Глава 2

«Конечно, ужасно трудно, мучаясь, держаться твёрдо,

И всё-таки, чтоб себя же не презирать потом,

Если любовь уходит — хоть вой, но останься гордым,

Живи и будь человеком, а не ползи ужом!»

Э. Асадов, «Если любовь уходит»

— Мистер Кастерлей? — большие наивные глаза молоденького омежки проворно нашли Джея среди ожидающих и пригвоздили к месту. — Доктор Аарон ждёт вас.

С тех пор, как Тиан скинул своему омеге весьма содержательное сообщение («Между нами всё кончено, выметайся из квартиры»), прошла неделя. На звонки альфа не отвечал, некоторые вообще сбрасывал. У Джея даже возникло ощущение, что он в чём-то виноват. Да, виноват. В том, наверное, что не врезал альфе сразу, а ушёл успокаиваться во двор, к любимому дереву.

Съехал парень оперативно и в один присест — обрасти вещами за четыре неполных месяца у него всё же не получилось. Зато получилось выжрать холодильник — сначала Джей хотел наклюкаться до зелёных чертей, но с первой же рюмки его вывернуло наизнанку. Слив некачественное пойло — весь бар — в раковину, парень как-то отстранённо подумал, что чувств — ну, хоть каких-то — разрыв у него не вызвал. Может быть, с самого начала ожидал подобного.

Наверное, стресс был сильнее, чем омеге показалось вначале — иначе, почему он грохнулся в обморок прямо на рабочем месте? Щепетильное начальство отправило к врачу, и вот Джей сидит в душной приёмной и играет в гляделки с медбратом.

Тяжело поднявшись, Джеймс Кастерлей по стеночке прополз до нужного кабинета и скрылся за дверью. Внутри было светло и уютно, будто вовсе и не больница со всеми её жутковатыми запахами и звуками.

Доктор Аарон оказался дядечкой в летах, с небольшим пузцом и весёлыми глазами. Присев на краешек стула, Джей недовольно нахмурился: док оглядывал его, как какую-то статуэтку. Недовольно дёрнув плечом, парень попытался изобразить крайнюю степень заинтересованности. Судя по смеющемуся взгляду доктора, не вышло.

— Со мной что-то не так?

***

Тиан страдал. Нет, не так — он СТРАДАЛ. Внутри, казалось, всё время что-то билось, дробилось и рвалось. Хотелось выть на луну и биться головой об стенку, чем он, собственно, и занимался в перерывах между попойками. Это продолжалось дня три, а потом он внезапно обнаружил, что родители, оказывается, вовсе не такие уж и слепо-глухо-немые, как думалось раньше: приведя сына в порядок, Дэмиан провёл воспитательно-психологическую беседу, утешил отпрыска и привёл в чувство. Тогда за дело взялся Артур.

— Сын, мы никогда не вмешивались в твою личную жизнь, ты знаешь, но это… помешательство переходит все границы. Ты вынуждаешь меня на крайние меры. Либо возвращаешься в строй, занимаешься бизнесом и спокойно продолжаешь жить, либо уезжаешь в закрытый военный лагерь на сборы.

Тиан даже не сделал вид, будто слушает отца. В трезвом состоянии оказалось ещё труднее смириться с тем, что Джей, его Рыжик… нет, уже не его, чей-то другой. И было бы неплохо с этим смириться.

Как-то не получалось. Почему? Как? За что? Да быть того не может! Но логично же — Джей был с ним холоден, всегда отталкивал и никогда даже не пытался сделать что-то приятное, стать мягче. Может, он и не испытывал к нему никаких чувств? В конце концов, именно он, Тиан, с самого начала из кожи вон лез, чтобы Рыжик остался с ним, а вот сам Джей…

«Боже, что я натворил?» — покачав головой, альфа прикусил губу.

— Я всё понял, беру себя в руки, — машинально доставая телефон, Кристиан фыркнул: «И делаю то единственное, что меня может спасти».

Пальцы быстро набрали текст, номер ещё не успел стереться из памяти. Пока решимость не испарилась, подобно предрассветной дымке, отправил.

На губах появилась горькая улыбка. «Ну вот и всё, мой милый, теперь каждый сам по себе». Жажда к саморазрушению одолевала. Не успев подумать, парень быстро протараторил:

— Пора бы мне уже остепениться, готовь свадьбу, папа!

***

— В вашей медкарте сказано, что вам скоро исполнится двадцать четыре, раньше бы вас признали уклоняющимся и направили в лагерь, — голос доктора Аарона был мягким, почти баюкающим. А говорил он (Кастерлей не был уверен, что точно помнит год) о демографической катастрофе двадцатых годов: рождалось всё больше бет, омеги были практически «дефицитным товаром». Тогда почти повсеместно вводили карантинные зоны, где омеги представлялись лишь как инкубаторы. Не родивших до семнадцати свозили в специальные лагеря, где они и улучшали демографическую обстановку в мире. О судьбе бет история молчала. Точно сказать, кому принадлежали кучки пепла на площадях не выходило. Через двадцать лет карантинные зоны и лагеря всё же упразднили, но это откинуло омег далеко в средние века.

