7 ТУР. ГОЛОСОВАНИЕ.

Жители Мастерской, на ваш суд представлены 9 замечательных миниатюр.

Кто же этот задумчевый мужчина? К вашему вниманию 9 версий…

Пожалуйста, поддержите участников — проголосуйте за ту миниатюру, которая, на ваш взгляд, самая лучшая.

ПАМЯТКА УЧАСТНИКАМ: Вам обязательно нужно проголосовать. За себя голосовать нельзя.

__________________________________________________________________________________  

№ 1.

Трудно быть…

Её любопытный взгляд бестолково шнырял по мне. Едва заметная, осторожная улыбка создавала ямочки на щеках. Как случайно брошенный камень с горы, они вызывали внутри меня цепочку разрушительных эмоций. Гибла стена вокруг сердца. Чёрные взъерошенные волосы и красивые руки дополняли образ самоуверенной девчонки из бедной семьи.

Девчонки с коротким именем Ниа.

Она работала в мастерской около алтаря. Приспосабливала кожу животных для нужд. Порой торговала на рынке. Туда и туда я заглядывал редко. После того, как понял, что стал замечать девчонку даже краем глаза, перестал заходить совсем. За нужными вещами жрец всегда может послать слугу. Важно сохранять нейтральность по отношению к остальным.

Какое глупое слово… нейтральность.

С ней я всё-таки познакомился. На одном из жертвоприношений «недорезанный» порвал церемониальную одежду. Лучшим мастером по пошивке на тот момент оказалась Ниа. Было заметно, что ей это нравится. Они сшила для меня замечательный наряд. Сами боги бы позавидовали.

Вскоре у меня случайно испортилась почти вся одежда. Ние пришлось вплотную мной заняться. С ямочками на щеках.

Месяц пролетел, как во сне.

И оборвался.

Я стоял на вершине пирамиды. По ступеням поднимался жрец Лоянтей.

Нию принесли в жертву. Здесь, на алтаре. Несколько часов назад…

— Ниэлект, прости, — сказал он, наконец, поднявшись. – На неё выпал жребий. Я…

Глупые майя своим глупым богам.

— Лёха, — прервал его я.

Тот поднял удивлённые глаза и уткнулся в ничего не выражающее лицо.

— Что?

— Календарь готов?

Тот самый, где говорится о конце света. «Контроль времени» решил, что именно он должен подарить его истории. Сам по себе тот, как выяснилось, не появиться, а без него многое не произойдёт.

Мир всполошился тогда. Сошёл с ума и жил одним годом. За такое короткое время изменился до неузнаваемости. Стал лучше…

— Готов… — ответил Лёха. – Саня, что ты хочешь сделать?

— Ничего.

Конкистадоры уже плывут. Признаки скорой эпидемии появляются там и тут. Я ничего не стану делать. Время всё сделает за меня.

— Домой…

№ 2.

***

Утренние лучи уже освещали город, точнее то, что от него осталось. Нижние его ярусы, еще нетронутые, были окутаны туманом. Верхние же практически растворились.

Он одиноко стоял на самой высокой террасе. Еще недавно этот человек был известен как один из величайших правителей, а кто он сейчас? Император без государства. Небожитель, ставший простым смертным. Он понимал, что это последнее утро его империи и завтра здесь ничего не останется, долина опустеет. Но ни один камушек не выдаст тайны ухода целого народа в небытие, она навсегда останется скрытой и затеряется в веках.

Такова последняя «битва» с пришельцами за право жить достойно.

Те, кто придут сюда завтра, не достигнут уровня его народа. И это будет их самым большим проигрышем. Покорив не одно государство, они навсегда останутся варварами.

Да, его дети никогда не взойдут на эту террасу, не увидят, как город освещает восходящее солнце, но они будут жить! Возможно, когда-нибудь его далекие потомки разгадают тайну исчезновения Империи. Он еще даст им для этого шанс. Ведь в отличие от своего народа, вынужден остаться здесь, в этом мире и времени, чтобы продолжить начатое. Отныне Род Императоров станет Родом Хранителей. Так предсказало озеро Судеб, значит так и случится.

На плечо уже бывшего Императора легла рука. Это пришла она, его любимая жена и верная спутница, единственная, кто навсегда останется рядом с ним здесь.

— Пора идти, мой Император. Ровно в полдень, все окончательно исчезнет.

