Звёздная система Ellis.

Звёздная система Ellis. Орбита планеты-курорта Green. Стояночное пространство космической станции-отеля «Адельгейда». Артём Назарбаев, по прозвищу «Кирпич», и Кола Маковски, флотский позывной — Енот-полоскун.

«Каждый год сотни миллиардов жителей империи, бросая все свои дела, жадно устремляют свой взор к системе Эллис ради главного события, происходящего в мире гонок на космических болидах, — Кубку Мюррея. Избранным — всего нескольким десяткам миллионов — удаётся наблюдать их воочию через панорамные иллюминаторы дорогих фешенебельных космических отелей или собственных роскошных яхт класса люкс. Никакой иной вид спорта в нынешней империи не имеет такой широкой аудитории и не требует таких колоссальных финансовых вложений, в том числе в инфраструктуру, в обеспечение безопасности зрителей и пилотов, к сожалению, гибнущих почти ежегодно. Каждая гоночная трасса — это чей-то триумф и чей-то погост.

Главному событию в мире космических гонок традиционно предшествуют события поменьше: этакие «закуски» для возбуждения аппетита перед подачей главного блюда. Любая, уважающая себя компания, производящая космические суда, по уже давно прижившемуся обычаю накануне этого великого праздника выпускает на волю из своих потаённых гнёзд-ангаров гениальные, высокотехнологичные творения инженеров-конструкторов, механиков, программистов. Несмотря на то, что современная медицина и генная инженерия дарят невиданные физические и интеллектуальные изменения человеку — одному из двух главных компонентов гонок, выглядят они, на мой взгляд, малозначительно на фоне просто безудержного прогресса техники и технологий, совершенствующих гоночные болиды. Однако, как говорили в старину, «Без кота и жизнь не та!» Что есть даже самый дорогой и красивый шип без управляющего им пилота-профессионала? Несмотря на смертельную опасность этого вида спорта, лучшие ассы империи специально собрались в этой звёздной системе, чтобы удивлять, огорчать, радовать и восхищать нас, зрителей и болельщиков. Эти бесстрашные пилоты с нетерпением ждут начала гонок: их настоящая жизнь начинается с момента, когда загорается зелёный сигнал и дается сразу следующая за ним традиционная отмашка флагом…»

Из репортажа Тэда Полсона, собственного корреспондента «Империал трибьюн».

В принципе можно было не вставать. Двадцатисемилетний пилот, владелец собственного гоночного болида P-72 «Архимед — Интеграл» от Kruger Intergalactic (ограниченная серия) Артём, по прозвищу Кирпич, неоднократный участник гонки «Кубок Мюррея», непременно так бы и сделал. Однако, проснувшись, сразу вспомнил, что именно сегодня в постели он не один. На полу хищным, выброшенным на берег осьминогом, плотоядно оплетшим осиротевшие беззащитные туфельки, алело, обжигая взгляд, женское коктейльное платье. Арт медленно и глубоко вдохнул воздух и, немного задержав дыхание, так же медленно выдохнул, подавив зарождающийся спазм. По железной чаше терпения, стремительно наполнявшейся раздражением пилящего голову похмелья, гулкими молоточками стучал неприятно-навязчивый запах женских духов, напомнивший приторно-сладкую, синтетическую карамель, которой вчера зачем-то закусывал водку. «Отсюда надо срочно смыться, чтобы не усугубить и без того безнадёжную ситуацию», — твёрдо решил он.

***

Официально об окончании гонок объявили ещё позавчера. Прошлой же ночью (по местному времени) производителями гоночных шипов и спонсорами гонок была устроена неформальная прощальная вечеринка для первой десятки пилотов и обслуживающих их команд. Последние три года молодой пилот Артём Назарбаев не только стабильно входил в десятку победителей в своём классе, но и уверенно двигался в направлении пятёрки лидеров. Свою первую большую гонку закончил девятым и решил не останавливаться на достигнутом, переместившись через год на восьмую позицию, а в этом году — и на седьмую. Такое поразительное упорство вкупе с проявленным им мастерством пилота и безупречной технической подготовкой его болида конкуренты и потенциальные спонсоры не могли не заметить. Кроме того, по результатам двух последних общеимперских сетевых голосований, которые предшествуют основной гонке, он вошел в избранную тройку тех, кому разрешалось воспользоваться преимуществами системы Push-to-pass. С помощью программно-аппаратных средств она увеличивает мощность основных двигателей, доводя их до максимально разрешённых правилами гонок, и таким образом дает преимущества при обгоне.

