САЛФЕТКА № 8 . ГОЛОСОВАНИЕ.

Жители Мастерской, на ваш суд представлены

11 замечательных миниатюр

и 1 внеконкурсная

ПОБЕДИТЕЛЬ «САЛФЕТКИ» № 8

Белая Катя — ПОЗДРАВЛЯЕМ!!!

  №1 — Граменицкая Елена ***

№2 — Малышева Алёна — ****

№3 — Тори Тамари ***

№4 — Бурмистров Денис *

№5 — Белая Катя *****

№6 — Кочемирова Александра *

№7 — Хэйзел Шейд ***

№8 — Короленко Лена *

№9 – Эсти

№10 — Олекса Сашко

№11 — Меллори Елена *

***

Внеконкурсная – автор Анна Анакина.

Терпела-терпела и не утерпела, и за час до выкладки работ села и написала. А сами знаете, если что-то напишешь, то очень хочется кому-нибудь показать. А кому показать, как не единомышленникам.

***

Всего проголосовало 22 участника сайта.

______________________________________________________________________________________

№1

— Это ее последнее утро. Последний день. Последний вечер и ночь, что пройдут на земле. Она отмерила срок в 24 часа. Ровно в полночь, на рубеже следующего дня, она уйдет. Потому что не справилась, не прижилась, не приспособилась и не смирилась. Потому что сглупила, расслабилась, опростоволосилась, повелась. Нет повода искать причины. Она вознеслась выше глупцов, ждущих рокового часа, сходящих с ума от страха, молящихся и неверующих. Она превзошла их и успокоилась.

Последний день — стерильно чистый. Пустой. Хрустально звенящий.

Отчаянный Крик на мосту, больное детище Мунка, оставил измученные сны. Выход из лабиринта с заколоченными наспех дверьми, где на ржавых гвоздях покачиваются таблички

« Циничный ублюдок», « Больной на всю голову», « Поступающий во благо» уже не важен.

Красота не равноценна счастью. Доверие не обязательно надежность. Обещания априори ложь.

Он добивался ее годами, приручал, чтобы оставить на следующий день после вымоленной близости. Исчезнуть, стереться, само ликвидироваться. Проткнуть булавкой одинокое сердце и посадить свежего мотылька под стекло. Дать хорошенько подсохнуть.

Осталось кресло- каталка, трон, воздвигнутый в честь ее припадочной жертвенной любви. Кто он? Калека — имитатор. Филер — однодневка. Паяц, носивший маску короля. Сорвавший овации на жалости. Задернувший занавес и не нашедший слов прощания. У трусости заячьи ноги, позволившие лжецу, налив сто грамм за победу, умчаться прочь.

Она сняла с руки часы и положила их на стол перед собой, чтоб следить за минутной стрелкой. Присела на опустевший трон.

Она не сдвинется с места. Пока жива надежда. Пока дышит любовь. Пока не сгорела в агонии вера.

Ровно в полночь она уйдет навсегда, оставив на столе записку.

Нет ничего более жестокого, чем Нежность.

— Когда ты избавишься от набивших оскомину штампов? Любовь — обманная страна, жизнь — игра на выбывание, все мужики — козлы. Я собрал тебя по винтикам не для этого, — шепнул ей на ухо ангел, останавливая инвалидное кресло напротив следующей фотографии.

— А для чего тогда? — устало спросила она.

— Чтоб ты научила меня смеяться! Итак, продолжим, что ты видишь сейчас?

Она подняла глаза полные слез на другую картинку и задумалась.

— В одном ты права, бедолага, — хранитель покаянно сложил крылья, — твоя нежность — самый жестокий палач…

№2

-С дороги!!!

Шумный рынок на секунду затих, все взоры обратились в сторону громкого крика.

По дороге мчалась тройка вороных лошадей, запряженная в карету. Кучер изо всех сил натягивал вожжи, но безрезультатно. На середине дороги, не замечая опасности, играла со щенком белокурая девочка, лет четырех.

Алиса оказалась недалеко. Не раздумывая, кинулась к ребенку, оттолкнула с опасного места. А сама не успела…

-Доктор, моя дочь сможет ходить?

-Простите, князь. Травма позвоночника опасная штука. Алиса просто не сможет чувствовать ноги. Боюсь, никогда…

Девушка притворилась спящей. Она так никому и не сказала, что слышала безнадежный вердикт доктора…

Алиса находилась в светлой гостиной. Вытянула руку на столе, положила на нее голову и, немного прикрыв глаза, предавалась невеселым воспоминаниям.

-Ты жалеешь? Если бы знала, спасла бы?