— Как же хорошо, что мы в настоящем! — вяло огрызнувшись, Джей продолжил развлекаться с канцтоварами, до этого мирно валявшимися на столе.

— Да, вы правы, — обдумывая что-то, врач задумчиво барабанил пальцами по столу. Через минуту он снова заговорил: — У вас вторая отрицательная?

— Да, — малость удивившись резкому переходу, Джей икнул.

— В последнее время у вас не бывало резких перепадов настроения? Тошноты? До сегодняшнего дня испытывали слабость? Не было сильных стрессовых ситуаций?

— Неделю назад я сильно переволновался, — Кастерлей чуть насупился. «И перепады настроения меня всю жизнь преследуют…» — С неделю назад где-то. Тогда же вырвало от коньяка. В остальном — здоров, как огурец!

Шутка улетела в молоко. Врач что-то быстро чиркнул и резко перевёл тему.

— Простите за такой вопрос, но есть ли у вас постоянный партнёр?

— Вас это не касается в любом случае, — невольно вспомнился Тиан, но Джей тут же разозлился, карандаш в руке с треском развалился надвое.

— Боюсь, это касается вас, — голос Аарона смягчился. — У вас шесть недель, достаточно хороший срок, странно, что токсикоз не начался.

— Что? — голос как-то сразу охрип, ноги задрожали, и не сиди Джей на стуле, он бы упал. — Да бред! Быть такого не может! Перепутали, поди, анализы, а мне отдуваться!

— Тише, успокойтесь, вам вредно нервничать, равно как и курить. Успокойтесь, хотите печенье? Вероятность ошибки крайне мала, посеять свежие анализы практически невозможно. Ваш запах должен был уже измениться, каким он стал? Обычно это не вызывает трудностей, но ваши сигареты всё перебивают.

— Ландыши, — рассеянно кивнув самому себе, Джей истерически расхохотался. «Господи, Тиан, какой же ты ублюдок!»

***

— Абонент не отвечает или временно… — с досадой сбросив очередной — за последние минут двадцать уже сороковой, наверное — звонок, Рыжик витиевато ругнулся. Да что ж ты… Твою ж… да блядь! Юноша не горел желанием общаться с бывшим, но всё же рассказать ему о беременности был обязан. Хотя бы для очистки совести. Что-то вроде «ты не лезешь, но я предупредил». И когда в голове появлялись робкие мысли «а вдруг?», Джей с остервенением их обрубал. Баста, карапузики! Детские сказочки кончились, настала суровая реальность. И в ней уж точно не было места для сопливых омежьих «и жили они долго и счастливо, конец!» Кого парень хотел убедить больше — неведомых «окружающих» или себя — сказать нетрудно. А курить хотелось всё больше. Правда, врач, хищно улыбаясь, предупредил, что станет с ребёнком, если он продолжит курить — «и так уже вы, батенька, накурили ему на полноценную астму». Конечно, если родится альфа — унаследуются гены, отвечающие за здоровье, второго отца, но…

Где Тиан работал и кем, Рыжик, в теории, знал. Знал даже как туда попасть, но опять же — только в теории. Неожиданно захотелось погрызть ногти — детская привычка, ещё до сигарет, когда маленький мальчик Джейми решался на какой-то поступок. Тогда он ещё не умел бросаться в омут с головою, не то что…

Должно быть, кто-то сверху решил помочь пареньку в его непростом деле — ну, и поглумиться, естественно.

Пробегая мимо торгового центра Джей столкнулся — как тесен мир! — с кем-то и непременно шлёпнулся бы, если бы сильные руки не вцепились в предплечья. И тут же оттолкнули.

«Извините» застыло на языке: перед омегой во всей своей петушиной красе стоял Тиан и какой-то другой, правильный мальчик. Ручки трогательно сложены на груди, длинные ресницы жалобно хлопают, пышные волосы завиваются невозможными кудрями. Косметика, может, и не видна совсем, но вполне заметна. Впрочем, недолго мальчик — ему хоть шестнадцать-то есть?! — владел вниманием Джея. Тиан. «Всего три фразы, ничего больше. Три фразы».

— Послушай…

— Ты…

Удивлённо моргнув, Тиан возмущённо чихнул и даже как-то насупился. Все его ярость, отвращение, непонимание и обида разбились о совсем детскую ситуацию — когда люди говорят одновременно. Воспользовавшись замешательством альфы, Джей попытался вставить свои три копейки, но как-то не задалось.

— Тиан, я тебе раз сто уже звонил, но что-то подсказывает, что это было бесполезной тратой времени, так что хорошо, что мы встретились, я хотел сказать…

— А ты не думал, что мне просто нет до этого никакого дела? Думал, что мне может быть просто плевать, что ты там собрался вякать своим грязным ртом? — взвившись, парень начал нести какую-то околесицу. И даже сам это понимал, но остановиться не мог.

— Тиан… — Джей не хотел снова устраивать скандал — тем более, посредь улицы, но у альфы были другие планы.