Нельзя сказать, что окологоночный информационный мир не знал Артёма совсем. Парень несколько раз завоёвывал различные призы, участвуя в самых престижных виртуальных гонках на протяжении десяти лет. Однако даже самые высокие достижения в виртуальных спортивных состязаниях отстоят от побед в соревнованиях реальных, как земля — от неба. Никнейм, придуманный и используемый им много лет в виртуалке, в реальном информационном пространстве гонок так и не прижился. Своё нынешнее прозвище Кирпич он получил совершенно случайно. Три года назад после первого удачного выступления и появления его имени в первой десятке гонщиков «Кубка Мюррея» корреспонденты ведущих таблоидов наперегонки помчались брать у него интервью. Но вдруг оказалось, что парень, покоривший зрителей своим искусством филигранного пилотирования, оратор ну просто никакой. Скромный, нескладный, с торчащими во все стороны острыми локтями и коленками, он был к тому же застенчив и немногословен. Это никак не вязалось с продемонстрированной им весьма агрессивно-опасной манерой пилотирования. Один из организаторов того брифинга, желая оживить унылую атмосферу, небрежно бросил в толпу интервьюирующих Артёма, жадных до сенсаций ньюсмэйкеров, совершенно разочарованных односложностью его ответов, бойкую фразу: « Парень хоть и прост, как кирпич, зато летает как…»

Артём, насколько это было возможно, осторожно выполз из кокона постельного белья, стараясь не разбудить свою сегодняшнюю ночную соседку. Конец вечера и начало ночи он из-за выпитого накануне помнил смутно, а интересоваться был ли он на высоте, выполняя затем обязательные фигуры высшего пилотажа, ему почему-то не хотелось. Спустившись на пару ступенек, подошёл к вытянутому от пола до потолка сегментированному обзорному иллюминатору «Катерпиллера», принадлежащего им с отцом.

Справка.

«Катерпиллер» — многофункциональный, модульный космический корабль. Относится к классу тяжёлых кораблей. С момента запуска в серийное производство пользуется неизменно повышенным спросом. Компания-производитель — «Дрэйк Интергалактик». В базовом варианте корабли комплектуется транспортно-грузовыми модулями. По желанию покупателя стандартные модули могут быть заменены инженерно-ремонтными, медицинскими, десантными модулями, а также модулями для майнинга и сальважинга.

Холод композитного покрытия пола и лёгкая, почти не ощутимая вибрация двигателей основного носителя, работавших на холостом ходу, мягко передавались голым ступням. Перед стеклом, чуть закрывая его нижнюю часть, сонно мигал псевдо-светодиодами интерфейса тач-скрин дисплей резервного командного судового терминала. Станция «Адельгейда» на фоне зелёно-голубой планеты Грин выглядела роскошно. Жилые, спортивные, ресторанные и прочие модули, сверкающие огнями рекламы, сложились в причудливые очертания небольшого отеля-города, рассчитанного на семь тысяч человек при полной загрузке. Отель, как и три года назад, по-прежнему манили роскошью и приковывали к себе взгляд. «Наваждение какое-то, — подумал Артём. — Какой раз всё это вижу, а насмотреться не могу» Рефлекторно взглянув на левую руку и не увидев коммуникатор, вспомнил, что вчера оставил его на верхней палубе мобильного модуля корабля, на командирском мостике. Придирчиво оглядев приспособленную под личную спальню нижнюю палубу «гусеницы» (так в зависимости от контекста называли катерпиллер его поклонники и недоброжелатели), с удовлетворением отметил, что изменения по перепланировке спального отсека, внесённые отцом, были сделаны отменно. Кое-что из каюты пришлось выкинуть, зато прекрасно встала двуспальная кровать. На втором ярусе, прямо над ней, теперь покоилась капсула для полного виртуального погружения. Глядя на её поцарапанные округлые бока, парень с некоторой грустью, неожиданной для самого себя, подумал: «Надеюсь, наконец, удастся избавиться от этого чиненого-перечиненого старья и купить новую модель».

Предложения новых спонсоров, поступившие после удачного выступления в нынешней гонке, и почти выплаченный кредит за купленную четыре года назад подержанную «Гусеницу», на которой он сейчас находился, делали эту надежду почти осязаемой. Вглядываясь в отражение своего опухшего и небритого лица на гладком, отполированном боку капсулы и вспоминая вчерашний вечер, с горечью подумал: «Лучше бы я потренировался или поиграл».

