зрелище завораживало и манило. Он не отрывая взгляда, на ощупь, поставил банку пива на журнальный столик. Полностью заваленный пустыми пачками «Лайки Страйк» и смятыми банками из-под пива «Бад». Поднялся поглаживая волосатое брюхо и мягкой не свойственной столь габаритному телу походкой, двинулся в сторону вытаскивающей что-то из кучи грязной посуды Джулии. Девушка как раз открыла кран, собираясь помыть кружку, когда сзади к ней подошёл Боб, и смачно шлёпнул её по оттопыренной заднице. Боб периодически позволял себе подобные выходки. Джулия старалась не обращать на это внимание. Она начала мыть кружку, бросив через плечо дежурное — “Отвали, Боб.”

Но на этот раз Боб не планировал отваливать, вместо этого он завёл свою пятерню под сорочку и проведя рукой по её боку в направлении к животу, прижал девушку спиной к своему заголённому пузу. Склонился к голове Джулии и сказал: — У меня для тебя есть подарочек, Джун.

— Настоящее наслаждение. — ухмыльнувшись добавил он.

Почувствовав неладное, Джулия попыталась вырваться. Но Боб, одной рукой продолжая с силой прижимать девушку к своему животу, второй схватил за растрёпанные волосы на голове, и резко встряхнул.

— Не рыпайся, хуже будет! — выдохнул перегаром в самое ухо Джулии.

Девушке стало по-настоящему страшно. Порой она видела, как Боб отвешивал тумаков Кэрол, когда та была не слишком расторопна, по его мнению. Джулия совсем не хотела злить пьяного отчима, замерла и внутренне сжалась. Боб выпустил её волосы, и похвалил:

— Умница. — рука, вдавленная в мягкий живот Джулии, скользнула вниз.

""ЗДЕСЬ ПРОПУЩЕНА НАТУРАЛИСТИЧНАЯ СЦЕНА ИЗНАСИЛОВАНИЯ С АНАТОМИЧЕСКИ ПОДРОБНЫМ ОПИСАНИЕМ""

Она продолжала стоять в той же позе, не пытаясь разогнуться, или натянуть штаны. Будто ждала разрешения, чтобы пошевелится.

— Прими душ. — бросил сытый Боб через плечо, открывая банку пива, и идя к дивану перед телевизором.

Джулия с трудом присела на корточки, на непослушных ватных ногах. Всё ещё дрожащими, от медленно отпускающего страха, руками натянула мокрые штаны. Чувствуя, как остывающая сперма размазывается по её ноге. И неспешно, странной косолапой походкой направилась в душ. Между её ягодиц, в самой глубине попы, пылал пожар.

"Как же больно. Было бы здорово вставить туда льдинку" — мелькнула в голове совершенно дикая мысль.

***

Приняв душ, и хорошенько проревевшись, Джулия переоделась в свободные мягкие спортивные штаны и большую тёплую толстовку с капюшоном. Её тело саднило, местами разодранное мочалкой, когда она пыталась смыть с себя тот ужас и боль которые ей пришлось пережить. Пижама лежала в корзине для грязного белья.

Той же неуверенной походкой она вернулась на кухню. Достала из холодильника пиво, подумала и взяла ещё банку. Обошла диван, поставила одну банку перед Бобом, на заваленный журнальный столик. Села рядом, глядя в телевизор. Она передумала встречаться сегодня с Гретой и есть мороженное. В этот день ей больше не хотелось сладкого.

Боб с удивлением посмотрел на пиво в руках Джулии, и одобрительно усмехнулся. Он был полностью доволен собой.

"Стоило заменить мамашу раньше. И чего ждал так долго? Всем сучкам нравится мой хуй. " Плыли ленивые мысли в лошадиной голове Боба.

Приобнял одной рукой Джулию, притянув её к своему плечу. Девушка не сопротивлялась. Она продолжала держать в руках открытую банку пива, забыв сделать хотя бы глоток.