Девушка быстро выпрямилась в инвалидном кресле, поправила подол черно-красного платья и только после этого удивленно посмотрела на незнакомую, светловолосую женщину, задавшую вопрос. Когда та успела появиться в комнате и сесть за стол напротив, Алиса не заметила. Незнакомка с ожиданием глядела на нее.

Девушка нахмурилась. Жалеет ли она?

-Тетя, тетя, глядите, глядите.

К Алисе, звонко и весело крича, подбежала белокурая девочка в измазанном землей белом платьице. За ней, переваливаясь с боку на бок, брел толстый, рыжий щенок. Девчушка протянула тете помятый бутон розы.

-Это тебе, тетя. Он очень класивый, как и ты.

Забралась на колени, крепко обняла и на ушко прошептала:

-Я тебя люблю!

Алиса улыбнулась и прижала к себе ребенка. Нет, она ни капли не жалеет!

-Я так и думала! — кивнула женщина, не дожидаясь ответа.

Неторопливо поднялась и молча направилась к выходу.

Девушка проводила ее недоуменным взглядом.

Хлопнула дверь. Алиса поморщилась от боли в колене. Боли в колене… Сердце забилось сильнее. Проснулась надежда. Впервые за долгие полгода девушка почувствовала: у нее есть ноги.

По комнате пролетел тихий, женский голос:

-С Рождеством, Алиса!

№3.

Невидимый статист

Камера! Мотор! Начали!

Чарующая улыбка и пронзительный взгляд. И жестом своевольной королевы откидываю волосы назад. Стремительный шаг, поворот, я вхожу в ритм, резко закручиваюсь в спираль. Танго звучит, нет – нарастает. Его терпкий аромат повсюду на сцене, и нельзя его спутать ни с каким иным танцем.

В объективе – мое лицо и плечи. Вам не видно партнера? Ну что вам дался этот статист? Смотрите на меня!

Вы же чувствуете легкий флер между нами. Мираж страсти. Вы даже видите сплетение наших рук. Вам грезятся волнительные объятия и летящий поцелуй. Иллюзия или техничный уход от камеры? Какая вам разница! Наслаждайтесь ритмом и философией моих движений.

А я всё кручусь по спирали. Верный «партнер» ведет умело и кружит уверенно, он просто не попадает в кадр.

Это волшебство длится всего десять минут.

Я не танцую танго, я его живу!

Гаснут софиты, и вот я в комнате одна.

То короткое мгновение, когда плечам позволено расслабиться. Невидимый зрителям «статист», да-да, для вас — инвалидное кресло, а для меня — мой верный союзник не только на сцене, но и в жизни, скоро отвезёт меня домой. Сказка закончилась.

Но завтра волшебство повторится вновь. Десять минут сумасшедшей жизни. И вы опять не увидите моего партнера, но будете восхищаться нашим бешеным танцем.

Скажите, где я вас обманула?

№4

— Красная Королева любит рубить головы, — Кролик возбужденно ходил туда-сюда. Под его мохнатыми лапами пол старого Дома-Под-Лестницей скрипел и зябко ежился старым паркетом.

— Красная Королева в прошлом месяце нашла выщерблину и фьют! — Кролик подпрыгнул, взбрыкивая коленями, — Отрубила месяцу голову. Я говорю тебе, Алиса, не стоит злить Красную Королеву! Для нее срубить голову все равно, что для тебя дотянуться пальцем до собственного уха.

Он остановился, нахмурившись. Скосил взгляд на наблюдающую за ним девочку. Нос кролика с длинными усами возмущенно задвигался из стороны в сторону, заходил ходуном. Длинные передние зубы по привычке зацокали.

Это показалось Алисе забавным, и она хихикнула.

— Что ты смеешься? – подскочил к девочке Кролик, — Тут определенно нет ничего смешного!

— Поверь, одетый в клетчатые шорты, ливрею с золотыми пуговицами и треуголку кролик выглядит более чем забавно, — попыталась извиниться улыбающаяся Алиса.

— Ничего ты не понимаешь! – Кролик вновь запрыгал по комнате, — Безумный Шляпник должен прийти с пнем из Кукушечьего леса. Белый Рыцарь приведет слона. Соню принесут в чайнике с ромашками. Пойми, глупая девочка Алиса, если Красная Королева говорит, чтобы на бал приходили именно так, то так и надо приходит. Никогда, слышишь, никогда не спорь с человеком, который любит рубить головы!

Алиса лишь вздохнула, бросив взгляд на платье, висящее на вешалке. Платье походило на перевернутый мухомор с красным подолом в белый горошек. Красный был очень красным, а белый – очень белым, поэтому платье Алисе определенно не нравилось – она не любила резкие тона.