Осторожно собрав с пола комбез и обувь, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить светловолосую девушку, безмятежно спящую в его постели, прошёл в противоположный конец помещения. Остановившись перед пневматической дверью и пройдя идентификацию системы безопасности корабля, вышел к вертикальному железному трапу, ведущему на верхнюю палубу автономного модуля. Пока забирался наверх, почувствовал, как чуть заметно дёрнулся шип, автоматически выполнявший коррекционный манёвр. «Со станцией синхронизируется», — отметил он. Когда за ним закрылась дверь-переборка, девушка осторожно чуть приоткрыла глаз, затем, легко выскользнув из спального мешка, нагнулась, подбирая с пола одну из изящных туфель, и подбежала к терминалу, стоящему рядом с обзорным иллюминатором.

***

Тёма был высоким, худым, вечно сутулящимся, долговязым парнем. Родился и вырос в космосе в условиях пониженной гравитации. Мама всё время работала. Она была врачом. Отца своего мальчик не знал: в раннем детстве его заменил дед. Характеризовать деда, безропотно взвалившего на свои плечи все заботы, связанные с воспитанием парня, можно словами «живой ум и колоссальное терпение».

Нынешний же, единственный живой член его команды, Кола Маковски, которого Артём называл отцом, был на самом деле отчимом и ещё тем самым человеком, который пробудил в нескладном, молчаливом парне любовь к скорости и гоночным космическим болидам. Он сделал этот странный, маняще-опасный мир слияния человека с последними достижениями новейших технологий миром дружественным, понятным и захватывающим — тем, ради чего на самом деле стоит жить. Будучи незрелым юношей, находясь сначала в виртуальном, а затем реальном кокпите гоночного болида, будущий пилот ясно и отчётливо ощутил, чего именно он хочет от жизни.

Оказавшись на мостике, поёживаясь от прохладного кондиционированного воздуха, Артём быстро оделся и обулся. Сев в кресло главного пилота и приладив на руку коммуникатор, брошенный вчера вечером на произвол судьбы, быстро просмотрел входящие вызовы и пришедшие сообщения. Ничего срочного и важного не было. Заявки на ремонт, модернизацию и диагностику — дополнительные приработки, которыми в основном занимался отец, — к сожалею, тоже отсутствовали.

Потеряв мелькнувшую мысль, на миг показавшуюся ему важной, он встал из командирского кресла, неспешно подошёл к иллюминатору, словно пытался всё же найти и поймать беглянку в окружающем корабль вакууме. Несколько мгновений просто стоял и смотрел, стараясь впитать, запомнить эту пастельную благостность, мягко баюкающую его цепкий, пилотский взгляд. В десятке километров от корабля, занимая чуть не половину иллюминатора, медленно вращалось ребристое, модульное тело огромного города-отеля, подставляя местному светилу металлические бока, увешанные посадочными площадками, сверкающими солнечными панелями и яркими, разноцветными рекламными щитами. «Бременские «Мельницы Терры», — внезапно всплыло у него в голове. Точно! Нужно обязательно выделить время и сняться в рекламе их продуктов. Дешёвых продуктов питания. Одна из самых отвратительных сторон, на взгляд Артёма, в профессии гонщика. «Отказаться никак нельзя. Спонсоры — важная часть гонок. Они дарят бесценные заплатки, позволяющие прикрыть постоянно возникающие финансовые дыры в бюджетах больших и маленьких гоночных команд, а также одиночек, как мы с отцом. Бесценный ресурс, такой же, как шип или хороший инженер-механик».

Улетать не хотелось, но оставаться тоже не было никакого смысла. До следующих гонок приличной работы тут не найти, кроме того следовало решить, будут ли они принимать участие в неофициальных гонках, организованных и спонсированных изгнанной из своей родной системы вандуулами, общиной Ориона, обосновавшейся после бегства в системе Вега. « Интересно, откуда они надыбали такой большой призовой фонд?! Надо будет сегодня это с отцом обсудить».

Коммуникатор мелодично тренькнул. Настроение поднималось. Пришли деньги за ремонт гоночного нокса цвета «мокрый асфальт», этакого подобия космического мотоцикла для бандитов и пижонов. Значит, отец его всё-таки ночью добил.

Космос вокруг жил своими привычными заботами. Суеты, правда, стало заметно меньше. Сильно поубавилось количество кораблей и дорогих яхт на охраняемых парковочных зонах, пристыкованных к персональным гостиничным гейтам «Адельгейды» и соседних станций. То тут, то там, помаргивая разноцветными габаритными и сигнальными огнями, озарялись вспышками синхронизированных промышленных лазеров неутомимые кораблики мусорщиков. Окружённые дронами, словно стаями мух, они аннигилировали мелкий и свозили средний и крупный хлам, пойманный в космосе, к точкам сбора, обозначенным аварийными маяками на орбитах временного захоронения. Словно соревнуясь с ними за право называться главными трудягами, между станциями и планетой курсировали ярко жёлтые шаттлы-такси «Арго», с символическими чёрными шашечками на дверях пилотских кабин и пузатых боках пассажирских модулей. «Если бы не душащий меня сушняк, так стоял бы, стоял, смотрел и смотрел,» — подумал молодой гонщик, решивший сначала навестить пищевой синтезатор, который находился в основной жилой зоне корабля.

