Глава 5

«Горе душит, не задушит,

Вольный ветер слёзы сушит,

А веселье чуть погладит,

Сразу с бедным сердцем сладит.»

А. Ахматова

Иногда, чтобы чего-то добиться, достаточно щёлкнуть пальцами, и все миры падут к вашим ногам. Но чаще, намного чаще, приходится извиваться, грызть зубами землю и прикладывать адские усилия. Обычно, по жизни легко скачут или везунчики, или богатенькие детки. Или и то, и другое. Хотя не стоит забывать о старой истине, о которую разбивают лбы все поколения: закон подлости не дремлет, даже если кажется, что всё пучком.

Тиан, сколько себя помнил, порхал легко, как бабочка над цветком, и совершенно не думал, что падение будет весьма болезненным.

Сначала смерть мужа, потом маленький омежка на руках… Не хватало только любовника с претензиями. А, нет, был же ещё Касс. И его новый альфа. Тиан больше ни о чём не мог думать. Ни о грандиозных похоронах, которых Тай не желал, ни о ребёнке, которого завалили ненужным барахлом и чужими няньками. Тиан даже не пытался вмешаться во всё это. Вместо шока, неверия, какого-то нервного ожидания, боли, альфа чувствовал только пустоту. Безграничную и полную. И заполнить её мог только один человек — тот, что с успехом игнорировал все попытки снова сблизиться. Увидев своего омегу в обществе альфы, мужчина просто взбеленился. То ли старый инстинкт собственника проснулся, то ли новую «маму» ребёнку подыскивал — тоже, кстати, инстинктивно, но де Брольи был настроен решительно.

Жаль, всё было безуспешно. Сколько после встречи в больнице он ни пытался заговорить с Джеем, тот всегда ловко от него уходил, просто сбегал, иной раз просачиваясь, как намыленный, сквозь толпу: раз — и нету.

В начале Тиан пребывал в полном недоумении: только что Джей был рядом, пытался поддержать и вот уже исчез. Альфа путался в происходящем как в паутине, не знал, сможет ли выбраться.

Впрочем, зря времени Арлекин не терял: быстро проверив личное дело своего омеги, он нанял пару детективов и стал ждать. Буквально за неделю он получил полное досье на Джеймса. И тут же уцепился за соломинку — или вообще за пыль. С вероятностью в пять процентов, Гилберт, сын его солнышка, мог быть и его сыном. Уж точно не Олега, хоть это радует.

Вместо того, чтобы разбираться с той пропастью, куда скатилась собственная жизнь, Тиан пытался вернуть что-то давно уже забытое, почти сон. И совершенно забыл о делах насущных. Хотя бы о том, что ребёнок всё ещё был безымянным.

Нет, он упорно бегал за Джеем и всё пытался зажать его в угол. А упорство, как известно, приносит свои плоды. Однажды, после совещания, весь персонал как-то незаметно испарился и в один момент они с Джем оказались одни. Омега тут же поспешил ретироваться, но альфа оказался проворнее: Кристиан прижал Рыжика к двери своим телом, не выпуская.

— Ничего не хочешь мне сказать? — глядя в большие, чёрные от расширившегося зрачка глаза, альфа быстро облизал резко высохшие губы. На какой-то миг Тиану показалось, что прошедшие годы — всего лишь сон, и они снова на той кухне, что всё ещё можно исправить. Глупые мысли…

Ладони упёрлись в плечи, но ничего не смогли сделать. Да и, честно говоря, не пытались: омеге надоело прятаться, надоело бояться незнамо чего.

— А что ты хочешь услышать? Признание в любви? Боюсь, ты опоздал лет на пять. А теперь дай пройти!

— Гил — мой сын, не правда ли? Как ты посмел от меня такое скрыть? — Арлекин зарычал, но рык почти сразу перешёл в скуление. Мольбу. Альфа умолял: пусть будет так, пусть всё ещё можно исправить. Пожалуйста. — Рыжик, я был таким мудаком, как же я так… с тобой, родной?

Альфа забывшись, огладил худые плечи, притянул омегу к себе, будто не замечая, что того трясёт.

