Внимание! (звучит сирена и мигает красная лампочка)
Размещаю отзыв судьи Джокера, на данный момент анонимного.
О признаках сюрреализма в литературе здесь было сказано немало, а посему я постараюсь выделить лишь несколько – скорее для себя, нежели для участников. Первым и основным признаком вслед за Андре Бретоном я назвал бы торжество подсознательного над сознательным, что означает по сути полный отказ от контроля мысли над воображением в процессе письма. Так называемое «автоматическое письмо» подразумевает создание текстов на грани сна и даже галлюцинаций, из чего неминуемо вытекает следующий пункт – отсутствие привычной линейной логики повествования, заменённой на логику сна. Сюрреалисты начала двадцатого века черпали вдохновение, помимо прочего, из видений, галлюцинаций и других пограничный состояний, чего, конечно же, я не пожелал бы никому из участниц – хотя бы потому что глубоко убеждён: писать, «выключив голову» можно и будучи если не в полном, то хотя бы незамутнённом сознании. Логика сна основана на ассоциативном мышлении, а значит, подразумевает создание образов, порой ускользающих и зыбких, переливающихся один в другой и не создающих в конечном итоге чёткого рисунка. Вместо законченного сюжета и цельной картины здесь – калейдоскоп образов (замечу: вовсе не обязательно символов), оставляющих простор для воображения и свободу интерпретаций и ассоциаций.
Одна из самых известных визуализаций сюрреалистического мировосприятия – кинокартина «Андалузский пёс» Луиса Бунюэля. Для ознакомления с жанром это просто находка, да и имя Сальвадора Дали, как автора сценария, говорит само за себя.
А теперь перейдём от предисловий к дуэльным рассказам, ради которых всё и было затеяно. Оговорюсь сразу: я согласен с теми из моих уважаемых коллег, кто отметил тот факт, что ни одну из работ нельзя отнести к сюрреализму в полной мере по причине несоответствия озвученным выше критериям жанра. Однако же это вовсе не означают, что работы не стоят читательского внимания или что в них и вовсе нет элементов торжества бессознательного.
Разберём детальнее.
1. Последняя тень, или Во всём виновата консьержка
Идея и сюжет, обозначенные первым пунктом, в сюрреалистическом произведение присутствовать не обязаны вовсе (помним о торжестве бессознательного!), впрочем, как и большинство из предложенных судьям критериев оценки. Поэтому возьму на себя смелость оценивать некоторые пункты, что называется, от обратного – в тех случаях, когда необходимо будет выявить степень соответствия заявленному жанру.
Итак, в данном случае мы имеет довольно внятную и многогранно обыгранную идею, которую каждый читатель сможет увидеть под наиболее близким ему углом и линейный сюжет с элементом закольцованности и небольшими вкраплениями флэшбэков.
Идея прочитывается довольно просто если не на уровне понимания, то на уровне интуиции. То же можно сказать о сюжете. Однако происходящее с господином Эф преподносится читателю не как сон или разрозненные ускользающие видения, а с помощью символов, каждый из которых наполнен одним или несколькими значениями. В итоге мы получаем не зыбкий причудливый мир подсознательного (хотя его элементы здесь несомненно присутствуют), а некий ребус, который читателю предстоит разгадать. Ребус этот не слишком сложен в силу интуитивной понятности символов, однако каждый читатель сможет разгадать его по-своему: подобно собранному кубику Рубика он может показать каждому свою цветную грань.
Господин Эф здесь, насколько понял это лично я, символизирует нечто безнадёжно устаревающее, уходящее в небытие, но не желающее уступать место новому. Как прошлогодний снег, прячущийся в тени, чтобы его не сумело достать солнце. Чтобы не растаять, как «…что-то эфирное, эфемерное». Поначалу вторит ему и дворник Гальюн, казалось бы, так же не приемлющий нововведений и прогресса. Но вскоре господин Эф в своём нежелании впускать изменения в жизнь (в дом) остаётся совершенно один. К тому же – восходит Солнце (в доме появляется консьержка А-Ли). В итоге господину Эф не удаётся укрыться от неё в тени (последняя тень между жизнью и смертью исчезает) и… финал можно прочесть двумя способами. Первый – Эф не тает, но оттаивает, поняв, что Солнце (А-Ли) несёт не только разрушение, но и тепло. Второй – Эф умирает, но возносится, подобно к тому, как растаявший снег, испаряясь, поднимается вверх, чтобы однажды снова стать снегом. На вознесение намекают и два крохотных крыла на шее А-Ли.