— Не смей меня перебивать! Шлюхам слова не давали! Да как я вообще мог быть настолько слеп? Повёлся, блядь, на красивые глаза!

— Кристиан! — возмущённый писк со стороны забытого омежки заставил альфу вздрогнуть и тут же по-детски горделиво расправил плечи. Захотелось показать Рыжику, что и без него он проживёт, и без него может быть счастлив. Да и вообще — давно уже думать забыл про изменника! Не слушая удивлённых писков омежки, Тиан резко выдернул его на передний план. И замурлыкал:

— Не переживай, любимый, эта шваль уже уходит, — возмущённое сопение «любимого» альфа предпочёл не заметить. Повернувшись к Джею, Крис ехидно улыбнулся. — Позволь тебе представить, мой жених. В отличие от тебя он хотя бы следит за собой. Ты посмотри, какой он красавец! Добрый, честный, умный, открытый, настоящий омега! — «в отличие от некоторых», к счастью, не прозвучало. К счастью, потому что Джей уже был на грани. Вот-вот кинется. Слова застряли в горле, не желая складываться в простую фразу «тебе, конечно плевать, но я жду от тебя ребёнка. Я тебя предупредил, претензии не принимаются» — И он только мой. Не вторсырьё, как… — улыбка альфы буквально расползлась на пол-лица, — некоторые. Так что ты там…

Неожиданный удар прилетел прямо в «солнышко». Тихо, едва слышно, Джей прошипел сквозь зубы, персонально нагнувшись для любимого:

— В принципе, больше ничего ты знать не должен, мразь, — и, развернувшись, медленно, с расстановкой ушёл — «уплыл в закат».

— И кто это был? — омежка чуть нахмурил бровки, стремясь показать своё негодование. Впрочем, дальше дело не зашло.

— Мой омега, Тай, мой омега, — Тайвин сочувственно вздохнул и мягко погладил Тиана по плечу, будто говоря «всё обойдётся».

— Да… — «всё обойдётся»…

***

Методичные удары принимались стволом с пофигистичной покорностью. Ну лупит, и лупит — омежка же, что с него взять.

Невысокого роста парня с непонятными волосами трясло, как в лихорадке. Что, впрочем, на силу ударов не влияло. Мудрое древо даже удивилось — не каждый день такие крепкие ребятки среди омег встречаются. Одобрительно пошелестев кроной, растение даже подарило парню несколько листиков, спланировавших тому на макушку. У незнакомца были рыжевато-русые волосы, топорщившиеся сейчас во все стороны. Прямо Солнышко какое-то! Дерево солнце любило и вот этого «зайчика» тоже начинало привечать.

По подбородку струилась тоненькая струйка крови: нижнюю губу давно уже растерзали кроличьи зубки, а парень этого даже не заметил. Крона озабоченно зашелестела. Кто его обидел? Как можно! Варварство!

Глазёнки подозрительно сверкали, дыхание прерывалось, будто кто-то затолкал в горло камень.

— Ненавижу… ненавижу! Ублюдок… тварь! Ненавижу! Козёл… мразь ебучая… ненавижу! Ненавижу-ненавижу-ненавижу!

С каждым словом мальчишка сползал всё ниже, пока не шлёпнулся на землю между расползшимися ногами. Удары стали совсем слабыми, а после и вовсе прекратились.

Ладони вцепились в кору, как будто хотели оторвать. Древо немного дёрнулось, но осторожно, чтобы не спугнуть мальчишку. Руки обняли ствол, парень стал тихонечко стукаться лбом о кору.

— Эха… — сдавленно всхлипнув, мальчишка завыл. Немного неумело, проглатывая скулёж, «зайчик» обнажил свои зубки и покачал головой. Сквозь невнятное бормотание ничего понять не получалось. Крона зашумела.

А теперь… Джей просто разревелся. Съехав на землю к корням могучего дерева, парень продолжил избивать несчастное растение, но уже менее интенсивно.

Внутри противной змеёй скручивались чувства. В глаза будто песка насыпали, дышать получалось через раз. Дурак, какой же он дурак! Поверил, всё-таки поверил! Идиот. Клинический, неизлечимый.

— Ну и пожалуйста! — то и дело шмыгая носом, Джей насуплено утирал солёные капли. — Ну и подавись!

Крона согласно зашумела, пара листочков даже спланировали омеге на макушку.

***

— И без него справлюсь!.. Нужен он больно… ублюдок… ненавижу… — то и дело икая, Джей старательно шмыгал носом, попеременно вытирая тыльной стороной ладони нос. Злобный взгляд красных, опухших глаз выглядел почти забавно. Упрямо сжимая губы, омега изо всех сил старался успокоиться. — Нечего… вот что выдумал… из-за этого… не дождётся… пошёл на хуй… ненавижу…

На душе было как-то пусто, глухо. Вздыхая поглубже, мальчишка вдруг вздрогнул и принялся стаскивать с руки повязку. Постепенно становились видны шрамы, по-видимому, оставшиеся от глубоких, но осторожных царапин. Задумчиво обведя особенно уродливый, Джеймс цыкнул.

— И не забуду больше.