— Не называй меня так, теперь это наше прошлое, не больше. Мне будет не хватать их всех: советников, ежедневных просителей, простых жителей, вечно спешащих по своим делам…

— Ты подарил им жизнь. Поверь, они будут помнить и сохранят все до нашего возвращения. Просто мы присоединимся позже, немного позже… А сейчас настало время проститься. Чужаки почти пришли, но последнее слово все же останется за тобой.

Спустя какое-то время, солнце, стоящее в зените, рассеивая мираж, осветило пустую долину и уходящую по тропе в горы пару.

№ 3.

***

Широкие листья затрепетали, когда влажный восточный ветер скользнул по верхушкам деревьев. Надвигался сезон муссонов, боги уже грозили людям далекими раскатами грома.

Верховный жрец Се-Акатль тяжелым взглядом окинул зеленый океан раскинувшихся вокруг джунглей. Отсюда, с самой высокой пирамиды, из самого сердца города Цибильчальтуна, открывался прекрасный вид на земли людей-ягуаров. На страну величайшего из народов, когда-либо живущих под лучами улыбающегося бога Тонатиу.

Се-Акатль вздохнул, поправил давящий на плечи плащ, вновь устремил свой взор вдаль.

Там, за зеленым морем леса начинается безбрежный синий океан, за которым жили боги. Приход богов был предсказан уже давно, но кто мог знать, что они явятся столь неожиданно? И кто мог знать, что они поведут себя столь странным образом?

Жрец опустил глаза вниз, где у подножия пирамиды, в окружении воинов в ягуаровых шкурах, стоял бог в стальных одеждах. Стоял и ждал ответа, трусливо бросая взгляды по сторонам.

Бог хотел осколки солнца. Он назвал их золотом. Сказал, что прибыл из-за безбрежного синего океана. Прибыл с двумя десятками себе подобными, белокожими. Сказал, что ему нужно лишь золото. И он уйдет. Но золота нужно много – он бог, а для богов осколки солнца нужны как воздух.

Се-Акатль был уже стар и многое повидал на своем веку. Он всегда был верен богам, возносил им молитвы днями и ночами, приносил им жертвы и трактовал их волю по высшим знакам. И впервые за всю свою жизнь он усомнился в своей вере. В своем возрасте он мог себе это позволить. Потому что не верил, что всю жизнь молился именно таким богам. Не верил, что боги — это потеющие белокожие люди в блестящих одеждах. Всего лишь потеющие белокожие люди в блестящих одеждах!

Но вдруг он не прав?

Золота много. Золота не жалко, его хватит на всех богов. Отдать золото — значит признать белых богами. Значит, открыть перед ними ворота в Тайный Город! Значит, подчинить им всю страну людей-ягуаров!

Но также и одного взмаха руки хватит на то, чтобы воины убили пришельца и всю его свиту. Потому что Са-Акатль не мог поверить, что именно эти бледнолицые посылают дождь и прячут утром луну.

Но вдруг они действительно боги и тогда он навлечет на свой народ великое проклятие!

Так боги или нет? Золото или все же взмах руки?

Должно быть, никто и никогда из жрецов не стоял перед таким сложным выбором.

Восточный ветер принес влажное дыхание приближающегося Летающего Змея, который гремел вдали своей чешуей.

Се-Акатль вновь склонил голову. Так или иначе, но придется делать выбор.

И уж тут главное, не ошибиться.

№ 4.

***

« Зачем? Зачем я согласился на это?», — подумал Антоний, наблюдая за битвой.

«А разве у тебя был выбор?», — вмешался внутренний голос.

Действительно. Приказ Императора… как можно ослушаться его воли?

Антоний тяжело вздохнул. Сердце в груди отчаянно колотилось. Уныние и тоска обрушились на него, подобно волнам. О Боже… Там, внизу, гибнут люди, а я…

«А ты здесь, — снова отозвался внутренний голос. – И уже ничего не изменишь. Прими это как должное, ибо у тебя другое предназначение».

Предназначение! А как же! Уверен, многие из солдат в душе жаждут быть другими, а не теми, какими желает видеть их Император. И тем более воевать… проливать кровь, обезумев от ярости, не видя перед собой ничего, кроме острия собственного копья и врага.

Антоний снова вздохнул. Его народ терпит поражение. Он видит, как один за другим падают солдаты на, пропитанную кровью и яростью, землю; острые мечи рубают тленную плоть, свистят стрелы и копья; слышит ржание лошадей, стон умирающих, крики одурманенных схваткой солдат…

А он остается на своем месте. Ибо он – поэт, которому выпала честь описать в балладах великую битву, великую победу. Но Антоний видит другое. Он видит поражение. Поражение своего народа.