Пищевой синтезатор был и в его каюте, но там сейчас находилась девушка, поэтому возвращаться туда очень не хотелось. Говорить с ней было не о чем, а ему всегда были тягостны подобные моменты. «Тёма, как не стыдно! Ведёшь себя, как мелкотравчатый, слюнявый трус! Как же сейчас я сам себе противен!» — гадливо обмазываясь вязкой, чувственной неприязнью, подумал парень, при этом ещё больше сутулясь, отчего тень на полу, отбрасываемая его нескладной фигурой, превратилась в подобие вопросительного знака, снизу вверх взирающего на хозяина с заслуженно-немым укором.

Артём, о чём-то недолго подумав, отдал корабельной АИС голосовую команду включить камеры наблюдения в недавно оставленной им каюте. На всякий случай. Мало ли что. Чуть позже он собирался отправить к гостье одного из двух андроидов, приписанных к «гусенице» в качестве экипажа и выполнявших в том числе работу техников-ремонтников во время соревнований.

На годовой налог, уплачиваемый ими с отцом за этих двух железных помощников, можно было бы спокойно содержать команду из пяти приличных техников. Но, как показала практика, с отцом сработаться не смогли бы даже ангелы, будь они от рождения немыми. Отец любил повторять: «С железками всегда проще, чем с людьми. Их можно не напрягаясь отдать в ремонт, или при желании просто взять и починить самому. Рано или поздно, даже посредственный мастер поймёт, что в них сломалось! С людьми всё по-другому…»

Время от времени Тёме казалось, что железные нервы андроидов тоже не всегда выдерживают загогулины отцовского характера. Однако, когда он залезал в кокпит отшаманенного отцом болида, он тотчас забывал обо всех недомолвках и обидах. Отец был просто техническим гением. Это не фигура речи, это медицинский факт, признаваемый всеми, кто хоть немного его знал! За последние годы несколько компаний-производителей космических кораблей и очень богатые команды, участвующие в гонках, делали отцу предложения с фантастическими условиями и цифрами в контрактах, но неизменно получали отказ. Плюс ко всему он был единственным, кто поддержал сына, решившего вложить скопленные мамой на учёбу в одном из престижных имперских университетов деньги, в покупку гоночного болида. Желание Тёмы, было так сильно, что сначала дед, вложивший в начальное образование внука много сил и средств, а затем и бабушка с мамой с выбором Артёма были вынуждены смириться. Артём всё больше и больше склонялся к мысли, что эта странная, скоротечная семейная капитуляция была спровоцирована одним из отцовских высказываний, типа «Он всё равно будет летать. Кукуся (так отец называл маму), ответь себе на простой вопрос: ты его больше хочешь видеть в кабине гоночного болида или в кокпите боевого космического истребителя?»

Как вспоминал потом сам Артём, скорее всего, выбор будущей профессии был сделан в тот далёкий момент, когда на семилетие родители подарили своему единственному сыну первую игровую капсулу, становившуюся попеременно то кокпитом гоночного болида, то боевого истребителя.

До смерти мамы подаренная «гоночная птичка» была всего лишь очень дорогой игрушкой, безропотно позволявшей своему малолетнему тщеславному хозяину «осёдлывать и взнуздывать» себя, на радость не только себе любимому, но и вьющимся вокруг меркантильным сучкам или местечковым легкомысленным во всех отношениях дурам. Потеря самого близкого человека, делавшего его жизнь почти беззаботной, немного запоздав, всё же преподала ему несколько очень болезненных, но важных уроков:

— за всё нужно платить;

— купить болид и прилюдно возить на нём свою костлявую задницу ради удовольствия — это совсем не то же самое, что быть настоящим пилотом-профессионалом;

— в новой жизни придётся принимать ответственность не только за собственные решения.

Потеря мамы неожиданно показала, что в их семье он был не единственным ребёнком, а перевоспитать отца ему точно не под силу, и с этим придётся жить дальше. Интересно, как мама умудрялась ещё и работать, таща при этом на своём горбу сразу двоих великовозрастных детей?!

Продолжая стоять у иллюминатора, Тёма ещё несколько минут любовался видом, открывавшимся из рубки корабля. Он вызвал «Первого». На том, чтобы не давать человеческие имена купленным андроидам, категорически настоял отец.

— Ты сейчас где?

