пролог

Одиночка

начал писать 28.04.2013

База переработки обломков БПО-4666

— По-вашему, как должен выглядеть герой?

— Да, Да, на риторические вопросы вы не отвечаете.

— Как, по-моему, я совсем не герой, а уж тем более не Главный Герой. Не хотел им стать, если только мечтал в детстве. «Когда выросту стану космонавтом». Кто не мечтал…

И вот мои мечты стали реальностью. Правда, я ничего не сделал для их исполнения.

Текст сообщения #2:

В этой записке я расскажу о событиях после исполнения забытой мечты.

Забыл поздороваться, впрочем, опять как всегда.

Здравствуй! Неизвестный мне читатель, если ты нашел это сообщение и смог его прочесть, то тебе думаю, будет приятно узнать, что я пожелал тебе здоровья. Так было принято на моей планете, в той стране, которой я жил.

Что такое страна? Спросишь ты. Конечно, я могу дать определение “Страна — географическая территория, население которой отличается историко-культурной общностью и политической обособленностью”, но тебе не станет понятнее. Представь лучше, что Дразэнцы и Карипы живут на одной планете, уж о этих расах ты не мог не слышать. Сразу поймёшь, что я имею в виду.

Зовут меня Соколов Максим Георгиевич. Родился на далёкой планете, мы её называли Земля.

Как она называется у моих ”работодателей”, я так и не выяснил.

Меня похитили.

Хочешь жить — работай, или вон шлюз и открытый космос (свобода). Мне вживили в мозг какое-то устройство, и я стал понимать речь. Вот только говорить я научился не сразу, мои голосовые связки не выдавали и половины нужных звуков. Даже сейчас я глотаю части слов, а некоторые заменяю синонимами, которые легче произносить. Из-за этого общий смысл сказанного мной частенько не доходил до Шефа. Шефом я называл ту чешуйчатую одноглазую гориллу, которая общалась со мной. Чешуйчатая одноглазая горилла наиболее точное описание его внешности и на кого из земных обитателей он был похож, разве что я забыл упомянуть про недоразвитый рог на лбу.

Всё общение сводилось к словам:

— Вставай.

— Иди еда.

Я подходил к пищевому автомату и получал порцию коричневато-зелёной каши на пластиковой тарелке. Про существование ложки они видимо не догадывались, и есть приходилось, всасывая этот продукт через трубочку. Хорошо хоть время давали поесть спокойно, а то в армейской учебке поначалу не успевал. Пить не давали. Эта жидкая каша снимала жажду.

Какой ещё армейской учебке? Спросишь ты. Да, я служил в армии на своей планете в погранвойсках. Даже здесь есть погранвойска, которые охраняют сектора в космосе.

В одном из них мы разбирали и перерабатывали обломки приграничного конфликта. Отвлёкся я немного.

Шеф стоял уже одетый. Скафандр создавался прямо на теле, надо было только войти в кабину. Шеф:

— Надеть скаф (скафандр).

Постепенно слой за слоем на теле появлялись разные его части, и они как бы срастались между собой прямо на глазах. Выйдя из кабины.

— Иди шлюз.

— Лети за мной.

— Держи здесь.

Я держал, а он работал резаком расчленяя обломки того мусора, что когда-то был космическим кораблём.

Отрезав кусок, он выдавал очередную команду:

— Лети грузовой шлюз.

Я летел к шлюзу. Огромным воротам и доставлял, по-видимому, ценный метал до гравитационных захватов на грузовой палубе. Потом летел обратно к Шефу.

Работали мы часов десять по ощущениям, поначалу такой график 10-5 работа-отдых был непривычен и я не высыпался, но опять-же со временем привык.

Как говорил старшина в армии:

— Человек это такая скотина, которая ко всему привыкает.

Вот, например гигиенический вопрос практически сам отпал. Нет ни душа, ни ванной, ни зубной щётки с пастой, а туалет. Если захочется в туалет, то в скафандр встроена штука похожая на памперс, правда об этом я узнал вынуждено в первый день или ночь работы. Мы как раз начали работать, и меня приспичило по нужде, а Шеф не понимает, что я ему пытаюсь втолковать, хоть связь в скафах отличная и голос без искажений. Не понимает он, что я хочу. Чую мне уже край, терпеть не могу и на базе не знаю где гальюн. Думаю, сейчас жидкость польётся, замкнёт в скафандре что-нибудь и всё писец.

Крикнул ему:

— Шеф, мне надо на базу, Срочно!

Лечу к шлюзу и чувствую, не успеваю. Так и не долетев, повернул назад. До Шефа, по-моему, дошло чего я ломанулся в сторону базы. Звуки он издавал, как кот, которому живот чешут, похоже смеялся.

Когда я подлетел, он выдал:

— Скаф умный, сам чистит.

— Чистит, то он чистит, да я в трусах. — Вот трудно было сказать, что в него голым залазить надо. Я как дома лёг спать, так и очнулся на корабле в трусах, а эти пришельцы не одеты совсем. Да и нафиг им одежда, на корабле тепло и комары не кусают, а в космос выйти скафандр есть. Например, простой вроде вопрос, какого пола Шеф? Сколько я не старался так и не выяснил Шеф мальчик или девочка. Известные мне половые признаки явно не просматривались. После работы, он или она говорил (а):

— Лети за мной.

— Снять скаф.

Обратная процедура в кабине. Небольшая обработка паром или дезодорантом и я стою в трусах. Почему неопределённо, чем обработали, так ничем не пахнет. Правда и от меня ничем не пахнет или рецепторы ответственные за запах сдохли. Чистым себя не чувствую.

— Иди еда.

По дороге к пищевому автомату снял и хотел уже выкинуть трусы в утилизатор. КАК.

Из-за спины раздался зловещий рык. Я остановил руку вовремя. Похоже здесь только для пищевых отходов.

— А, куда? — Помахал я тряпкой.

Жест Шефа показывал на красный с синей полосой люк утилизатора в конце коридора.

Так я понял, что мусор надо делить.

После приёма пищи Шеф поражал очередной гениально короткой фразой:

— Иди кубрик.

Опять же по ощущениям нам давали часов пять на отдых, и всё повторялось по кругу.

В кубрике мы жили вдвоем с шефом.

Других пильщиков-таскальщиков я без скафандров не видел, но судя, по их форме они точно не люди. Было нас четыре пары, и работали мы, не пересекаясь на базе. Просто выходить из кубрика во время отдыха нельзя, а специально не спать и караулить час или два, чтоб пересечься с кем-нибудь из невольных трудяг не хотелось. Мне хватало одного.

Как я понял для него язык начальства тоже неродной. Возможно, его похитили и обучили, как меня. Он на мои попытки общаться, только рычал. Или это был его родной язык, и он не хочет общаться на языке хозяев, а я не мог его понять.

Меня посетила очередная бредовая мысль:

— С нами на земле тысячи лет бок обок жили кошки и собаки, и они понимают, что мы им говорим, а мы не можем понять, о чём они лают и мяукают. Так кто умнее? Мы неспособные понять и выучить их язык или они. Опять отвлёкся.

Так я провёл увлекательные три недели. Пока не произошло событие, оставившее меня единственным членом экипажа. Эпидемия.

— Вот так дорогой читатель, хоть я и пожелал тебе здоровья, ты попал на очень опасный борт.

— Надеюсь, к твоему прилёту инкубационный период истечёт.