— Я должен сделать хоть что-нибудь! – закричал он. Но у него даже нет оружия… А зачем? Ты вооружен словом – так говорил Император. Правда, в такой безжалостной битве, слово ничто перед людской ненавистью да острием кинжала. Даже он, поэт, знает это.

Вдруг Антоний услышал чьи-то шаги. Через мгновение на балконе появился окровавленный солдат. Он еле передвигал ногами, руками прикрывая отверстие в животе.

— О Боже мой… — прошептал поэт.

— Уходить, — простонал солдат, падая на колени. – Приказ Импе… — он не договорил предложение. Упал замертво.

Антоний замер.

«Сколько же усилий и воли понадобилось этому солдату, чтобы подняться на такую высоту, и предупредить меня», — подумал Антоний. Он подошел ближе. Из-под тела лучника полилась кровь. Прямо к ногам поэта. Он присел на корточки и, молча, помолился за его душу. Потом, отбросив в сторону лук, вытащил из ножен солдата меч.

— Уходить, — произнес Атоний, спускаясь по лестнице вниз, к главному входу. Глаза его как-то странно блестели в полумраке. – Нет уж. Нашей армии нужны свежие силы.

Антоний еще не успел осознать весь тот ужас, что творился на поле битвы, как вражеская стрела навсегда остановила его молодое сердце.

№ 5.

***

Отец… Я никогда полностью его не понимал. В своих мешковатых одеждах и с печальным выражениям лица он часто стоял на пороге нашего дома и смотрел вдаль. Иногда курил трубку, выпуская клубы пушистого, с привкусом яблока, дыма. Сквозь эту дымку я любил смотреть на мир за его спиной и, хотя много людей стояли к этому самому миру лицом, отца это не волновало. Он происходил из древнего племени и гордился своим происхождением как никто другой. Порой рассказывал легенды. Иногда — жуткие, местами — поучительные, бывало – с бородой до пят, но каждая начиналась со Слова.

— Вначале было Слово, — говорил он. – Запомни, сын: каждое слово несет силу. Они разные, совсем как люди, и такие же ранимые, – немного помолчал, затем продолжил: — Знай цену каждому из них. Люби, как любишь свою жену – они станут служить верно; ласкай — они придут на твой зов с радостью; убей – и больше не сможешь говорить.

Отец… Я и тогда его не понял. Он умел запутывать, вводить в мир непонимания и странностей но даже тогда я понимал, что всё, что он говорит, стоит запомнить, разложить по полочкам в своей голове и ждать Понимания.

Однажды он сам позвал меня. Такое случалось крайне редко – я удивился.

— Отец? – тихо позвал я.

Он повернулся ко мне лицом, и тогда я впервые увидел на его лице слёзы. Не в силах что либо сказать, просто стоял и ждал его слов.

— Слова ранили меня в самое сердце. Убили. До меня дошли слухи, что ты продала меня. За талисман мужской силы рассказала мои секреты Гнидусу. Как ты могла, дочь? – «дочь»? Что же, не впервые меня окрестили женщиной.

Я – предатель, я – скотина, я – в какой-то степени отцеубийца, но меня можно понять… Жена-то моя изменяет мне с другим…

— Теперь я понимаю, что слова могут причинить много бед. Ах, если бы только Гнидус был немым…

№ 6.

***

Время оказалось не властно над каменными зданиями. Кажется, очисти от растительности, убери мусор, и древний город снова оживет. По широкой лестнице к дворцу направятся аристократы, на площади внизу раскинется шумный рынок.

-Аманда, ты веришь в конец света?

Девушка отвлеклась от изучения картины раскопок и недоуменно глянула на друга.

-Эдуард, с чего такой интерес?

-Сегодня 21 декабря 2012 года. Согласно календарю Майя…

-Ерунда! Никакого конца… – На крыльце здания, напротив дворца, заметила высокого индейца в роскошной накидке, похожей на найденные археологами. Мужчина взмахом руки подозвал ее. — Эдуард, ты видишь его?

-Кого?

-Наверно, показалось! — отмахнулась Аманда – Я сейчас.

Направилась в сторону незнакомца. Сердце сжалось в тревоге. Неужели снова началось? Пять лет спокойной жизни. И вот…

-Я ждал тебя, Видящая духов. — С легким поклоном встретил ее индеец. — Идем!

Аманда покорно пошла за ним в джунгли.