— В четвёртом ремонтном боксе, сэр, — ответил робот бездушным металлическим голосом.

— Можешь на время прерваться и выполнить моё поручение?

— Как только узнаю, какое именно поручение вы мне приготовили, смогу ответить утвердительно или отрицательно.

— Хорошо. Для начала скажи, почему третью планету в этой системе назвали Green?

— Сэр, вам будет достаточно технической справки, или вы хотите услышать свободную, творческую, литературно-информационную компиляцию, основанную на фактологическом материале?

— Второе.

После нескольких секунд ожидания, требовавшихся АИС для поиска, анализа и обработки найденной информации, его дешёвый, комплектный речевой синтезатор, наконец, выдал:

— Вселенная уготовила планете Green странную судьбу. Из трёх заселённых планет звёздной системы Ellis, находящихся в зоне Златовласки, это единственный, абсолютно мёртвый мир, даже несмотря на то, что Green — планета-океан. Мёртвый океан. Все попытки, предпринятые человечеством для его заселения флорой и фауной, потерпели полное фиаско. Объяснений этому факту никто до сих пор так и не нашёл. Тот, кто придумывал название для этого прекрасного, но пустого мира, возможно, счёл глубоко ироничной многозначность слова «green» и на самом деле подразумевал «не подвергшийся обработке», «сырой» или вообще «обманный».

Возникшая параллель с девушкой, спящей сейчас в его постели, неприятно уколола. «Я ведь даже имени её не помню,» — с досадой подумал Артём.

— Достаточно, — прервал он робота. — Прямо сейчас перешли мне полный отчёт о ночных работах. Затем иди в мою каюту. Как будешь на месте, отправь сообщение. Текстом. Мы летим в отель. Пилотировать буду я сам. В моей каюте сейчас находится девушка. Если она спит, не буди. Разбудишь, когда наш мобильный модуль уже сядет в атмосферном гостиничном ангаре. С момента, как войдёшь в каюту, смотри за ней. Когда она будет одеваться, из каюты не выходи и не отворачивайся. Проследи, чтобы она ничего не натворила. Для протокола. В случае, если нашему имуществу будет угрожать уничтожение или серьёзное повреждение, в соответствии с имперским и местным законодательством даю прямую санкцию на применение гражданского шокера. Выполняй.

— Приказ принят. Приступаю к реализации.

«Сегодняшний случай, — раздражаясь, подумал Арт, — как раз один из тех, когда «прокладка» в виде андроида с дополнительным программным модулем «Сопровождение и личная охрана» была как нельзя кстати.

Получив ожидаемое сообщение от «Первого», Артём по внутрисистемной сети на полчаса арендовал один из многочисленных гостиничных атмосферных ангаров. Гонки закончились, и свободных было много. Почти мгновенно получил разрешение на подлёт и посадку. Отстыковавшись от корабля и решив не заморачиваться, передал функции управления автопилоту. Жутко хотелось пить.

Когда корабль садился в гостиничный ангар, пересекая мембрану эйр-шилда, Тёма не удержался и вывел на один из мониторов картинку из каюты. Девушка сидела, закутавшись в мешок постельного белья. Вид у неё был совсем не обескураженный. «Первый», дождавшись, когда выключатся двигатели, открыл люк-дверь, позволявшую выйти из модуля прямо в ангар, и произнёс:

— Мэм, прошу Вас одеться и покинуть мобильный модуль этого корабля. Заранее предупреждаю Вас: мне дано разрешение в случае невыполнения законных требований владельца судна применить силу. В вашем распоряжении двадцать минут.

— Выйди! Мне надо одеться.

— Закон не нарушен. Требование отклонено. Противоречит полученной инструкции.

— Отвернись!

— Закон не нарушен. Требование отклонено. Противоречит полученной инструкции.

Видимо, поняв, что препираться с андроидом бессмысленно, она, нисколько не смущаясь своей наготы выпрыгнула из постели и, подхватив с пола невесомое ярко-красное коктейльное платье, элегантно впорхнула в него. Затем надела изящные туфли в тон платью, сразу став выше и ещё стройнее. Делала она это всё так, словно чувствовала или точно знала, что он на неё смотрит.

— Слышь, «пелот»! Что?! Обделался?! Духу не хватает сказать что-нибудь девушке на прощанье?! Знаешь, кто ты?! Козёл ты космический!

Она не знала, где установлены камеры, но почему-то была уверена, что он её видит. И к сожалению, была абсолютно права. Демонстративно, чуть поддёрнув сзади левой рукой подол платья, она присела на корточки, одновременно подняв правую руку вертикально вверх, сложив пальцы в крайне неприличном жесте.