Идея, исходя, из вышесказанного, может быть прочитана либо как «рано или поздно солнце сотрёт последнюю тень между жизнью и смертью; растопит последний прошлогодний снег» либо: «солнце несёт не только разрушение, но и тепло, и свет, а значит вовсе необязательно прятаться от него в тени». Выбирайте любую!
И здесь по обоим пунктам автор получает 2 балла.
Композиция, язык, стиль Композиция цельная, язык – богат и выразителен. Автор показал, что умеет пользоваться его разнообразными возможностями, расставляя акценты и подчёркивая нужные оттенки с помощью аллитераций («… крадущимся по следу, обволакивающим, приглушающим звуки», «…Эфи?» Что-то эфирное, эфемерное» и т. д.), неожиданных метафор и сравнений. Авторский стиль отточен, в нём чувствуется собственный почерк. Итого – 2 балла по данным пунктам.
Персонажи, логика, цельность. Персонажи колоритны и во многом узнаваемость, однако же не могу не отметить следы штампов в образе дворника Гальюна. Этот образ чрезмерно прямолинеен, хотя и ярок, но при его создании автору не удалось уйти от стереотипа «дворник-пьяница». А вот господин Эф и прописанная крупными, но уверенными масками импрессиониста А-Ли смотрятся весьма убедительно.
Логика в рассказе линейно, что нельзя отнести к однозначному плюсу для сюрреализма, однако в ней всё же просматриваются следы логики сна и вспышки того самого бессознательного. Цельность… пожалуй да, рассказ выглядит цельным, хотя, повторюсь, жанру сюрреализма это быть свойственно не должно. Итого 1,5 балла по этим пунктам.
Соответствие жанру – частичное. В тексте можно увидеть некоторые следы автоматического письма и уловить в нескольких эпизодах логику сна. Пример: «Силуэт оборачивается, и господин Эф видит перед собой второго себя. Второй господин Эф недоволен». Однако в большей степени рассказ соответствует канонам постмодернизма (поток сознания, временное искажение, фрагментация) и символизма (донесение идеи и сюжета посредством символов и наполненных определённым смыслом ассоциативных конструкций). По этому пункту рассказ получает 1 балл.
Общее впечатление и послевкусие остались исключительно положительными, несмотря на то, что впечатление эти сформировались не с первого раза. Однако послевкусие осталось надолго, мысли возвращались к рассказу и его возможным трактовкам, каждая из которых по сути не противоречила другой. Его хотелось обдумывать, о нём не хотелось забывать. Потому по этому пункту рассказ получает 2 балла.
Общий балл – 8,5
2. Ветка мимозы
Идея и сюжет здесь довольно просты и понятны, несмотря на то, что в их трактовке может возникать некоторая двойственность. Эля, так и не оправившаяся от потери любимого, встречает в лесу таинственную незнакомку (как оказывается после – богиню Сестру), падает, теряет сознание и оказывается в больнице, находящейся в параллельной реальности. В этой реальности её возлюбленный, Макс, не просто жив, но и является её мужем, с которым, впрочем, у Эли из его временной линии отношения не ладятся. Казалось бы, теперь счастье возможно, но отчего-то Эля решает вернуться в свою реальность, потому что «сказки всегда заканчиваются». Достаточная ли это мотивация для того, чтобы отказаться от самого желанного подарка, оставим за скобками – будем считать, что у сказок и впрямь есть свои правила, и в полночь у Золушки не остаётся ничего, кроме единственной хрустальной туфельки (или, в случае нашей героини, ребёнка).
По поводу богинь Сестры и Матери всё тоже считывается довольно легко. Как понял лично я, Сестра является не просто незамужним, но и невинным девушкам, ведь: «Тем более что второй раз упустить шанс узнать, что бывает, когда тебя буквально трясёт от присутствия другого человека, ну было бы, наверное, глупо. Честно говоря, было страшно. Но ты нашёл слова для моих страхов, смог уболтать всех демонов и заговорить все печали»? Матерь же приходит к тем, кто познал телесные радости любви, дарит продолжение рода. Единственное, что осталось не до конца понятным – почему именно она должна вернуть героиню в её собственный мир.