Джей почти ничего не видел: взгляд застала густая красная пелена. Еле сдерживаемая ярость. Парень почти не слушал голос альфы.

Этот… этот… урод ещё смеет предъявлять какие-то права на ЕГО ребёнка? Он ещё смеет признавать свою вину, извиняться? Сразу после смерти мужа, ни разу даже не оставшись с новорожденным сыном, просто забыв о существовании этого человечка? Какой же мразью надо быть… и каким глупцом, чтобы сразу этого не заметить в нём!

Резко схватив альфу за грудки, Касс с силой стукнул его головой о свою. Не обратив на лёгкий звон никакого внимания, омега зашипел:

— Заткнись! Отвали от меня, мразь. ТЫ мне никто и сыну моему тоже никто. А я шлюха, как ты и сказал тогда. Ты вообще во всём прав был. Я — слышишь? — я тебе изменял, я, я залетел от другого, предал тебя. И не жди, не покаюсь. У тебя, долбоёб ты эдакий, дома маленький ребёнок, которому плевать, что там у тебя в жизни. Ему нужны родители. И раз уж комплект не полный, быть тебе обоими сразу. И не смей ныть — нет у тебя больше этого права. Нет.

Джей давно привык себя сдерживать: ни к чему ребёнку такие слова слушать. Но сейчас, когда Гила рядом не было, омега дал себе волю.

Быстро нащупав ручку за спиной, Джей выскользнув в коридор, плюнув напоследок кислотой.

— А ещё раз подойдёшь не по делу — по статье пойдёшь за домогательство. Усёк?

Более не оборачиваясь, омега унёсся к выходу из здания, благо рабочий день подошёл к концу. А Тиан так и остался стоять в дверном проёме. Слова Рыжика что-то сдвинули в нём. Снова.

***

Прислонившись к дверце машины, Касс старательно дышал. Вдох, вдох — выдох. И повторить. И ещё раз. Пока не успокоится, пока слёзы не прекратят литься из глаз. Сегодняшняя сцена, наконец, помогла омеге определиться: чего же он так боялся от встречи с Тианом. А чего ждал.

Омега боялся памяти, страшился боли, но жаждал, желал со всей страстью своей души одного — облегчения. Возможности отпустить прошлое. И теперь он плакал вовсе не от боли, не от того, что Тиан снова причинил ему страшную боль, нет. Впервые за пять лет Кастерлей чувствовал, что тиски, сковывающие ранее его сердце, медленно отступают. И дышать становилось легче. Как будто именно этого ему не хватало, чтобы отпустить прошлое. Навсегда.

Наскоро утерев слёзы, Джей легонько пошлёпал себя по щекам и выдохнул.

Дорога до дома пролетела каким-то расплывчатым пятном, очнулся омега уже на пороге гостиной. Тихой мышкой шмыгнув из холла через кухню к залу, мужчина замер на пороге, боясь нарушить хрупкую идиллию: неугомонный маленький чёртик сидел рядом с Олегом и что-то увлечённо мастерил, то и дело оборачиваясь на старшего альфу. Рыська улыбался и нежно ерошил светлые волосы на мальчишечьей голове. Вот они: отец и сын. И не важно, чьи там гены где-то пробежали.

Джей криво улыбнулся и неслышно, насколько мог, подобрался к своим мальчикам и обнял, уткнувшись поочерёдно в макушку сына и Рыськи, прижался к спине альфы, желая согреться.

Тиан, да и многие другие до него называли Джея «солнцем» — ярким, резким, палящим, неукротимым и тому подобным.

И каждый стремился урвать свой лучик, подпитаться, согреться. Только Олег грел его. Поначалу это смущало, потом злило, а сейчас Касс не мог и недели обойтись без своего аккумулятора.

Может, все эти бредни про «наречённость», «избранность судьбы» и прочий геморрой и правдивы. Может, каждому, и правда, дан только один человек, с которым предназначено быть. Может. Да только это того не стоит. Любовь хороша только в книгах, где всё всегда заканчивается хорошо. А Кастерлей свою историю завершать не спешил. Он только что перевернул новую страницу и всей душой желал узнать, что же будет дальше.

