Евгений Берман против Мааэринна. Дуэль на миниатюрах.

Первый рейд

— Дикий справа! Пригнись! – напарник взвизгнул и выстрелил.

Дернуло страхом – показалось, что стреляют в меня. Но нет. Тень сбоку подбросило и размазало по стене.

— Вот так, малыш, — напарник оскалился улыбкой. — Трущобы тебе не центр. Трупака еще не видел? Гляди, привыкай.

Я оглянулся на дикого: от головы остался только кроваво-жирный след с осколками костей.

— Зачем так-то? Без предупреждения… это ж человек.

— Человек? – хохотнул напарник. – Какой он человек? Непривитый — животное, скотина.Бить таких – обычное дело. Подбери сопли, и за мной.

Он двинулся дальше по улице, я – следом.

Обычное дело! А я еще удивлялся, зачем боевое оружие.

Дикий не показался животным. Простой парень, на больного не похож. Не привитый – так что же? Привить можно и взрослого. Не убивать же… Но возражать не стал.

Мы продвигались вглубь сектора. Под ногами — груды мусора: пустые бутылки, упаковки от еды, проволока. Остова древней техники зияли вывороченными микросхемами; дома, слепленные из чего попало, наползали друг на друга: бетонная плита вдруг завершалась кладкой из ломанного кирпича. Раз попалась даже дощатая стена.

— Прикинь? Из дерева строят, — напарник небрежно стукнул по стене костяшками пальцев. – Говорят, они и в лесу жить могут. В лесу! Представляешь? А ты: лю-уди!

Сектора дикой застройки зачищали регулярно: сгоняли жителей, проводили санобработку и вывозили во временные лагеря. Потом полицейские рейды, вроде нашего, отлавливали оставшихся. И следом уже шли машины, чтобы сравнять свалку с землей. А через год-два тут поднимется новый городской район, просторный и удобный.

Но и трущобы поднимутся тоже.

— Вот же плесень! – ворчал напарник. — Плодятся и множатся по окраинам, сколько их ни чисти… никакая химия не берет. А речь их слышал? Бормочут что-то, нормальных слов не понимают.

Быть может и я, как дикий, не понимал его, но смолчал, как и раньше.

— Не веришь? — видно, сам догадался. — Ничего… вот посмотришь, как товарищи гибнут, и ни прививки, ни защита не спасает – тогда меня вспомнишь.

В одном мой напарник был прав: жители благополучного центра, у которых даже домашние любимцы привиты, о трущобах не думали.

На развилке напарник остановился.

— Замри! Опасно.

Поворот закрывал обзор, но я отчетливо слышал движение: шорох по бетону, дыхание. Напарник осторожно шагнул в сторону, прицелился…

Из-за угла выскочила кошка.

Обычная полосатая кошка одним прыжком одолела улицу и села у соседней лачуги, как ни в чем не бывало, намывая усы.

— Чтоб тебя!.. – сплюнул он и шагнул вперед…

Тут же метнулся кто-то крупный, взмахнул не то крыльями, не то рукавами балахона…

— Ложись! – рявкнул напарник и рухнул у стены. Я – за ним.

От взрыва заложило уши. Шрапнель ударила в бетон, и тут же возник перекошенный в крике рот напарника. Кровь сквозь трещины в броне залила его плечо.

— Не шевелись, помощь вызову… — сказал я и сам себя не услышал.

Он, наверное, тоже не услышал, вскочил, бросился за диким в проулок. Я — следом. Узкий проулок вывел в крысячий лабиринт. Поворот, еще… только бы не упустить!

Выстрелы хлопнули как из-под земли. В проходе, больше похожем на щель, я увидел напарника: прививку разорвало вместе с нагрудными щитами. Алая струя вытекала толчками. Рядом валялись двое диких. Еще кто-то нырнул за поворот.

— Стоять, мразь!

Все гуманные соображения тут же забылись — пистолет сам выскочил из кобуры и лег в ладонь.

Следующая щель оказалась тупиком. Лишь в стене слева была ржавая дверь. Я толкнулся плечом, выстрелил в замок и ударил ногой:

— Санитарная полиция! Всем оставаться на местах!

В темноте помещения задвигались, басовито вскрикнули и снова хлопнул выстрел.

Время застыло: я разом увидел жмущихся по углам диких, с гримасами ненависти на заросших грязью мордах. И себя, словно мишень для обстрела.

Потом пуля чиркнула по металлу, возвращая движение и звуки… и понеслось.

Я разрядил в этих нелюдей всю обойму – без сожаления! Утробный вой и дикие крики заглушили выстрелы, завибрировали под панцирем защиты, а потом стихли.

Я огляделся. Маленькая каморка заставлена старьем, в котором с трудом можно узнать шкафы, стол, продавленный топчан. Наверное, тут жили… а теперь – умерли. На полу валялись два крупных тела, одно поменьше – видно, женское – и четвертое, скорее всего, ребенок.

«Что ж, малыш… с первой зачисткой справился», — подумал я.

Вдруг боковым зрением уловил движение и оглянулся.

Прямо за спиной стоял… нет, стояла – девчонка.

Я снова выстрелил… и услышал пустой щелчок.

Она вздернула к груди худые ручонки и уставилась на меня огромными, чернущими, как ночь, глазами. Губы пошевелились, произнося что-то грубое, невнятное. Но я мог поклясться – дикарка просит о помощи, и неожиданно для себя, переходя с ультразвука на более низкие и простые частоты, ответил:

— Иди ближе, помогу.

Я ободрал ее грязные лохмотья, а потом обнял, прижал острыми грудями прямо к броне.

— Будет больно, но мы потерпим, правда?