Сюжет подаётся практически линейно, с грамотным вплетением флэшбеков, постепенно раскрывающих для читателя необходимые подробности и детали. Но считан он может быть двояко, и вот почему. Вторая реальность появляется здесь через падение и потерю сознания героини, что косвенно намекает на то, что она может быть всего лишь галлюцинацией, сном или наркотическим бредом. К тому же и сама Эля поначалу уверена в том же. В таком случае финал, показывающий нам героиню в палате роддома, читатель может воспринять как происходящее через более протяжённый отрезок времени.
Что касается меня, то я склоняюсь к первому (магическому) варианту трактовки сюжета, из которой следует следующая идея: «настоящая любовь способна преодолевать не только расстояние или время, но и разрывать грани между реальностями».
Здесь по обоим пунктам рассказ получает 2 балла.
Композиция, язык, стиль
Композиция лично мне показалась гармоничной и интересной. Я ничуть не против переходов от одного фокала к другому в тех случаях, если они оправданы. Здесь этот приём работает и выгодно подчёркивает переходы от одной сцены к другой, добавляет динамики.
Язык автора богат и интересен, но вот над тем, чтобы пользоваться им свободнее и грамотнее, придётся ещё немного поработать. В некоторых местах текста отсутствуют согласовательные связи. Например: «Мы снова стали два колеса одного велосипеда» (правильнее было сказать либо «… как два колеса одного велосипеда» либо «двумя колёсами»); «Мы были маленькие рыбки, и весь мир был для нас» (снова не согласуется, правильно – «мы были маленькими рыбками»). Однако потенциал здесь огромен, и всё, что нужно для его реализации – чуть больше практики и обыкновенной внимательности.
Стиль рассказа я бы обозначил как эклектичный, и лично мне в нём не хватило чистоты и стилистического единства. Выразительные и тонкие обороты и сравнения здесь соседствуют с просторечными и даже порой грубоватыми выражениями. Например: «…в комнату вплыла высокая и при этом совершенно не хлипкая, а можно даже сказать здоровая тётка в форме медсестры с лотком в руках», «…а небритым мужиком, от которого терпко пахло полынью и цветочным ополаскивателем для белья» и т. д. Также наряду с несомненно удачными сравнениями в рассказе встречаются и неудачные («А может, те самые гормоны, что обрушились на нас словно кусок льда с крыши» – не самое удачное сравнение, потому как кусок льда с крыши – холодный, а обрушившиеся на героев гормоны должны вызывать жар).
Итого по данным пунктам – 1 балл
Персонажи, логика, цельность. Основной персонаж этой истории показался мне вполне убедительным, живым и достоверным. Возможно, потому что часть повествования ведётся от лица Эли и автор интуитивно выбрал нужный доверительный тон, которым ведётся бесконечный внутренний монолог, обращённый к Максу. Но, так или иначе, Эля понятна, и почти все её мотивации логичны (исключение – желание вернуться в свой мир, которое объясняется уж очень общо). А вот Максим выглядит скорее схематичным, и хотя намёки на образ есть, многое остаётся просто непонятным. Например, почему он возненавидел родинку на теле любимой женщины из-за какого-то фото с шибари? Эта хорошая и достаточно яркая деталь, но в ней есть только абстрактная эмоциональная оценка, а вот причины, мотивации этой оценки – недостаёт. Не хватило мне и отношения Макса ко всему происходящему.
Логика повествования вполне земная и реалистичная, несмотря на вкрапление мистики и то, что героиня долгое время считает происходящее сном. Но это не логика сна, не хаотичные образы и не победа бессознательного, что никак не даёт мне отнести эту историю к разряду сюрреалистических. История цельна, гармонична, немного символична. И заслуживает 1,5 балла по вышеизложенным пунктам.
Соответствие жанру – отсутствует. Я бы отнёс этот рассказ скорее к магическому реализму с его яркими символами и вкраплениями мистических элементов. К сожалению, по этому пункту рассказ не получает ни одного балла (0 баллов)
Общее впечатление, послевкусие при всех замечаниях остались хорошими. Рассказ запомнился, его детали ещё долго крутились в голове, согревая весенним солнцем и веточкой мимозы. Однако с учётом тех самых замечаний получает 1,5 балла.
Общий балл – 6
Ну вот, пожалуй, и всё. Хочется добавить, что с задачей написать интересные и запоминающиеся рассказы оба автора справились. И мне хочется пожелать им дальнейшего творческого развития, потому что всегда есть, куда расти и к чему стремиться. Ну а я, как читатель, получил несомненное удовольствие от знакомства с двумя замечательными произведения – к какому бы жанру литературы они ни относились.