— Ты глупая девочка, Алиса! – не унимался Кролик, бросая взгляд косых глаз на песочные часы, — Вставай! А то ишь, развалилась на столе! Это неприлично для добропорядочной леди!

— Я устала, — девочка все же поднялась со столешницы, на которую прилегла, — Мне обязательно надевать это ужасное платье?

— Обязательно! – взвизгнул Кролик, — И слезь с моего ездильного кресла! Мне в него еще пяток гусей запрягать!

№5

Не такая как все.

Ах, папенька, Вы и не представляете, какую услугу оказали мне своей туманно выстроенной фразой: «Моя дочь – прелестнейшее создание, она не такая как все. Впрочем, Вы сами это увидите, почтнейнейший граф. Вверяю её судьбу в ваши руки».

Еще вчера, узнав о приезде достойного жениха, мне казалось, мир рухнул, а сегодня…

Боже, какое счастье, что кучер Андрюша подобрал смятое письмецо, случайно выпавшее из пальто этого «почтнейшейшего» старикана! Может, он и хороший человек, заслуживает уважения и всяческих похвал, но, увы, моя жизнь принадлежит другому.

На дворе новый век. Революция! Что мне ваши заграницы, папенька? Новые идеалы рождаются здесь, в России. А Вы хотели погубить свою единственную дочь.

Если бы не бабушкино кресло…

Как хорошо, что его не вынесли в сарай. Ведь не зря сегодняшней ночью мне привиделась бабуля и говорила ласковым шепотом: «Я спасу твою любовь, дитя моё! Ничего не бойся!»

И я не боялась совершенно. А граф даже не заметил моей лукавой улыбки. Он до предела изнервничался, ожидая моего появления в гостиной. И когда Андрюша вкатил меня в комнату, его глаза намертво приклеились к инвалидной коляске. И по виду «достойного жениха» можно было догадаться, что он про себя произносит папенькину фразу: «Не такая как все!»

№6

Неужели свободные птицы

Сожалеют о данной свободе?..

Что дано им к вершинам стремиться,

Черным вихрем, кружа в небосводе?

Разве ветер, гоняющий тучи

Сожалеет о стенах и крыше?

Что он может порывом могучим

Возноситься все выше и выше?

Но не стану ни птицей, ни ветром

Под конец одинокой недели.

В лучшем случае, солнечным светом

Согревающим мрачные ели…

№7

Она помнила, как тонкая пила по металлу скрежетала о кости, как кружил голову сырой соленый запах собственной крови, помнила уродливую неполноту своего тела под белой простыней и чувство обжигающей, сладковато-горькой ненависти к человеку, что сидел у окна с книгой в руках.

У него были темные глаза и светлая кожа, а волосы лоснились от жира. Единственной привлекательной частью его были руки, маленькие, с розовыми короткими ноготками, белые и пухлые — руки не музыканта, но хирурга.

Они никогда не разговаривали — в первый же день знакомства он подрезал ей голосовые связки. Да и что она могла сказать тому, чья душа никогда не жила в мире людей, оторванная от бытия и связанная с грубой реальностью лишь посредством уродливого тела, кажущегося не совсем настоящим? Что вообще мог ему сказать кто-то из смертных?

Она помнила, как эти маленькие руки аккуратно выдергивали нитки из швов, как приглаживали ей кудри и красили прелестное лицо, ставшее болезненно-бесцветным после недель безмолвного заточения. Помнила улыбку, искривившую его губы, и поцелуй, похожий на безжизненный поцелуй мраморной статуи, непроницаемую черноту лишенных всего человеческого глаз, мучительное ощущение беззащитности… и обожания, что проснулось в ней вопреки всем понятиям о добре и зле, вопреки его ужасающему уродству.

Ее голос затих навсегда, но он не мог не услышать безмолвного вопля сердца.

Она помнила, как в вену вонзилась игла и тяжелый сон без сновидений затуманил ее сознание. Помнила пробуждение на пороге дома и дикий визг сестры.

Алое платье шуршало по полу, цепляясь за колеса дорогой инвалидной коляски. Старые шрамы болели, как и пять лет назад, но душа, единожды соприкоснувшаяся с чем-то потусторонним, прекрасным и пугающим, что взглянуло на нее из-под век создания, казавшегося другим человеком, но никогда не бывшего им, все же болела сильнее.

