Хотя, постойте… а, кажись, некий очень моральный журналист именно так и сделал: полетел трахаться с женой богатого папика, которая, вот чудо, до этого была его женой, как раз той, из-за которой вешался.
У вас какая-то идефикс на этой почве возникла вам не кажется? Вы любой разговор к этому сводите. Никак не можете простить мне, что я закрыл комменты, ибо меня задолбало объяснять, что вы совершенно не поняли мораль этого рассказа? Поскольку у нас с вами совершенно разные представления о морали.
Я повторюсь: не вижу ничего предосудительного в том, что мужчина был влюблен в женщину, а когда она от него ушла, продолжал ее любить. Одного дело, она ушла от него, потому что разлюбила, а он – нет. А другое дело, когда невеста ложится под другого, потому что он хоть и страшный и гадкий, но зато богатый.
как раз той, из-за которой вешался.
Он не вешался.
И, главное, там не было никаких детей, о которых надо заботиться, никаких насильстванных похищений. И никакой вины первого жениха в смерти второго.
Не подскажете, кто бы это мог быть, а?
Вот именно — здесь не было никаких детей, и нарушение верности было со стороны опять же женщины, а не мужчины. А насчет насильственного похищения, то одно дело похищение, другое дело — сожительство с богатым стариком и навязывание прижитого выродка своему бывшему жениху. При этом никакого сожаления о смерти этого старика я у героини не увидел. Вы тут разницы не видите совсем?
Я бы понял, если бы Василиса, увидев Ивана, запричитала бы:
— Ой, Ванечка, как хорошо, что ты вернулся. Этот змей поганый меня похитил, насиловал. Ребенка сделал. Прости меня, дуру грешную. Возьми обратно.
А она руки в боки и начала отчитывать Ивана, мол, ты семью порушил, теперя воспитывай моего ублюдка.
Не подскажете, кто бы это мог быть, а?