Внимание! (звучит сирена и мигает красная лампочка)
Размещаю отзыв судьи Джокера, на данный момент анонимного.
О признаках сюрреализма в литературе здесь было сказано немало, а посему я постараюсь выделить лишь несколько – скорее для себя, нежели для участников. Первым и основным признаком вслед за Андре Бретоном я назвал бы торжество подсознательного над сознательным, что означает по сути полный отказ от контроля мысли над воображением в процессе письма. Так называемое «автоматическое письмо» подразумевает создание текстов на грани сна и даже галлюцинаций, из чего неминуемо вытекает следующий пункт – отсутствие привычной линейной логики повествования, заменённой на логику сна. Сюрреалисты начала двадцатого века черпали вдохновение, помимо прочего, из видений, галлюцинаций и других пограничный состояний, чего, конечно же, я не пожелал бы никому из участниц – хотя бы потому что глубоко убеждён: писать, «выключив голову» можно и будучи если не в полном, то хотя бы незамутнённом сознании. Логика сна основана на ассоциативном мышлении, а значит, подразумевает создание образов, порой ускользающих и зыбких, переливающихся один в другой и не создающих в конечном итоге чёткого рисунка. Вместо законченного сюжета и цельной картины здесь – калейдоскоп образов (замечу: вовсе не обязательно символов), оставляющих простор для воображения и свободу интерпретаций и ассоциаций.
Одна из самых известных визуализаций сюрреалистического мировосприятия – кинокартина «Андалузский пёс» Луиса Бунюэля. Для ознакомления с жанром это просто находка, да и имя Сальвадора Дали, как автора сценария, говорит само за себя.
А теперь перейдём от предисловий к дуэльным рассказам, ради которых всё и было затеяно. Оговорюсь сразу: я согласен с теми из моих уважаемых коллег, кто отметил тот факт, что ни одну из работ нельзя отнести к сюрреализму в полной мере по причине несоответствия озвученным выше критериям жанра. Однако же это вовсе не означают, что работы не стоят читательского внимания или что в них и вовсе нет элементов торжества бессознательного.
Разберём детальнее.
1. Последняя тень, или Во всём виновата консьержка
Идея и сюжет, обозначенные первым пунктом, в сюрреалистическом произведение присутствовать не обязаны вовсе (помним о торжестве бессознательного!), впрочем, как и большинство из предложенных судьям критериев оценки. Поэтому возьму на себя смелость оценивать некоторые пункты, что называется, от обратного – в тех случаях, когда необходимо будет выявить степень соответствия заявленному жанру.
Итак, в данном случае мы имеет довольно внятную и многогранно обыгранную идею, которую каждый читатель сможет увидеть под наиболее близким ему углом и линейный сюжет с элементом закольцованности и небольшими вкраплениями флэшбэков.
Идея прочитывается довольно просто если не на уровне понимания, то на уровне интуиции. То же можно сказать о сюжете. Однако происходящее с господином Эф преподносится читателю не как сон или разрозненные ускользающие видения, а с помощью символов, каждый из которых наполнен одним или несколькими значениями. В итоге мы получаем не зыбкий причудливый мир подсознательного (хотя его элементы здесь несомненно присутствуют), а некий ребус, который читателю предстоит разгадать. Ребус этот не слишком сложен в силу интуитивной понятности символов, однако каждый читатель сможет разгадать его по-своему: подобно собранному кубику Рубика он может показать каждому свою цветную грань.
Господин Эф здесь, насколько понял это лично я, символизирует нечто безнадёжно устаревающее, уходящее в небытие, но не желающее уступать место новому. Как прошлогодний снег, прячущийся в тени, чтобы его не сумело достать солнце. Чтобы не растаять, как «…что-то эфирное, эфемерное». Поначалу вторит ему и дворник Гальюн, казалось бы, так же не приемлющий нововведений и прогресса. Но вскоре господин Эф в своём нежелании впускать изменения в жизнь (в дом) остаётся совершенно один. К тому же – восходит Солнце (в доме появляется консьержка А-Ли). В итоге господину Эф не удаётся укрыться от неё в тени (последняя тень между жизнью и смертью исчезает) и… финал можно прочесть двумя способами. Первый – Эф не тает, но оттаивает, поняв, что Солнце (А-Ли) несёт не только разрушение, но и тепло. Второй – Эф умирает, но возносится, подобно к тому, как растаявший снег, испаряясь, поднимается вверх, чтобы однажды снова стать снегом. На вознесение намекают и два крохотных крыла на шее А-Ли.