№8

Подхожу к ней. Моя любимица. Живет в этом доме уже более десяти лет. Ее тело меняется с каждым годом все больше и больше. Уже женщина. Прекрасна, словно кукла, сделанная из фарфора. Но не воспринимаю ее, как взрослую. Малышка. Есть лишь одно «но»…

Пустой взгляд. Уставилась в пустоту. Что видит?

— Инайра, очнись.

Повернула ко мне. Нет, не голову – глаза.

Мышечная дистрофия. Не может даже говорить. Функционируют только глаза и кисть левой руки. Лишь сломанная кукла. Вызывает жалость. Не может жить без помощи других.

— Снова в своих мечтах?

Моргнула. Я прав. В этом удивительном слабеньком тельце бурлит огромная сила. Многие не доживают до такого возраста, а она не только выжила, но и сумела стать счастливее тех, кто здоров.

— Инайра, что тебе снилось сегодня?

«Крылья». Малышка ответила своей тоненькой ручкой.

— Ты летала?

Снова моргнула. Много лет назад она так же летала. В чудесных странах, описанных мамой. И пока имела возможность, часами рассказывала о путешествиях.

— И как только умудрилась упасть?

Удивилась. Сама не знает. Всегда роняет свое тело. Именно когда спит. Это остается загадкой. Неспешно усаживаю обратно на кресло, поправляю пушистые черные волосы, рассыпавшиеся по хрупким плечикам.

— Удачи, малышка.

Разворачиваюсь и направляюсь к своей следующей пациентке.

№9

Существуют разные профессии. Одни становятся врачами, другие – банкирами, третьи – учителями, а бывают и те, чья жизнь непрерывно связана с опасностью. Я один из них.

Подопытный кролик…Таблетка за таблеткой. Боль за болью. Очень много лекарств имеют побочные эффекты…

Пришел домой поздно. Впрочем, как всегда. Зашел на кухню. Кресло. Инвалидное кресло. Маша…Нет. Она смотрит на меня, сидя в этом кресле. Только тут осталась частичка ее души.

— Похорони меня в платье. Словно я нормальная…

— Как скажешь…

Гангрена. Маша работала со мною. Один случайный порез, немного заразы и вуаля…Всё…

Звонок. Мобильник. Надо взять.

— Саша, есть новый заказ, — шеф. – Сегодня я дам тебе в два раза больше.

Пип. Пип. Пип…

Доза. Руки затряслись в предвкушении новой дозы. Больше, еще больше… Сюда, ко мне… Помоги, спаси, забери…

Осел на пол. Кем я стал? За дозу готов… испытывать на себе действие лекарств. Нет, не хочу такой жизни!

Судьба, верни мне Машу. Верни… Посмотрел в окно. Звёздное небо. Быть может, на звёздах есть люди? Быть может, они разумней нас? Быть может, смотрят на звёзды сейчас и думают про иные цивилизации? Быть может…

Тук. Тук. Тук.

Тишина…

№10

***

Жизнь жестока и несправедлива. Она бьет наотмашь в самый неподходящий момент. Она коварна и хитра, мастерски расставляет на вашем пути самые изощренные ловушки. Она прекрасна и обольстительна, умеет показать себя с лучшей стороны. Так что не доверяйте ей, прошу вас. Не стоит оборачиваться к ней спиной, ибо она…

Анна подошла к окну, отдернула занавеску, украдкой посмотрела вниз, на улицу. На ее губах заиграла улыбка.

«Он приехал», — она рассматривала молодого человека, сидевшего за рулем «девятки». Сергей вышел из машины, пригладил рукой непослушную шевелюру, направился к двери ее дома. Анна постучала в окно. Он посмотрел ей в глаза, от чего ее сердце сначала сжалось, а потом застучало сильно-сильно. На щеках вспыхнул румянец. Впрочем, Сергей, этого даже не заметил. Он только застенчиво улыбнулся и помахал рукой. Анна помахала в ответ.

— Привет. Отлично выглядишь.

— Спасибо. — Она немного отошла в сторону, приглашая кавалера войти. Анна заметила, как на его щеках вспыхнули маки румянца.

«Он стесняется, — по-детски подумала Анна и захихикала. Для нее это был хороший знак.

— Ты чего? – спросил Сергей. «Черт, подумал он. – Неужели волосы снова торчат? Или она заметила, что я… Нет, не может быть. Тогда бы Анна не смеялась. Это точно»

— Да так… подумала кое о чем.

— Вот как?

— Ага. Ты только не обольщайся. Мы всего лишь едем ужинать, помнишь?

Сергей кивнул.

— Подожди минутку, я сейчас. – Анна скрылась внутри дома.