Подошли к одинокой горе, по просьбе индейца откинула занавес плюща, показался вход в пещеру. Через несколько метров — стальная дверь.

-Приложи руку.

Аманда коснулась холодной поверхности, пробежали искорки и дверь открылась.

Они оказались в рубке космического корабля. На экране монитора шел обратный отсчет.

-Что это? — шепотом спросила Аманда.

-Приложи ладонь к отверстию.

Девушка недовольно глянула на индейца. Нашла на светящейся панели место для ладони. Дотронулась. Рука тут же была крепко сжата. Аманда испуганно дернулась — безрезультатно. Ладонь кольнуло. Цифры замерли на 01:25:30 и стали быстро расти до 5000:00:00:00:00:00. Затем снова пошел обратный отсчет.

-Успели! – выдохнул индеец – Еще 5000 лет этому миру обеспечено.

-Объясни! – потребовала Аманда, разглядывая ладонь с красным пятнышком в центре.

-По пути расскажу. – Направился к выходу – Наш корабль потерпел аварию, и пришлось садиться на Землю. Включился таймер самоуничтожения. Остановить из-за поломок было невозможно, только перенастроить время. Ключом является кровь жреца. Не успей мы сегодня, взрыв через полтора часа уничтожил бы планету.

Выйдя из пещеры, вытянул руки в сторону горы, и та стала невидима.

-Вот и все. Прощай, Видящая духов. – Легкий поклон и стал медленно растворяться в воздухе.

-Подожди. Кто ты?

-Жрец племени майя. Твой предок.

№ 7.

***

Осатанелое Солнце едва пробивалось сквозь плотный зеленоватый сумрак джунглей. Редкие лучи его отражались от золотой морды тигра, отчеканенной на предплечье жреца. Жрец старался не смотреть на распростёртый у его ног, ещё не успевший остыть труп вождя. Поэтому смотрел в едва различимое за плотной завесой лиан небо и на раскинувшийся величественной красотой по просторам сельвы город. Один из древнейших городов его народа. Оплот некогда могущественной империи, доживающей последние дни.

Да, путь сюда был известен только избранным, только тем, кому можно было доверять, да, хитроумные ловушки его предков остановят любого самоуверенного гринго, но что толку в самых изощрённых ловушках, если любую тайну с некоторых пор можно узнать у словоохотливых аборигенов за горсть жалких разноцветных стекляшек?!

Вождь что-то говорил о борьбе, о том, что нельзя сдаваться, что эта земля по праву принадлежит нам, поскольку окроплена кровью наших предков, что наши Боги обязательно услышат мольбы своего народа, нужно лишь принести им достойную жертву…

И возвели алтари… И золотые идолы покрылись багрянцем от ещё дымящейся, тёплой крови… И возопили матери, у которых отбирали младенцев для жестокого жертвоприношения… Но Боги как были глухи, так и остались. Возможно, их никогда и не было. Такая крамольная мысль всё чаще посещала жреца. И не только его. Жрец ненавидел черноволосых гринго с чёрными палками, плюющимися железными осами, но чувствовал неизбежность их победы, а значит, нужно было смириться, молча уйти со сцены и, затаившись в глубинах милосердных джунглей, ждать, пока их снова призовут.

Со жрецом согласились многие. Окружение вождя попало под влияние колдуна и стало участником заговора против бессмысленной жестокости проводимых обрядов. Было решено предложить вождю сложить с себя полномочия или убить его.

Вождь долго кричал, что он проводник высшей божественной воли, что посягнув на его жизнь, люди добровольно обрекают себя на голод, лишения и безвестную страшную смерть, но его уже никто не слушал. Твёрдым шагом жрец подошёл к вождю. В руке он сжимал верный туми (богато украшенный церемониальный нож, клинок которого зловеще блестел в лучах заходящего Солнца).

Вождь упал на колени, забился в истерике, плакал, как малое дитя, цеплялся за ноги своего убийцы, молил оставить ему жизнь, проклинал всё и всех…

«Встань с колен», — произнёс жрец, — «Умри, как подобает мужчине». И поднялся вождь, и сверкнуло лезвие в руке жреца, и тяжёлые капли крови упали на мраморный пол…

Жрец старался не смотреть на труп у своих ног. Он прощался с городом. Прощался со своим миром и уходил в лес. За ним шли люди. За ним шло время.

…А готовые к ожесточённой схватке испанцы праздновали столь лёгкую победу над могущественной империей. И очень сильно радовались беспечности глупых аборигенов, оставивших им на поругание свои сокровища…

№ 8.