Идея, исходя, из вышесказанного, может быть прочитана либо как «рано или поздно солнце сотрёт последнюю тень между жизнью и смертью; растопит последний прошлогодний снег» либо: «солнце несёт не только разрушение, но и тепло, и свет, а значит вовсе необязательно прятаться от него в тени». Выбирайте любую!
И здесь по обоим пунктам автор получает 2 балла.
Композиция, язык, стиль Композиция цельная, язык – богат и выразителен. Автор показал, что умеет пользоваться его разнообразными возможностями, расставляя акценты и подчёркивая нужные оттенки с помощью аллитераций («… крадущимся по следу, обволакивающим, приглушающим звуки», «…Эфи?» Что-то эфирное, эфемерное» и т. д.), неожиданных метафор и сравнений. Авторский стиль отточен, в нём чувствуется собственный почерк. Итого – 2 балла по данным пунктам.
Персонажи, логика, цельность. Персонажи колоритны и во многом узнаваемость, однако же не могу не отметить следы штампов в образе дворника Гальюна. Этот образ чрезмерно прямолинеен, хотя и ярок, но при его создании автору не удалось уйти от стереотипа «дворник-пьяница». А вот господин Эф и прописанная крупными, но уверенными масками импрессиониста А-Ли смотрятся весьма убедительно.
Логика в рассказе линейно, что нельзя отнести к однозначному плюсу для сюрреализма, однако в ней всё же просматриваются следы логики сна и вспышки того самого бессознательного. Цельность… пожалуй да, рассказ выглядит цельным, хотя, повторюсь, жанру сюрреализма это быть свойственно не должно. Итого 1,5 балла по этим пунктам.
Соответствие жанру – частичное. В тексте можно увидеть некоторые следы автоматического письма и уловить в нескольких эпизодах логику сна. Пример: «Силуэт оборачивается, и господин Эф видит перед собой второго себя. Второй господин Эф недоволен». Однако в большей степени рассказ соответствует канонам постмодернизма (поток сознания, временное искажение, фрагментация) и символизма (донесение идеи и сюжета посредством символов и наполненных определённым смыслом ассоциативных конструкций). По этому пункту рассказ получает 1 балл.
Общее впечатление и послевкусие остались исключительно положительными, несмотря на то, что впечатление эти сформировались не с первого раза. Однако послевкусие осталось надолго, мысли возвращались к рассказу и его возможным трактовкам, каждая из которых по сути не противоречила другой. Его хотелось обдумывать, о нём не хотелось забывать. Потому по этому пункту рассказ получает 2 балла.
Общий балл – 8,5
2. Ветка мимозы
Идея и сюжет здесь довольно просты и понятны, несмотря на то, что в их трактовке может возникать некоторая двойственность. Эля, так и не оправившаяся от потери любимого, встречает в лесу таинственную незнакомку (как оказывается после – богиню Сестру), падает, теряет сознание и оказывается в больнице, находящейся в параллельной реальности. В этой реальности её возлюбленный, Макс, не просто жив, но и является её мужем, с которым, впрочем, у Эли из его временной линии отношения не ладятся. Казалось бы, теперь счастье возможно, но отчего-то Эля решает вернуться в свою реальность, потому что «сказки всегда заканчиваются». Достаточная ли это мотивация для того, чтобы отказаться от самого желанного подарка, оставим за скобками – будем считать, что у сказок и впрямь есть свои правила, и в полночь у Золушки не остаётся ничего, кроме единственной хрустальной туфельки (или, в случае нашей героини, ребёнка).
По поводу богинь Сестры и Матери всё тоже считывается довольно легко. Как понял лично я, Сестра является не просто незамужним, но и невинным девушкам, ведь: «Тем более что второй раз упустить шанс узнать, что бывает, когда тебя буквально трясёт от присутствия другого человека, ну было бы, наверное, глупо. Честно говоря, было страшно. Но ты нашёл слова для моих страхов, смог уболтать всех демонов и заговорить все печали»? Матерь же приходит к тем, кто познал телесные радости любви, дарит продолжение рода. Единственное, что осталось не до конца понятным – почему именно она должна вернуть героиню в её собственный мир.