Передние щиты разошлись, и тело прививки, развернувшись наружу жгутами-присосками, проникло в ее плоть. Кровь закапала на грязный пол…

— Это ничего, девочка. Зато теперь ты больше не дикая.

Зеленый шеврон

На борт «Кондора» Марк поднялся последним. Девушка из карантинной службы удивлённо подняла бровь, когда на мониторе высветились его личные данные. Нет, это не ошибка. Всё правильно. Торопливо вернув идентификационную карту, она жестом указала ему на вход в стартовую зону космодрома.

В коридоре звездолёта было гулко и пусто. Какой-то парнишка из команды деловито шагал навстречу. «Добрый день. Как мне найти капитана?» Парень открыл было рот, но, увидев на рукаве у Марка зелёный шеврон, отшатнулся и рванул прочь с такой скоростью, как будто в нижней части спины у него был гиперпривод. Ладно. Этого следовало ожидать. Не маленькие, сами найдём.

– Значит, вы и есть тот самый специалист? – тяжёлый взгляд капитана из-под нависших бровей словно впечатывал его в кресло. – Вас проинформировали о стоящей перед вами задаче?

– Да, конечно. Я изучил все материалы, имеющиеся в открытом доступе. С закрытыми планирую ознакомиться через инфосистему корабля. Могу я получить личный код доступа?

– Можете. Только… видите ли, все терминалы установлены в каютах, а они на «Кондоре» двухместные. И, хотя место для вас зарезервировано, но я не думаю, что кто-либо из экипажа согласится разделить каюту с… Конечно, мы стремимся к биотолерантности и искоренению генной дискриминации, но…

– Я понимаю. Грузовой отсек на кораблях этого типа достаточно комфортабельный и размещение там меня вполне устроит. Всё необходимое при мне, в том числе портативный терминал. Мне нужен только код.

– Хорошо. Обратитесь к главному программисту. Впрочем, нет, – чуть помедлив, произнёс капитан. – Ни к кому не обращайтесь, я всё организую сам, так будет лучше.

***

Направляясь к автомату питания, Марк рассчитывал, что в кают-компании уже никого не будет. И ошибся. Плечистый парень в форме офицера флота о чём-то оживлённо беседовал за столиком с девушкой-стажёром. Надеясь, что парочка не обратит на него внимания, Марк быстро набрал на панели нужную комбинацию. В этот момент он почувствовал, как чужая ладонь легла ему на плечо.

– Покушать, значит, захотелось? И что же, интересно, едят существа наподобие тебя?

– То, что и остальные люди, – мягко отстранившись от незнакомца, ответил Марк. – Можешь заказать себе – в порядке эксперимента.

– Остальные люди, говоришь? Ты, что же, считаешь себя человеком?!

Уклониться от удара с подносом в руках, при этом ничего не уронив, потребовало от Марка изрядной ловкости. Потирая ушибленные о панель костяшки пальцев, парень испепелял его яростным взглядом, готовый снова броситься в атаку.

– Грег, перестань! – девушка подскочила и повисла у него на локте, – Извините его, пожа…

И тут она увидела зелёный шеврон. Выражение обеспокоенности на её лице сменилось ужасом, и она на полуслове прикрыла рот ладошкой.

– Я что-нибудь тебе сделал? – будничным тоном осведомился Марк.

– Он ещё спрашивает! Будто это не ты и твои грёбаные собратья пытались перебить нас всех только за то, что мы лучше? – вновь надвигаясь на него, прорычал Грег. Он бы попытался ударить ещё раз, если бы не девушка, по-прежнему держащая его за локоть. – Дай вам волю, снова бы устроили бойню, ущербные твари!

– Ты кое-что забыл, – глядя парню прямо в лицо, подчёркнуто спокойно произнёс Марк. – Наша жизнь короче, чем у вас. Заметно короче. И в день, когда кончилась та война, я ещё не умел ни говорить, ни даже ходить. Не говоря уже о том, чтобы стрелять.

И, не дав ему опомниться, быстро вышел из кают-компании.

***

Капитан сдержал своё слово. Когда Марк вновь добрался до грузового отсека, код доступа уже работал. Но вместо того, чтобы изучать закрытые материалы, Марк зачем-то открыл «Энциклопедию Земли». На статье, которую мог цитировать по памяти с любого места.

«Генная война: (2287 – 2290) мировая война на Земле между людьми и существами, не прошедшими генной модификации. Завершилась поражением последних и подписанием мирного договора, согласно которому...»

… Согласно которому всех оставшихся «существ» согнали в Антарктическую резервацию. Нет, выбраться из неё было можно – если заявишь, что согласен на геномод своего будущего ребёнка. И если успеешь добраться до одного из их консульств раньше, чем тебя убьют за «предательство» свои же сородичи. Но и тогда ты до конца дней обязан носить на одежде зелёный шеврон, чтобы все знали, кто ты. Не человек, а существо. Пусть и допущенное в общество людей.

Всё было продумано до мелочей. Оставалась только одна проблема. Планеты в других звёздных системах заселялись ещё до массового геномода. И, узнав о том, что произошло на Земле, колонисты совсем не горели желанием внедрять его у себя. К одной из таких колоний и летел «Кондор». Исследовательский корабль, но с хорошим боезапасом для орбитальной бомбардировки. На случай, если Марку – опытному дипломату и мастеру переговоров – не удастся уломать этих существ на тотальную генную модификацию. Именно за этим его и позвали.

Да, всё было продумано. Кроме одного. Боезапас хранился в грузовом отсеке – на гражданском звездолёте больше было просто негде. «Кондор» не выйдет из гиперпрыжка.