Письма

 

Этот фриц какой-то странный: больше похож на старшеклассника, чем на солдата. Разложил перед собой письма и хныкал, как побитый щенок. И оружия у него не видно. Что он тут делает?

Уже полчаса я разглядывал его в снайперский прицел. Мне нужна цель покрупнее – офицер, но больше никто не высовывается. А скоро рота пойдёт в атаку, совсем скоро. Неужели неправильно выбрал позицию? Вот обидно-то как, столько трудов и всё насмарку.

Немец совсем потерял страх, высунулся из окопа, опять плачет. Что, не сладко на фронте? А на кой ты сюда припёрся, сволочь! Палец чешется, хочется вогнать фрицу пулю в лоб, но нельзя: мне нужен офицер. А офицер не появляется. На прикладе уже нет места для зарубок, веду учёт в блокноте, хоть это и запрещено. Я точно знаю: там, чуть позади, за мной наблюдают, ждут.

Ну, наконец-то. Фриц собирает свои бумажки, прячет за пазуху. Неужели кто-то пришёл? Так и есть! Солдат спрыгивает в окоп и вытягивается по стойке смирно. Я жду. Где ты? Покажись, сволочь! Но никто не высовывается. Эх, надо было занять позицию с другой стороны, но уже поздно. Скоро атака, а офицера нет.

И тут фриц выскакивает из окопа и бежит в нашу сторону. Ого! Сдаться решил? Нет, скорее свести счёты с жизнью. Ловлю его в перекрестье прицела, но не стреляю. Странно, он без оружия. Из окопа крики немцев, потом автоматная очередь. Бегущий падает, поднимается, опять бежит, прихрамывая. Из-за пазухи высыпаются письма, фриц опять падает и собирает свои бумажки, на обращая внимания на стрельбу. Письма для него ценнее жизни.

Выстрел, на этот раз из люггера. Офицер! Где же ты? Вижу руку с люггером и край фуражки, на этот раз он тщательно целится. Ну, еще немного! Он высунулся совсем чуть-чуть, всего на мгновенье, но мне этого хватило. Два выстрела прозвучали одновременно: он в дезертира, я в него. Пуля попала прямо в висок, брызнул фонтан крови, офицер свалился в окоп.

И в этот момент рота поднялась в атаку. Земля вздрогнула от громового «Ура!» Из окопа выскакивали фрицы, я едва успевал спускать курок. Гвардия стремительно ворвалась на позицию немцев, о сопротивлении и речи не могло быть: фрицы сдались.

Позже, командир пожал мне руку, сказав простое человеческое: «Спасибо!». А мимо вели пленных: жалких сопливых мальчишек с затравленными волчьими взглядами. Последним, прихрамывая, топал тот фриц, пачка смятых писем торчала из кармана шинели. Странно, что остался жив. Война для него закончилась, когда-нибудь он попадёт домой, и будет вспоминать всё, как старшный сон. И никогда не узнает, что целых полчаса был в перекрестье прицела у лучшего снайпера дивизии.