Май, девятое число.

65 лет назад невменяемый фюрер, раскатавший свои поганые захватнические губищи на русский каравай, застрелился насмерть в своей вонючей рейхканцелярии.

Ничему его, гада, не научила история…

А ведь куда как знатный стратег Наполеон — и тот на России заработал себе абзац карьере и тюрягу на острове.

Потому что не знал, убогий, народную пословицу про хитрый тыл тела.

 

Нонче все стали умными, смелыми и свободными.

Анализируют и сумлеваются.

Говорят, что количеством победили, завалили германца русским пушечным мясом.

Такие аналитики — просто больные мерзавцы, и для них у меня сегодня даже не будет хорошего русского матерного слова — неохота язык свой напрягать.

 

Русские полководцы поимели немецкий генералитет, как русский Левша поимел бусурманскую блоху — подковали их на все четыре копыта.

Русский солдат, Ванька в лапоточках — сделал Ганса, воина-профессионала, наследника Нибелунгов. Сделал так, как он делал всё, всех и всегда: хитростью, непредсказуемым умом, терпением и универсальными своими руками, которыми могли при случае и в рыло соседу по пьяни заехать, и храм построить — восходящий к Богу и превосходящий Его, и без единого, твою мать, гвоздя!

 

Живём мы хреново.

Да и всегда так жили, судьба такая… Как ни Казань брать — так Питербурх строить.

И власть ругаем, и хвалим её же, и прогибаемся, и бунтуем бессмысленно и беспощадно, и пишем про немытую Россию, но если сейчас снова кому-то зачешется наложить на неё свою вражью чёрную лапу — то мы даже и не вспомним, кто был ху в последних теленовостях.

Мы сломаем внутренние игрушечные говномёты, возьмём серьёзный инструмент им. тов. Калашникова и — пойдём умирать.

Потому что это — наша Родина.

Это наша мать, которую не выбирают: безумная и преступная, убивающая своих детей — и можно её клясть и обличать, пылая праведным гневом.

Нельзя только одно.

Нельзя от неё отказываться.

Нельзя сдавать свою мать в богадельню.

 

Наша жизнь — здесь и сейчас, другой не будет.

И надо помнить об этом, и о тех, кто уже доказал свою жизнь — там и тогда.

Они и остались там и тогда все: и мёртвые, и живые.

 

А здесь и сейчас мы выпьем водки из глубокого стеклянного стакана и скажем Богу: если Ты есть — дай вечный покой им и вечную память нам.

И помоги нам прожить свою жизнь достойно, не просрать её по мелочам, не иссобачиться в мелких сварах и сохранить честь, чтобы наши умным потомкам не стыдно было выпить за нас завтра.

 

Помоги нам — здесь и сейчас.