Мне вот, например, книжка «Меч судьбы» очень даже понравилась — вполне себе девачковое ведьминско-вампирское романтически-любовное фэнтези, много юмора. Начало зацени:
Скрытый текст— Зоря, Зо-ря! Пошли, дело есть! Папка сказал, помрет без тебя! — круглолицый, чумазый сынишка Золтана, нашего трактирщика, аж подпрыгивал от возбуждения, не забывая, впрочем, пялиться блестящими глазенками на влажную рубаху, облепившую мою грудь.
Я выжала рушник и бросила в кадку к уже постиранным простыням и наволочкам. Страсть тетки к чистым, пахнущим лавандой простыням я разделяла всей душой. Начнёшь тут разделять, ёж побери, стоит переночевать в трактире на пыльной шкуре вместе с клопами. И наотрез отказывалась разделять, когда дело доходило до постирушек.
— Папка, что ли, помрет? — я перекинула за спину косу, которая упрямо норовила окунуться в грязную воду.
— Та не! Пришлые у него, вчерась приехали! Купчина с женкой, только она вот-вот копыта отбросит! — Данко не сводил зачарованных глаз с моих скромных прелестей.
— Ладно, подожди на улице, пострел, — я с трудом разогнулась. Веда — ведой, а делать домашнюю работу домового не заставишь. Жуш — тот ещё лентяй, да такой склочный, что белый свет не видывал. Их бородатое в валенки обутое Высочество, видите ли, не для того на свет явились, чтобы марать руки чёрной работой. На мой вопрос: «А для чего?» следовал незамедлительный ответ: «Бабьим мозгам понять не дадено».
«Наследница...» не то что рядом не стоит — вообще в подметки не годится.
Кстати, и та же Громыко с ее ведьминским циклом пишет несравненно лучше Кузьминой.
Я выжала рушник и бросила в кадку к уже постиранным простыням и наволочкам. Страсть тетки к чистым, пахнущим лавандой простыням я разделяла всей душой. Начнёшь тут разделять, ёж побери, стоит переночевать в трактире на пыльной шкуре вместе с клопами. И наотрез отказывалась разделять, когда дело доходило до постирушек.
— Папка, что ли, помрет? — я перекинула за спину косу, которая упрямо норовила окунуться в грязную воду.
— Та не! Пришлые у него, вчерась приехали! Купчина с женкой, только она вот-вот копыта отбросит! — Данко не сводил зачарованных глаз с моих скромных прелестей.
— Ладно, подожди на улице, пострел, — я с трудом разогнулась. Веда — ведой, а делать домашнюю работу домового не заставишь. Жуш — тот ещё лентяй, да такой склочный, что белый свет не видывал. Их бородатое в валенки обутое Высочество, видите ли, не для того на свет явились, чтобы марать руки чёрной работой. На мой вопрос: «А для чего?» следовал незамедлительный ответ: «Бабьим мозгам понять не дадено».