***

Небо закрывали облака – тяжелые, многоярусные, непроницаемые, удерживающие ночь над проснувшимся городом. Наконец над тёмной линией гор, там, где должно было взойти солнце, облачная пелена разорвалась и сумрак расцветился золотисто-оранжевым. Длинная полоса пылающих костров яркими пятнами тянулась от города до вершины горы, над которой вставало божественное светило. Жертвенные ламы, кукуруза и листья коки, сгорая в огне, вместе с дымом сливались с облаками, соединяли землю и небо.

Пачакутик напряжённо всматривался, как горделиво растёт алый диск, заливая красным золотом приблизившееся к земле небо и плоские крыши храмов, дворцов. Они сияли золотыми пятнами и словно приглашали своего господина повелевать ими, покорные и благодарные. Прекрасная Чоке Суза опустилась на колени, прижалась щекой к руке Человека Солнца и тихо произнесла: «Люблю!»

Но Пачакутик не замечал ничего и никого вокруг, подчинённый сильнейшим желанием понять, что скрывается за растущим алым шаром. Пока бьющий в глаза свет не ослепил его, поглотив золотой город и самого сына Солнца.

……

Яркая вспышка разорвала сон, но странное видение не отпускало. Глеб всё помнил – рассвет, древние постройки и жертвенные огни костров. Стараясь не шуметь, подошёл к окну и раздвинул шторы. Рассвет только начинался. Огромный город плоскими крышами покорно лежал под его ногами. Затянутое облаками небо стремительно светлело, расцвечиваясь розовым и золотым. Над горизонтом показался алый диск, совсем ещё неяркий, и Глеб впервые посмотрел внимательно на разгорающееся солнце. Ната, подойдя неслышно, обняла, прижалась щекой к плечу, шепча на ухо смеясь: «Люблю!» Но Глеб не мог оторвать взгляда от пылающего диска. Он понял наконец, точнее вспомнил, что терзало его всю жизнь, не давая успокоиться и жить, как все – сияющие лучи скрывали от людей бескрайние миры. Глеб должен узнать их и изучить. Все до единого. Потому что он сын Солнца.

№ 9.

***

Нибиру приближалась к Земле. Цикл Четвёртого Солнца подходил к концу. Как только Нибиру пройдёт рядом, Земля вступит в новый этап своего развития — цикл Пятого Солнца, и получит очередной толчок, что бы расшевелить сонное сознание человечества.

Накануне он закончил многолетний труд. Анаквад не сомневался, человечество к концу Пятого Солнца достигнет того развития, что позволит прочесть послание и уже готово будет войти в новую эру. Нибиру, сделав очередной виток по своей орбите, вернётся к Земле, наконец-то объединив два мира, две истории, и начнётся новая страница — эра Шестого Солнца.

Взглянув ещё раз на творение рук своего народа, представив, как века изменят всё вокруг, он напоследок решил заглянуть и в комнату познаний, где в самом её центре располагался многолетний труд. Их дар человечеству, рассказ обо всех предках народа коими потомком они являлись.

— Что ты тут делаешь?! – у «Камня Солнца» — календаря Майя, послания человечеству, стоял мальчуган.

— Мигизи, ты должен быть на корабле! Что это?! – заметив в его руках инструменты, хотя малыш и пытался скрыть их за своей спиной. – Что ты наделал?! – мужчина провёл рукой по базальтовой поверхности с высеченными на ней пиктограммами, последнюю закончили лишь вчера, и теперь она изменилась. Единственный удар, одна маленькая точка поменяла весь смысл. Времени на то, что бы что-то изменить не осталось. Анаквад подхватил Мигизи на руки и направился к выходу, а затем по тропе к кораблям уже готовым к взлёту. Мужчина мог только надеяться, время сотрёт этот знак, что нанесла шаловливая рука малыша.

Нибиру уже огромным диском нависала над Землёй. Приближаясь, она ждала своих детей, что бы отправится, с ними вновь по кругу, и вернуться к Земле лишь через 3600 лет, принеся с собой потомков тех, кто сейчас готовился лететь к ней.

«Надеюсь, вы всё правильно прочтёте» — улыбнулся Анаквад, сидя у иллюминатора и глядя на удаляющуюся Землю.- «Вот негодник, так изменить смысл» — мужчина усмехнулся своим мыслям – «Конец света… Думаю, вам хватит разума не поверить в это ...»