«Что она там потеряла?!» Увидев влажно-поблёскивающее пятно, быстро расползавшееся по пласто-керамическим плитам пола собственной каюты, Артём грязно выругался и погасил монитор. «Пить хотел?! Считай, что твою просьбу услышали! Может, в следующий раз будешь осторожней со своими желаниями?!»

Справка.

Эйр-шилд — ограниченное пространство, в пределах которого с помощью силовых полей, меняются свойства воздушной смеси. Служит в качестве разделительной мембраны, для изоляции внутренних помещений космического корабля заполненных воздушной смесью пригодной для дыхания человека, от космического вакуума. Является функциональным аналогом стандартных шлюзовых камер.

***

Возвращаться в свою каюту Артёму не хотелось. Дело было даже не в гадком ощущении, оставшемся после произошедшего там инцидента. Бот-уборщик уже, наверняка, вычистил всю каюту до состояния стерильного хирургического бокса. Публичная огласка произошедшего, если она случится, конечно, будет неприятным эпизодом, на котором, как мухи на навозе, отожрутся окологоночные сетевые блогеры, журналисты и ведущие специализированных новостных программ. Но! Всё ведь в итоге решается не в новостях, а на трассе. Ну, почешут немного языками да и забудут. «Я не первый и не последний», — постепенно теряя интерес к неприятной теме, устало подумал парень. Но всё в каюту всё равно идти не хотелось. Завершив стыковку с основным носителем, Тёма сразу направился в основной жилой модуль.

Это была вотчина отца. Его берлога. Разбираться, что здесь в воздухе висело плотнее: застарелая табачная вонь или чудовищный храп, доносившийся с нижнего яруса двухэтажного спального места, называемого отцом гнидником, — было бессмысленно. С тех пор как умерла мама, отца делили между собой две страсти. Любовь к «железу» и курению. «Всё как в старом анекдоте, — глядя на спящего подумал он. — Страсть как люблю железо! Так бы весь в реакторный отсек и залез, одни бы губы, снаружи оставил. — А губы-то зачем? — Курить люблю!».

Выпив два стакана холоднющей подсоленной минералки, героически отвоёванной у стоящего в каюте строптивого, обшарпанного пищевого синтезатора, Арт осторожно забрался на второй ярус спального места. С койки расслабленно свисала ширококостная отцовская рука. Средний и указательный пальцы на ней были обёрнуты красной и синей термоусадочной лентой. «Пометил как «плюс» и «минус»?! Никак перепутать их боится?!» — с ноткой озорного злорадства хмыкнул про себя Артём. Раздеваться и залезать в спальный мешок не стал. Автоматически пристегнулся — на всякий случай. Вибрация и шум от двигателей, работавших на холостом ходу, здесь, в базовой части, чувствовались намного сильнее.

Сейчас это было, скорее, кстати. Обстановка успокаивала. Тёма какое-то время ворочался, пытаясь загнать мысли в конструктивное русло и обдумывая дальнейшие планы, а затем уснул.

***

Привидевшийся сон был неприятным. Тёме снилось, что он почему-то опять в своей каюте с ненавистной вчерашней блондинкой, и в металлический люк-переборку каюты настойчиво стучат чем-то тяжёлым какие-то незнакомые люди. Он же, беспомощно запутавшись в складках спальника, никак не может выбраться.

Артём открыл глаза ровно в тот момент, когда полностью осознал, что всё привидевшееся ему, это всего лишь сон. Недалеко от кровати стоял отец с какой-то большой железной ёмкостью в руках, по которой он стучал тяжёлой насадкой для стационарного внешнего ремонтного манипулятора. При этом надсадно дудя в подаренную ему при увольнении из флота, сияющую безукоризненной полировкой, серебряную боцманскую дудку на длинной цепочке, перекинутой через шею. За его спиной, соляным столбом, недвижимо маячил то ли «Первый», то ли «Второй». Звуки от ударов по баклажке, усиленные свистом, были громкими и пронзительными, пробирающими от пяток до макушки. Пересохшее горло выдало сначала что-то сипло-каркающе-петушиное, и пришлось хорошенько откашляться, прежде чем он наконец собрав волю в кулак, выдавил: «Папа, умоляю, перестань!» Отец, оценив величину сыновних усилий, прервал барабанный бой. Со скорбно-понимающим выражением лица дослушал конец фразы, и залихватски выплюнув свисток, произнёс: «Конечно-конечно», — а затем с ещё большим энтузиазмом продолжил насиловать тишину.

Плотно прижатые к ушам ладони помогали мало. Сев на край койки и свесив ноги, провинившийся парень смиренно поднял руки над головой, ясно давая понять, что безоговорочно сдаётся на милость победителя.

