Глава 13. Горечь поражения.

Менгу с пожелтевшим от перенесенных за последние дни бед и лишений, спровоцированных сокрушительным поражением, лицом, закусив зубами губу, вытянулся на устланном мягким ковром, походном ложе. Один его глаз был закрыт, другим хан уставился в щель, между опущенным пологом и стеной шатра. Там виднелись сотни мигающих точек костров.

Позорное поражение навсегда стерло улыбку с его лица. Нестерпимая горечь жгла сердце. Менгу вспоминал ту бешеную скачку. Он несся, прижимаясь к гриве своего коня, опасаясь обернуться и увидеть занесенный над его головой меч. Вражеская конница настойчиво преследовала бегущих кочевников, безжалостно срубая их головы. Менгу опомнился лишь через несколько дней пути. Все это время он, меняя коней, скакал без остановки, стараясь как можно дальше оторваться от преследователей. Его окружали лишь полтары тысячи тургаудов. Они стояли с опущенными глазами, не смея поднять взгляд на повелителя. Измученный, хан, наконец, достиг своей столицы. Он чувствовал себя побитой собакой. Поэтому в город заходили ночью после того, как охрана проверила все улицы, загнав случайных путников в дома. По пути его догоняли разрозненные отряды. Всего их набралось около двадцати тысяч, сломленных воинов. Это все что осталось сто тысячной армии, которую он повел в поход. Среди них оказался и его советник Ерке. Старый лис и тут сумел выкрутиться. Он и поведал хану о том, что корпус Кайдара полностью разгромлен в горах Булгарии. Это известие еще больше повергло Менгу в уныние. Несколько дней он просидел один в темной комнате своего дворца, не желая ни кого видеть. Ему казалось, что все население смеется над ним, обсуждая его позор. Он не ел и не пил. Почти не спал, размышляя о том, как могло такое случиться. Неизвестно, чем бы закончилась его хандра, если бы не его любимая младшая жена. Зухра хатум. Не заботясь о своей безопасности она, буквально продралась через стражу, расцарапав лица охранников.

— Мой господин! — взмолилась она, падая на колени и вырывая из головы клочья волос, — не гони меня! Если тебе не хорошо из-за духоты, я выведу тебя на свежий воздух! Если тебя мучает недуг, я позову лучших лекарей! Если тебе грустно на душе, я развлеку тебя песнями и танцем! А ежели ты не хочешь жить, то забери меня с собой! Мне нет места на белом свете, без тебя мой господин!

Менгу внял ее словам. Он решился развеяться, выехав со своей свитой в степь на охоту.

Вот и сейчас Зухра, сжавшись и подогнув к самому подбородку колени, сидела у его ног, закутавшись в шелковое покрывало. Иногда она осторожно касалась губами его руки, безвольно свисающей с ложа.

Через щель, Менгу разглядел, как к шатру подъехал худой старик. Он не торопясь слез с коня, передал повод низко склонившемуся перед ним слуге и степенно направился к входу. Только один человек, вот так просто мог явиться к Великому хану. Менгу узнал своего наставника и советника Ерке. Тот вошел в юрту, покорно согнув спину.

— Будь славен Великий хан! — приветствовал темник своего повелителя, — да хранит всевышний тебя на долгие годы! До приумножит он твои богатства и покарает он врагов твоих!

Менгу открыл оба глаза, приподнявшись на локте. Зухра, тут же заботливо подложила под голову мужа несколько мягких подушек.

— Здравствуй Ерке, — ответил на приветствие хан, — с какими новостями ты пришел ко мне?

— Известия разные, — темник уселся на ковер, принял от Зухры пиалу с кумысом и, причмокивая с удовольствием, отпил из нее.

— Рассказывай, — устало проговорил Менгу.

Ерке молча, указал взглядом на младшую жену хана.

— Зухра, оставь нас! — велел Менгу.

Молодая женщина поклонилась и тут же выскользнула на улицу, плотно прикрыв полог.

— Я слушаю тебя…

— Нам удалось собрать новую великую силу, — осторожно начал Ерке, — но не все князья поддерживают тебя. Многие переметнулись к младшему сыну Батыя, Улагчи. Воинов у него не меньше.

«Да-а, — подумал Менгу, — поражение сильно подорвало мою власть, дав этому щенку шанс сбросить мня с престола…»

Перед курултаем, он сумел избавиться от трех наследников Батыя. Однако четвертому удалось скрыться. Теперь он выполз из-под какого-то камня, где скрывался и теперь точит свои клыки. Но пока вельможи еще знали за кем настоящая сила и шли к нему на поклон. Но были и такие, что стали тайно или открыто поддерживать Улагчи. Однако есть еще возможность у Великого хана пополнить свою армию, верными ему воинами.

После последнего похода в плену у врагов оказалось около сорока тысяч. Менгу отправил к ним посольства. И теперь с нетерпением ждал ответа.

— Вернулись ли послы? — задал хан мучающий его вопрос.

— Да повелитель, — кивнул Ерке, — но ни кто из них не принял твоей платы.

— Чего же они хотят?! — воскликнул Менгу.

— Урусы готовы освободить свою часть пленников, но за двойную плату.

— Это возможно, — удовлетворенно кивнул хан.

— Тугай отпустит своих пленников, — продолжил Ерке, — только в обмен на своих соплеменников, что разбросаны по всем улусам.

— Сколько у него заложников?

— Двадцать тысяч…

— Но почему так много?! — удивился хан., — ведь с нами сражались урусы!

— Меркиты приняли решение добровольно передать свои земли Руси, — ответил темник, — они видимо хотят наводнить соплеменниками больше территорий, чтобы соседям остались клочки для поселения.

— Что же, — погладил усы Менгу, — их можно понять. Ну, до ладно, что-нибудь придумаем. А что хотят булгары?

Ерке замялся. Опустив взгляд, он стал теребить рукава халата.

— Не знаю, как и сказать, — проговорил он, не решаясь взглянуть на повелителя.

— Говори! — рявкнул Менгу, теряя терпение.

— Они предлагают выпустить пленников из расчета одного воина на одного барана. А Кайдана желают обменять на самую шелудивую овцу.

В бешенстве хан махнул рукой, сбросив со стоящего возле изголовья столика кувшин с вином и несколько блюд со сладостями. Он сел, свесив ноги, и закрыл руками лицо.

— Какой позор, — прошептал Менгу.

Так он просидел не менее получаса.

Старый Ерке замер, боясь даже дышать.

— Хо-ро-шо, — зло протянул Менгу, заскрежетав зубами. Он с силой сжал кулаки. Его взгляд пылал решимостью, — все они получат, чего хотят! Сообщи Охону мою волю! Пусть пошлет людей во все улусы! Пускай, они перевернут все верх дном, но разыщут мне меркитов! Любых, пусть больных хромых или младенцев! Но не один волос не должен упасть с их голов! Я не хочу, чтобы из-за этих грязных свиней, пострадали мои воины. Пускай также собирают серебро! Если необходимо, пусть забирают посуду и женские украшения.

Менгу замолчал, собираясь с силами.

— И пусть соберут необходимое число баранов.

Последние слова дались ему с трудом, заставив, поморщится.

— Когда обмен завершиться, — зло продолжил хан, — пусть скажут булгарам, что я не прощаю подобных оскорблений. Я жестоко отомщу… Но сперва разберусь с этим щенком Улугчи.