Сюжет подаётся практически линейно, с грамотным вплетением флэшбеков, постепенно раскрывающих для читателя необходимые подробности и детали. Но считан он может быть двояко, и вот почему. Вторая реальность появляется здесь через падение и потерю сознания героини, что косвенно намекает на то, что она может быть всего лишь галлюцинацией, сном или наркотическим бредом. К тому же и сама Эля поначалу уверена в том же. В таком случае финал, показывающий нам героиню в палате роддома, читатель может воспринять как происходящее через более протяжённый отрезок времени.
Что касается меня, то я склоняюсь к первому (магическому) варианту трактовки сюжета, из которой следует следующая идея: «настоящая любовь способна преодолевать не только расстояние или время, но и разрывать грани между реальностями».
Здесь по обоим пунктам рассказ получает 2 балла.
Композиция, язык, стиль
Композиция лично мне показалась гармоничной и интересной. Я ничуть не против переходов от одного фокала к другому в тех случаях, если они оправданы. Здесь этот приём работает и выгодно подчёркивает переходы от одной сцены к другой, добавляет динамики.
Язык автора богат и интересен, но вот над тем, чтобы пользоваться им свободнее и грамотнее, придётся ещё немного поработать. В некоторых местах текста отсутствуют согласовательные связи. Например: «Мы снова стали два колеса одного велосипеда» (правильнее было сказать либо «… как два колеса одного велосипеда» либо «двумя колёсами»); «Мы были маленькие рыбки, и весь мир был для нас» (снова не согласуется, правильно – «мы были маленькими рыбками»). Однако потенциал здесь огромен, и всё, что нужно для его реализации – чуть больше практики и обыкновенной внимательности.
Стиль рассказа я бы обозначил как эклектичный, и лично мне в нём не хватило чистоты и стилистического единства. Выразительные и тонкие обороты и сравнения здесь соседствуют с просторечными и даже порой грубоватыми выражениями. Например: «…в комнату вплыла высокая и при этом совершенно не хлипкая, а можно даже сказать здоровая тётка в форме медсестры с лотком в руках», «…а небритым мужиком, от которого терпко пахло полынью и цветочным ополаскивателем для белья» и т. д. Также наряду с несомненно удачными сравнениями в рассказе встречаются и неудачные («А может, те самые гормоны, что обрушились на нас словно кусок льда с крыши» – не самое удачное сравнение, потому как кусок льда с крыши – холодный, а обрушившиеся на героев гормоны должны вызывать жар).
Итого по данным пунктам – 1 балл
Персонажи, логика, цельность. Основной персонаж этой истории показался мне вполне убедительным, живым и достоверным. Возможно, потому что часть повествования ведётся от лица Эли и автор интуитивно выбрал нужный доверительный тон, которым ведётся бесконечный внутренний монолог, обращённый к Максу. Но, так или иначе, Эля понятна, и почти все её мотивации логичны (исключение – желание вернуться в свой мир, которое объясняется уж очень общо). А вот Максим выглядит скорее схематичным, и хотя намёки на образ есть, многое остаётся просто непонятным. Например, почему он возненавидел родинку на теле любимой женщины из-за какого-то фото с шибари? Эта хорошая и достаточно яркая деталь, но в ней есть только абстрактная эмоциональная оценка, а вот причины, мотивации этой оценки – недостаёт. Не хватило мне и отношения Макса ко всему происходящему.
Логика повествования вполне земная и реалистичная, несмотря на вкрапление мистики и то, что героиня долгое время считает происходящее сном. Но это не логика сна, не хаотичные образы и не победа бессознательного, что никак не даёт мне отнести эту историю к разряду сюрреалистических. История цельна, гармонична, немного символична. И заслуживает 1,5 балла по вышеизложенным пунктам.
Соответствие жанру – отсутствует. Я бы отнёс этот рассказ скорее к магическому реализму с его яркими символами и вкраплениями мистических элементов. К сожалению, по этому пункту рассказ не получает ни одного балла (0 баллов)
Общее впечатление, послевкусие при всех замечаниях остались хорошими. Рассказ запомнился, его детали ещё долго крутились в голове, согревая весенним солнцем и веточкой мимозы. Однако с учётом тех самых замечаний получает 1,5 балла.
Общий балл – 6
Ну вот, пожалуй, и всё. Хочется добавить, что с задачей написать интересные и запоминающиеся рассказы оба автора справились. И мне хочется пожелать им дальнейшего творческого развития, потому что всегда есть, куда расти и к чему стремиться. Ну а я, как читатель, получил несомненное удовольствие от знакомства с двумя замечательными произведения – к какому бы жанру литературы они ни относились.