Демоны внутри нас

— Надо поймать этого психа во что бы то ни стало! — негодовал офицер полиции Мэтью Смит, глядя на новую жертву. Казалось бы, закалённые опытом работы следователи должны быть бесчувственны к происходящему, но каждое утро, находя новое, уже остывшее, тельце, им становилось не по себе. Каждый с трепетом смотрел на лицо убитого ребёнка, в страхе что им окажется их собственный. Уже несколько месяцев по городу бесчинствовал маньяк, жертвами которого становились именно дети. Беззащитные, наивные дети. Весь город погрузился в траур. И нет ни одной зацепки, указывающей на столь беспощадного человека.

Мистеру Смиту становилось с каждым днём всё хуже, он с невероятным волнением бежал после работы домой, чтобы убедится, что там всё в порядке и его любимая дочка жива и невредима. И каждый вечер он с огромным счастьем смотрел на улыбку встречающей его малютки.

Элис было восемь, она не ходила в школу в связи с последними событиями, а смиренно ждала с мамой возвращения главы семейства. Иногда к ним приходил брат Мэтью — Лайтон. Это был высокий, статный мужчина лет тридцати с виду, хотя ему было на десяток больше. Он не имел семьи, ведь четыре года назад его жена с двумя сыновьями погибли в пожаре. Оправившись от утраты, он всё чаще приходил к брату, а вернее к малышке Элис: дарил ей подарки, играл с ней, учил рисовать. Девочка же после каждого его ухода не могла дождаться, когда к ней в гости снова придёт дядя Лайт. Она любила всех, кто относился к ней с добром. Её сердце, казалось, навсегда будет по-детски чистым и открытым. В классе она оказалась самой маленькой. Одноклассники порой подшучивали на ней, дразня “Малявкой”, на что та лишь улыбалась. Голубые глаза почти всегда искрились радостью, она восхищалась природой и людьми, не верила, что в мире есть зло. И сейчас она не понимала, почему папа так печален, почему ей нельзя выходить из дома и видеться с друзьями. Её лучистый взгляд тоже наполнился скорбью, хотя она не понимала, почему так. Лицом она была похожа на покойную бабушку, нежели чем на маму. Лишь вьющиеся рыжевато-каштановые волосы достались девочке от неё. Элис с радостью помогала маме по дому, училась готовить, но как только приходил дядя, она убегала с ним в детскую, чтобы показать свои новые рисунки.

С каждым днём напряжение в городе росло. Детей перестали выпускать на улицу, хотя каким-то таинственным образом не обходилось без потери даже неделю. Ввели комендантский час, улицы стали патрулироваться и днём и ночью. Некоторые семьи переехали, однако у большинства просто не было возможности выбраться из города, а тем более купить где-то дом. Приходилось жить здесь, в ужасе ожидая, что предпримет убийца.

Мэтью возвращался домой всё реже: задерживался на работе, искал ответы, ждал, когда враг совершит ошибку. Он чувствовал, что разгадка есть. Но не пытался понять, не замечал единственной зацепки, потому что не мог даже предположить столь невероятную теорию. Он искал совсем не там, что не давало ему найти истину.

— Никому не открывай! У меня есть ключи! Если кто-то постучит — молчи, затаись… Я позвоню с телефона в папином офисе, перед тем как прийти! Всё поняла? — в который раз повторяла Джессика, мама Элис.

— Да, мамочка! Я ни кому не открою! Честно-честно, — девочка с недоумением слушала наказы, отчего её мама так боится? Да, девочка чувствовала, с каким ужасом мама прощалась с ней, даже на это недолгое время, пока отнесёт мужу обед. Джессика заперла дверь и окна, закрыла шторы в каждой комнате, включила сигнализацию и ушла, надеясь, что вернётся вовремя.

Элис пошла в комнату и стала играть с куклами, через десять минут в дверь постучали. Девочка побежала открывать, но вспомнила слова мамы и остановилась.