Анна… Она хорошая. Красивая. Может, зря я это все, а? Но Сергей ничего не мог с собой поделать. Он был очень робким, не знал с чего начать разговор, особенно с теми, кто ему нравился. Анна…

«Давай. Еще немного. Пока ее нет». Рука нырнула в карман куртки. Сергей достал флягу, и сделал добрый глоток виски. Не первый.

«Только бы Анна не узнала»

— Ну вот, я готова!

— Отлично!

Через мгновение они уже мчались по автостраде. Анна только успела подумать, что Сергей ведет себя как-то странно, не так как всегда, и в одно мгновение мир рухнул, буквально перестал существовать…

… Анна вынырнула из кошмара, к сожалению, ставшего для нее явью. Сергей погиб, а она больше не сможет ходить.

Девушка убрала с, мокрого от пота, лица прядь волос. Она заснула прямо за столом в гостиной. Анна окинула взглядом комнату. Дом был пуст. Он дышал отчаянием, страхом и одиночеством.

Жизнь жестока и несправедлива. А, впрочем, я уже говорил об этом.

№11

Заветное желание

Сегодня исполняется ровно год с того момента, как я стала… Нет, не калекой. Ненавижу это слово. От него веет обреченностью и безнадежностью… Всего лишь год, а, кажется, прошла целая вечность с тех пор, как летала под куполом цирка, с тех самых пор, как я была счастливой. Я тогда жила только в свете прожекторов и шквале аплодисментов. Другой жизни даже не представляла, ведь все, что вне манежа было только подготовкой к следующему выходу на арену.

Я не виню Винса. Это просто судьба ко мне в тот день была неблагосклонна и, наверно, после тысячи безукоризненных апфлей обязательно должен был «случиться» неудачный. На доли секунды позже, чем нужно, протянутая рука и вместо полета – падение, вместо аплодисментов – крики ужаса. Дальше – больница, операция и неутешительный диагноз – параплегия. Чуть не забыла о главном, о жалости. Сочувствующие взгляды, снисходительные улыбки коллег-циркачей, заплаканные глаза мамы, безразлично-пренебрежительное отношение Антуана – моего, теперь уже бывшего, возлюбленного…

И вот я здесь, совсем одна, а все выступают в цирке – ведь Новогодние представления никто не отменит ради того, чтобы мне составить компанию. Но сегодня я не буду грустить. Я просто загадаю одно единственное, но самое заветное желание: опять почувствовать себя живой – снова летать под куполом цирка. Ведь то, что очень-очень сильно хочешь, обязательно должно исполниться. Главное – верить!

____________________________________________________________________________________

салфетка вне турнира.

«Ну, вот и всё» — девушка склонилась на стол и прикрыла глаза.

«Вот и всё. Отца схоронила. Имущество описано, завтра, и дом с молотка уйдёт. Что мне ещё остаётся делать? В петлю? Да только веревки нет, значит, выход лишь один» — она подняла голову и обвела взглядом пустую комнату.

«Всё вынесли, только и осталось, что папенькино инвалидное кресло, да этот стол. Скатерть и ту забрали. Ах, папенька, говорила я Вам, не стоит связываться с этими…. Да, бог им судья. Обобрали старого больного человека, наобещали кучу всего. Железная дорога. А где она эта дорога? Акции обесценились, долги, долги. Кругом одни долги. Даже дом не покроет их. Значит, решено. Понтелеймон Каземирович хотя бы обещал недостающую сумму внести. Или в петлю, или в долговую яму, или…. Нет, хватит думать. Всё уже предрешено. Хорошо ещё не такой старый»

Девушка встала с кресла, прошлась по пустой комнате и, выглянув в окно, тяжело вздохнула. Проведя рукой по шторам, с удивлением усмехнулась:

— И как это они забыли вас снять? Да богатое у меня приданое получилось. Стол, кресло инвалидное и парочка штор. Надо было соглашаться в гувернантки, пока папенька жив был, а теперь что? Кто меня возьмет с таким – то позором, — она вновь осмотрела пустую комнату, не замечая, что разговаривает сама с собой от вырвавшихся наружу эмоций. – Теперь – то уж точно одна дорога.

Звук копыт по мостовой и скрежет колёс заставили вновь выглянуть в окно. Привстав на цыпочки она, прижавшись к стеклу, тяжело вздыхая, смотрела на подъехавший экипаж. Кучер ловко спрыгнул с козел, распахнул дверку и, подав руку, помог пожилому, слегка полноватому мужчине выйти.

— Ну, вот и всё. Понтелеймон Каземирович пожаловали. Вот и решилась моя судьба. Значит… в содержанки….