— Папа! Всё!!! Признаю, признаю! Виноват! Обещаю больше никогда-никогда этого не делать!

— Чего именно?! Больше не будешь устраивать в своей каюте общественный туалет для шлюх?!

— Нет!

Отец выразительно приподнял кустистую бровь, отведя руку с зажатым в ней манипулятором для следующего удара.

— То есть — да! То есть — нет! Папа! Клянусь! Клянусь больше никогда не водить шлюх на наше судно!

С тех пор, как они приобрели «Катерпиллар», он стал их домом, ведь жизнь профессионального гонщика — это бесконечные переезды. Как ни горько это было признавать, но отец был прав.

— Ну, тогда ладно, — уже почти миролюбиво произнёс Кола, подходя к сидящему на койке парню и подсовывая ему прямо под нос баклажку.

— Я вообще-то покушать тебе приготовил. Ну, как в детстве.

На дне широкой ёмкости лениво перекатывалась жидкая манная каша с кусочками фруктов оранжевого и зелёного цвета. Отец пару раз наклонил из стороны в сторону импровизированную кастрюльку, давая продукту эротически подвигаться. Артём несколько секунд стоически пытался сдержаться, а затем его бурно вырвало прямо в заботливо протянутую ему баклагу. Маковски, терпеливо дождавшись окончания терапевтической процедуры, не моргнув глазом и не поморщившись, словно это было привычное дело, отвёл руку с заполненной ёмкостью назад:

— А я, между прочим, старался!

— Спасибо, папа! Я оценил! — зло процедил сквозь зубы парень, рукавом комбеза вытирая рот.

— Да не за что! «Второй», забери. Вычисти и положи на склад. Не вздумай сам всё сожрать и посуду притырить! Проверю!

— Слушаюсь, сэр.

— Слушается он! Знаю я вас! Только отвернись, корабль по винтикам растащите! Выполняй! Теперь с тобой, — снова к Артёму обратился отец. — Для начала приведи себя в порядок. Смотреть тошно! Пожри чего-нибудь, — хмыкнул Кола. — Может, оставить?! Он кивнул головой в сторону удаляющегося с полной посудой «Второго».

— Не надо!

— Никогда не гадь, где живёшь!

— Да понял я! Понял!

— Вот и ладно. Через двадцать минут жду тебя в трюме. В четвёртом ремонтном боксе. Надо пару дел наших скорбных как следует обмозговать.

Они разошлись в разные стороны. Тёма, побитой собакой, поплёлся в свою каюту, чтобы принять душ и переодеться, отец — в сторону специализированных ремонтных и грузовых боксов их корабля.

***

Душ, как ни странно, помог. Каюта сияла чистотой. Коммуникатор выдавливал из себя какую-то новомодную панк-рок композицию группы «Сукины дети». Вытащенный из глеевого холодильника энергетик с броским названием «Скорость света» приятно бодрил с первых глотков.

Отец даже не обернулся на звук его шагов, шумно роясь в одном из стенных рундуков. Почти весь ангар занимал, как говорил отец, занайтованный, а проще — надёжно закреплённый гоночный болид. Лишь с боков оставались небольшие технологические проходы. Тихий и спокойный, надёжно укрытый тонким защитным чехлом, шип сейчас был похож на ждущую своего заветного часа хищную ловчую птицу, с накинутым на голову облучком. На ходу Артём осторожно сунул руку под чехол, мягко ведя ладонью по гладко отполированному корпусу судна. На миг ему даже показалось, что корабль ожил и ответил.

— Я здесь, па.

— Я счастлив! До какого времени оплачена стоянка?

— У нас ещё есть больше двух часов. Ты что-то хотел?

— Это ты мне скажи! — разворачиваясь лицом к собеседнику, произнёс Кола. — Я отвечаю только за железо! Остальное — твои проблемы.

Артём взглянул на экран коммуникатора:

— Заказов на данный момент нет. — Заявку из сети на проведение ремонтных работ отзывать?

— Валяй. Не вижу смысла больше ждать. Ничего мы тут не высидим, сын, — отец присел на небольшой рабочий верстак, достал большую промасленную тряпку из бокового кармана брюк своего рабочего комбеза и начал тщательно вытирать ею руки.

— Па, что скажешь по поводу готовности прототипа нового маршевого движка, для нашего болида?

— Чтобы начать стендовые испытания, необходимо кое-что докупить. Нужных нам готовых узлов у производителя нет. Кое-что из того, что требуется для единичного производства, сможем сварить прямо здесь, в рембоксе, сами.

— При наличии всего необходимого, сколько времени тебе потребуется на сборку?

