У Раткевич нет эльфов, а про людей мы все знаем, понимаем и вполне можем все дорисовать по намекам. Да и вообще история крайне простая: эльфы заперли границу, чтобы не видеть людей, не влюбляться в них и потом не страдать. Слишком все просто, слишком вырвана одна проблема из контекста жизни вообще. И слишком уж она разжевана в рот положена и даже в глотку протолкнута — что тут не понять-то?

Я не говорю, что книжка плохая или неграмотная. Просто не нужно мягкое сравнивать с круглым.

 

А про ситов мы знаем вовсе не все, поэтому по намекам дорисовать их образ посложнее будет. И я про них знаю не все, гораздо больше чувствую, чем знаю. И Хейли тоже больше чувствует, чем знает. Что почувствовал и узнал — он рассказал, а остальное другой человек должен додумать сам, как сможет.

А вы с одной стороны говорите, что все поняли, а с другой — просто отказываетесь видеть метафору и переносить ее в реальность.

Вы любите лес, и луг? Любите стоять по деревом и слушать, как чуть раньше говорили? Вас пьянит красота реки? Готовы во все это влюбиться? Вот потому и любили: что для ситов, что для людей взаимное общение — это как к богу прикоснуться, одинаково.

А разошлись… ну вот любите вы лес, но в лесу в берлоге не живете, ведь так? И не откажитесь ради любви к лесу не от деревянной утвари, не от бумаги, не от того, что вам даст земля и недра, если лес раскорчевать и вывести. И река не хочет течь по вашему водопроводу. Потому что в берлоге это уже не совсем и человек, а в водопроводе — не река. Сущность бога и то, и другое утрачивает.

Потому что была идеология, внушившая всем людям, что ситы — это зло. Почему в нашем мире не так много сатанистов и почему они не имеют социально-политического веса? Почему даже пантеисты его не имеют?

Ровно так, как в реальной истории.

А откуда и почему пришли люди в наш мир? Во что они верили? И почему они однажды перестали жить в берлоге, собирать плоды и охотиться и начали вдруг рубить лес на строительство жилья и дрова, а землю распахивать?

Жил. Вернулся к отцу, участвовал в подавлении мятежа, после смерти отца унаследовал Синедол, стал им править. Женился, растил детей. И хранил восточную границу королевства, соблюдал неприкосновенность Пущи.

И не мог он туда вернуться, потому что если бы ушел — то навсегда, насмерть. Вот… ну как сказать? Например, тигры — они прекрасны. Влюбиться в тигра ничего не стоит вообще. Но жить с тигром бок о бок человек не может: либо он в тигра стреляет, либо тигр его съест. Хотя вообще-то тигры не едят людей, никакие хищники людей не едят, если люди сами не нарываются.

А ситы — это не тигры, это еще прекраснее и страшнее — это метафоризированное очеловеченное непознанное. Про них и известно-то мало именно поэтому: как можно много знать о непознанном? И непонятно тоже поэтому: они не люди, они непонятное. Надо чувствовать, а потом уже узнавать, постепенно, осторожно. И не в этой сказке, а в жизни.