— Нельзя, — шёпотом сказала она и вернулась в свою комнату. Зазвонил телефон. Определился номер мобильного её дяди, который девочка выучила уже наизусть, и с радостью взяла трубку:

— Элис, это я, открой, — услышала она столь привычны шутливый тон Лайта. Однако что-то внутри не пускало её к двери, девочка стала ощущать необъяснимый страх перед столь родным дядей.

— Нельзя, — ответила она и добавила: — Мама будет ругать.

— Не бойся, это она попросила меня прийти, приглядеть за тобой. Открой, я принёс тебе подарок.

Элис не могла ослушаться друга, но изнутри чувствовала опасность, её сознание захватывало нечто большее, чем страх, она не могла думать, комната кружилась. Её детское простодушие и доверчивость вели её ко входу в дом, но внутренний инстинкт останавливал её. Внутри девочки происходила борьба, впервые она не могла решить, что делать. Через мгновение она отправилась на кухню, взяла нож, спрятав его в рукаве, пошла открывать. На пороге действительно стоял Лайтон, приветливо улыбаясь племяннице. Он вошёл в дом, снял пальто, тихо закрыл дверь.

— Ты сказал, что принёс подарок, — страх отпустил девочку, его заменил лёгкий стыд за свои нехорошие мысли. “Нужно незаметно достать нож, когда он отвернётся,” — подумала она.

— Сейчас, сейчас, — он открыл пакет и достал от туда шприц, — иди сюда, Элис, — поманил он девочку к себе.

— Что это? — её глаза широко распахнулись, она не боялась уколов, но явно не такого подарка она ожидала.

— Не бойся, больно не будет, — улыбка Лайтона растянулась в оскал, он подался к малышке. Душераздирающий страх, словно пламя, разгорелся внутри девочки, она побежала по лестнице на второй этаж, её голова раскалывалась, страх сменяло неизведанное ещё чувство. Оно затуманивало глаза, сознание, мысли. Больше Элис не хотела бежать, она затаилась за дверью комнаты родителей, ожидая гостя.

— Не прячься, милая, иди сюда, — говорил в прошлом дорогой ей человек, — Или мы играем в прятки? Тогда я тебя нашёл!

Лайтон резко распахнул дверь в комнату, где пряталась малышка. Резкая боль пронзила его руку со шприцем. Не успев опомнится, он получил ещё одно ранение в живот. Белоснежное платье девочки окропила кровь. От неожиданности маньяк, повергший в ужас весь город, сам впал в состояние паники.

— Но… ведь я твой любимый дядя, — охрипшим голосом говорил он. Элис молчала, она снова замахнулась ножом, тот схватил её руку, пытаясь силой усмирить племянницу. Девочка подняла голову, её взгляд опустел, а губы растянулись в пугающей улыбке, послышался сдавленный, немного истеричный смех. Его хватка ослабла лишь на долю секунды, но этого хватило для удара ногой в живот, прямо по свеженанесённой ране, от внезапной боли Лайтон пошатнулся.

“От куда в ней это? Почему её лицо такое свирепое? Почему?” — Мужчина отполз назад, придерживая струящуюся кровь. Элис подбежала и с размаха ударила в грудь. Без жалости, без сожалений. Она била ножом его тело, пока не убедилась, что дядя мёртв, её смех разносился по всему дому, комната стала красной. Лишь когда дело было окончено, к ней вернулось сознание. Её руки задрожали, нож упал на пол, Элис закричала, а из глаз полились слёзы:

— Дядюшка! Лайт! Прости! — она не понимала, что ещё чуть-чуть и она была бы сейчас мертва, а не он. В истерике, она не услышала, как звонила мама, как в дом ворвалась полиция, возглавляемая её папой.

Вина Лайтона подтвердилась, как только перестали находить новые трупы. В шприце, принесённым им, был найден наркотик, подавляющий любое сопротивление жертвы, но он не успел вколоть его девочке, пологая, что та и так не станет сопротивляться, и не заподозрит ничего, пока не станет слишком поздно. Возможно, не будь Элис "особенной", её бы детское мировоззрение и слепая любовь к близким погубили бы её, но нет, таких как она боится сама смерть...

Кошмар, принесённый Лайтоном закончился, однако для семьи Смит это было лишь начало настоящего кошмара.