— Ну, если всё будет под рукой, ммм… думаю, в неделю уложиться. А дальше?! Ну, это сам понимаешь, как пойдет…

В воздухе повисла пауза. Артём молча собирался с мыслями, пытаясь построить разговор так, чтобы больше не провоцировать праведный гнев отца. Своего единственного, настоящего и самого преданного друга и соратника.

Гонки — это не только риск, скорость, душ из шампанского на пьедестале в случае победы, фотосессии с генетически-модифицированными красотками-овощами, это ещё и неукоснительное соблюдение свода технических правил гонок. Малейшее их нарушение может грозить не только потерей тяжело завоёванного титула, но и временной или, того хуже, пожизненной дисквалификацией. История гонок — это в том числе история поиска законных лазеек в правилах. В предпоследней гонке, сразу несколькими командами был подан коллективный протест, на так называемое «нечестно полученное преимущество». Это, разумеется, спровоцировало раздутый до небес медийный скандал и как следствие — разбирательство. Комиссия экспертов, собранная в связи с поданной жалобой, раскрутившая «корабль Маковски» до последнего винтика, в официальном коммюнике однозначно указала, что ни одно из внесённых отцом в конструкцию корабля изменений не нарушает официального свода технических правил гонок. Для Артёма итогом разбирательства были не только радость от снятых с них обвинений с весомой финансовой компенсацией, но и тяжёлое осознание собственной роли в происходящих событиях. Молодой, безусловно, небесталанный пилот Артём Назарбаев понял, что без помощи отца мгновенно станет всего лишь частью канувшей в небытие малозначительной истории.

— Пап, ты что-нибудь слышал о неофициальной гонке, которую собираются провести через два с половиной месяца в системе Оберон?

— Пока нет. Давай подробности.

— В общем так. По имеющейся официальной информации, организатором гонки является диаспора беженцев с Ориона. Призовой фонд — шесть миллионов имперских кредитов. Гонка внеклассовая. Устраивается она в честь первой годовщины разгрома флота вандуулов 65-й боевой бригадой под командованием адмирала Бишопа.

— Адмирал Бишоп, говоришь?!

— Да. Ты его знаешь, па?

— Если мы говорим об одном и том же человеке, то да. Валяй дальше.

— Гонка внеклассовая. Сертификацию проходить не надо. Хоть на бочке с помелом лети. Регистрация на гонку заканчивается за две недели до даты старта. По трассе: система сильно замусорена; прямой участок, где можно серьёзно разогнаться, всего один; на одном из участков придётся идти через плотные слои атмосферы, а затем через астероидное поле с искусственно увеличенной плотностью. Информацию, конечно, ещё надо перепроверить, но если всё так, это может быть очень интересно. Чуть не забыл. В системе примерно год назад проходили довольно интенсивные боевые действия, но, по словам военных, её уже подчистили. Если успеем собрать и протестировать на стенде прототип, можем его опробовать в поле. Что скажешь?

— Ничего.

— Почему?!

— Потому что круглое!

— Ну, Па!

— Не папкай! … Если так! … Если соберём! — передразнил парня отец. — Ты в курсе, что из четырёх точек перехода, расположенных в системе Оберон, три потенциально опасны и ведут в системы, не контролируемые Империей?! — Кола некоторое время молча, внимательно смотрел на сына. — В общем, так, — продолжил он, — вернёмся к этому разговору через месяц. Собирай всю возможную информацию, касающуюся будущей гонки и этой звёздной системы. Даже слухи и сплетни. Что у нас по финансам?

— Всё очень неплохо. Спонсорские, рекламные, а также все деньги за модернизацию и ремонт, сделанный тобой во время этих гонок, уже лежат на счету. Можем прямо сейчас полностью погасить остаток кредита за «Катэрпиллер», но можем и подождать и пустить имеющиеся ресурсы на модернизацию и ремонт. Например, купить для наших андриков программные комплексы «Канонир» для среднего и тяжёлого вооружения.

— Вы не безнадёжны, юнга. Первая здравая мысль за последние три недели. Дальше.

— Надо дозаправиться водой, топливом, докупить пищевые и медицинские расходники. Обязательно посетить «Мельницы Терры» в системе Бремен — реклама для спонсоров и ещё деньги. Уверен, они нам не помешают. Остальное по твоим делам, пап.

— Вода и топливо на тебе. «Мельницы» тоже. Как закончишь, сразу выдвигаемся в систему «Ноев ковчег» к старому еврею.

— К Соломону Израилевичу?!

— Да.

— Ты же с ним опять вдрызг разругаешься!

— Обязательно! Но только у него, мы сможем купить или заказать и выкупить не то, что у него есть, а то, что мне нужно…