Склонившись к уху альфы, Джей с улыбкой, еле шевеля губами прошептал что-то Олегу. Тот резко встрепенулся и безумно счастливо улыбнулся. Ребёнок, наблюдая за родителями, захихикал и полез к папе на ручки.

***

Любовь только в книжках самое волшебное и светлое чувство на свете. Не стоит забывать, что в реальности люди, обычно, так и стремятся испоганить себе и другим жизнь.

Дюфа с едва сдерживаемым недоумением следил за лучшим другом, который в данный момент вусмерть надирался. Будучи бетой, парень как-то не задумывался о высоких материях, да и вообще считал, что жить надо для себя, а не для каких-то мифических «наречённых». Партнёров он менял, если не очень часто, то раз в месяц точно. Дюфа — он же Франсуа Дю Фуа — был парнем весёлым, лёгким и никогда не оглядывался назад. И во внешнем облике он тоже старался не походить ни на кого: короткие волосы были окрашены по прядям во все цвета радуги одновременно; среднего роста, хлипкого телосложения; пирсинг в носу, пупке, в языке — и как ещё больше не обвешался железками, неясно. Сероглазый, но каждый день меняет линзы в тон настроению: от жёлтых до фиолетовых. Сидя на барном стуле, Дюфа цокал языком, почёсывал предплечье, скрытое длинной футболкой в готском стиле — и с пентаграммой на шее. Потасканные — пусть и дизайнерские — бриджи немного сползали с худых конечностей, слегка обнажая небольшую татушку-оберег. Обычно бриджи имели цвет хаки, но сегодня парень себе немного изменил: надел ярко-синие.

С Тианом Франс был знаком с детства и, родись он омегой, раздумывать о том, кто станет его «мужем» не пришлось бы. Но судьба распорядилась иначе, за что Дюфа был ей искренне благодарен. У парня было два старших брата-альфы, так что и на жизненную позицию никто не давил. Он стал, кем хотел — писателем, чаще журналистом, но всегда раскапывал что-то криминальное. Или находил очередное приключение на свою… кхм, голову. Лет двадцать назад его отец-омега Даниэль остался один на один с огромной империей и тремя детьми на руках, когда его муж сгинул где-то в горах. И он не отчаялся, а смог доказать всем, что омега — это ещё не значит течная «сука». Это скорее окружающие альфы начинали дрожать при его упоминании. Впрочем, Дюфа пошёл не в него. Его авантюристская натура скорее нашёптывала ему отправиться в горы… так что парень без лишних сожалений отбросил большую и светлую любовь к семье, едва закончил с Крисом университет. Дюфа сильно отличался от «золотой молодёжи», в кругах которой вертелся Арлекин. Дюфа не мог не подтрунивать над зажравшимися снобами и вечно щёлкал друга по носу. За это, наверное, Тиан его и ценил. За то, что, каким бы жестоким Франс ни был, он мог привести его в порядок за долю секунды. Хотя они виделись редко, дружеские чувства и садистские наклонности Дюфы, да и мазохизм Тиана, не ослабевали.

Вот и сейчас, верная жилетка сидела и разве что на камеру не снимала пьянство альфы. Хотя колкие комментарии и лились рекой.

— Ну что, мой йуный падаван, готов вступить на тёмную сторону силы и рассказать, наконец, с чего такой праздник? — откровенно издеваясь, бета дунул в дуделку так, чтобы цветастый язычок той упёрся прямо в ухо друга. Тиан пьяно икнул и покивал.

— Слушай, я всё понимаю — любовь, неадекватность, но вот скажи мне: оно тебе надо? — повернувшись к стойке, Дюфа сложил ладони в замок. — Ты пять лет его не видел и жил припеваючи. Кто там с ним был, что было — ты наплевал на него пять лет назад. Кстати, у него отличный хук, — дав бармену знак, бета немного поморщился. Друга он не то, чтобы осуждал, но мнение по поводу его поступков имел своё. Другое дело, что назвавшись груздем, надо облиться краской и лезть в кузов: назвался другом, так принимай, какой есть, сам выбрал. Но зато можно капать на мозги в любое время дня и ночи.

