— Я повторяю, ведьмочка, — щелчок пальцев, и по Нининым рукам зазмеились светящиеся кружева магической печати. Обожгли нестерпимым холодом и перестали быть видимыми. Но Нина откуда-то знала, что они так и остались на коже. — Не дергайся. Иначе я все равно добьюсь своего, но уже совсем другими способами. Очень малоприятными для тебя. Ну, что же мы стоим у порога — проходи, присаживайся, — парень легко подтолкнул Нину в спину, в направлении одного из кресел. У девушки возникло ощущение что к обнаженной коже приложили лед. Нина вскрикнула от неожиданности, но вместо вскрика получилось мычание — девушка с ужасом осознала, что ее губы заморожены и говорить она не может. Ноги тоже словно живут своей жизнью. В отчаянии она даже не села, а буквально упала в предложенное кресло. Ее мучитель остался стоять.

— Уселась? Теперь слушай. Зеркало завтра отдашь своей тетке, той, которую вы тут Ведьмой кличете. Все равно с него проку нам никакого. Обо мне никому не говоришь, отец твой все уже забыл. Послезавтра, в полдень, я жду тебя здесь. Ослушаться ты не можешь, ибо — он взял ее за руку, печать вновь засветилась льдистым голубым. — Это быстро развеет твои мечтания о непослушании. Как именно, можешь проверить сама. — лицо молодого человека исказила издевательская гримаса. Но Нину поразили его глаза. Что мелькнуло в этих жестоких льдисто синих глазах? Боль?! Впрочем после того как Нину, так же безмолвную от заклятья, провели по комнате и выставили за дверь, девушка все же пришла к мысли, что боль ей явно причудилась.