Джулия пыталась понять, что же с ней происходит? Что всё это было? Что за новые ощущения она испытала, и как с ними жить? Как относится теперь к самой себе? В её душе происходил настоящая буря эмоций, чувств и сомнений. Её тело болело. Ей было больно ровно сидеть. В попе ощущался фантом пульсирующего члена. Там горело и ныло. И поэтому она опиралась на одну половинку, слегка привалившись плечу Боба, окутанная запахом его мускусных подмышек, не замечая этого. Она помнила своё предательское, не контролируемое возбуждение, и это вызывало в ней отвращение к самой себе.

"Я вообще нормальная, или больная извращенка? " — Джулия совершенно потерялась в своих ощущениях.

***

Поздно, этой же ночью, когда Кэрол улизнула из дома, а Боб валялся пьяный в кровати, Джулия порезала ему горло.

Она неторопливо и осознанно, выбрала на кухне нож. Неумело проверила его на остроту, слегка порезав при этом палец. Тихонько поднялась в спальню насильника, и чётко понимая, что она делает, одним сильным ударом полоснула по горлу, спящего Боба.

Без какого-либо выражения на лице стояла и смотрела в выпученные от ужаса глаза, хрипящего и булькающего отчима.

Он сжимал горло руками, а сквозь пальцы тугими толчками пробивалась почти чёрная кровь.

Немного подождав, Джулия перекинула ногу, и села верхом на бёдра ещё дёргающегося Боба. Не отпуская его взгляда, она улыбнулась, и начала вгонять нож в волосатое брюхо. Размеренно и методично, раз за разом всё глубже и глубже, не отрывая взгляда от его стекленеющих, полных боли и ужаса глаз. Когда тот перестал дёргаться и дышать, Джулию охватило невероятное пьянящее ощущение безграничного могущества. В этот момент она была властелином мира, с безграничной властью над жизнью человека. И то, что она сама, несколько часов назад, была его жертвой, придавало её чувствам особую остроту! Трусы промокли насквозь. Возможно она кончила. Она не была уверена, но чувство наслаждения переполнявшее её в тот момент было горазда сильней обычного оргазма.

Она ушла, когда занимался рассвет. И больше она никогда не возвращалась в этот дом.

Через пару лет её мать умерла тюремной больнице. Куда была посажена за убийство Боба.

Не попади она в тюрьму, где худо-бедно получала медицинский уход и питание, вряд ли протянула бы так долго.

***

Когда Джулия залетела, она решила не повторять путь своей мамаши, и сделал аборт в подвале, какой-то подпольной клиники. Чудом не подцепив СПИД, или Субац*, от тех инструментов которыми в ней ковырялся небритый старик, с удушающим запахом чеснока. Но что-то ей всё-таки занесли. Было долгое и болезненное воспаление. Молодой, крепкий организм справился. Но больше она никогда не залетала. Даже когда очень этого захотела…

Ей хватало ума — не скатиться до тяжёлых наркотиков. Образ пресмыкающейся матери был всегда перед её внутренним взором. И служил лучшим оберегом от этой отравы.

Хоть что-то хорошее. — Спасибо мама.

К двадцати одному Джулия переспала с такой кучей людей, что, если собрать их вместе, можно было бы захватить какую-нибудь банановую республику. Она искала что-то, что могло заполнить пустоту в её душе. Но пустота становилась только больше. Джулии редко удавалось испытать оргазм, будь то мужчина, или женщина. Ей приходилось догоняться запершись в ванной, удовлетворяя себя самой. Со временем она разобралась в своих ощущениях, и поняла, что её возбуждают чужие страдания. Ей нравилось представлять, как она унижает и издевается над своими партнёрами. От одних мыслей об этом она текла, и эти же фантазии помогали ей получить разрядку.

Потом был случай, который позволил ей выбраться из ямы. Чем-то пухлая, но бойкая девчонка приглянулась управляющему крупным наркопритоном. Это была первая ступенька на долгом, богатом на события, пути от уличной шлюхи, до одной из самых опасных и влиятельных воротил организованной преступности.

Со временем у Джулии появилось достаточно ресурсов и влияния, чтобы выжечь из истории своё прошлое. Но она этого не сделала. А те, кто по своей природной глупости решался пошутить, или подъебнуть Джулию, пропадали скоро и бесследно. Так работал естественный отбор.