— Ты подумай хоть раз в жизни головой, где, по идее, должен быть мозг, пусть он и не обнаружен, — хмыкнув, Франс покачал головой. — Тебе точно есть дело до этого парня, его альфы? Вот, прям, увидел его и всё — нужен тебе стал этот омега! Хоть понимаешь, как это звучит? Чужой омега, с чужим ребёнком. И от него ты явно не открестишься, как от своего. Ты малышу хоть имя-то придумал, балда? — ловко подгадав момент, когда альфа откинутся на барном стуле, Дюфа пнул ножку, с удовольствием наблюдая за пыхтением свалившегося друга.

— Мат тебе, друг мой, мат.

Иногда люди сами не замечают, как пророчат будущее. Странным образом, слова беты оказались провидческими: больше альфа с Джеем даже в одном помещении не находился: парень ловко избегал встреч. Дни складывались в недели, незаметно минул целый месяц.

Поначалу альфа был упрям, неукротим и никого не желал слушать. Арлекин горел энтузиазмом, горел желанием доказать и себе, и другим, что он (п/а: не банан) сможет вернуть своего «любимого».

Но дни шли, а результат был удручающим. Тем более, ему каждодневно полоскали мозги некие личности. Везде слышалось то, чего он так боялся: отступи, уйди, не твой больше. То, что альфа понял сразу после разговора с Кассом, но во что боялся, не желал верить. Последним, добивающим аккордом, стал его малыш.

Однажды вернувшись домой, Кристиан услышал довольно-таки громкий плач: видимо, сегодня у слуг был выходной, а няня, кажется, звонила утром и предупреждала, что не сможет явиться. Оставшись один на один с ребёнком, альфа сначала оцепенел, а потом испугался: волосы встали дыбом, по спине пробежал табун мурашек. Тиан понятия не имел, как обращаться с грудным ребёнком.

Зайдя в детскую, парень мужественно поборол в себе желание дать дёру и приблизился к колыбели. Малыш недовольно дёргал маленькой ручкой, призывая к себе всеобщее внимание и, не найдя оного, сильно расстроился. Со страхом — а вдруг что-то не то сделает?! — альфа нежно протянул палец ребёнку. Тот тут же «захватил» добычу в кулачок и потянул на себя, видимо, желая попробовать дядю на вкус. Удивительно, что мальчик не испугался, увидев незнакомца. Арлекин невольно улыбнулся. А может, Франс был прав? В конце концов, прошлое никогда не возвращается, как бы ни хотелось верить, что реальность — просто страшный сон.

Следующим утром Тиан немного горделиво демонстрировал другу бумагу, где говорилось, что у его сына, не прошло и года, теперь есть имя. Маленький Антонио Джеймс де Брольи теперь признавался официально родившимся.

Кристиан прекрасно понимал, что отец из него — как из козла корова, и ребёнок вчера выжил только потому, что альфа догадался позвонить родителям (и те пригласили новую няню), но сдаваться не собирался и кинул все свои упрямство, силы, огонь в глазах на маленькое чудо, что сейчас спокойненько посапывало в кроватке.

_____________________________________________________________

Для меня здесь — то самое многоточие, на котором заканчиваются все сказки. Здесь можно поставить точку и не смотреть, что там, дальше, где герои уже живут своей жизнью и совершают собственные ошибки. Люди не могут жить счастливо, сами ищут проблемы. Или проблемы их находят. А конец можно считать концом только со смертью. То, что произойдёт дальше — то, чего я лично никому не пожелаю. Дальше — только проза жизни. И капелька мёда в бочке дёгтя.

Я бы хотела закончить здесь и закрыть глаза на то, что будет дальше. Но не закрою. Дальше будет ещё много глупых, иногда фатальных ошибок, но без этой реальности эта глава также станет концом для многих историй, которые я хочу рассказать. Надеюсь, мы с вами встретимся в следующей главе.

Спасибо за внимание.