Полемика с нечитателями

Вот кому интересно — мой диалог о романе и затронутой в нем теме педофилии с людьми, которые романа не читали, но по теме решили высказаться. Взято с фейсбука.

Елена: А почему в России нельзя роман издать?

Я: Из-за цензуры.

Юлия: Какой цензуры? Поподробнее расскажите, пожалуйста. Ваш роман, судя по краткому содержанию, очень подойдёт по вкусу нынешней системе в России, учитывая такую ярую нелюбовь ко всему европейскому, а у вас там целый букет, и муж пидофил, и убийство другого ребёнка, ранее им изнасилованного и т д Только я не проголосовала, уж простите. Читатель бывает иногда жесток с «мастером». И я объясню, почему: мне не понравился образ матери, которая решила, что единственный способ остаться в Дании, это выйти замуж за богатенького, за адвоката, как будто она я его очень любила. Работать надо. Работу бы нашла, оставили бы в Дании и без всякого замужества. А она пристроится хотела. А бесплатный сыр, как известно, только в мышеловке. И вообще, стоит ли оставаться в какой-то Дании, если твоего ребёнка насилуют, а не лучше ли до дому, до хаты, назад в Россию матушку. Не знаю, может это звучит высокомерно, ведь я, признаюсь, не прочла роман полностью, а сужу только по краткому содержанию, но я вас очень прошу, в своём следующем романе создайте образ сильной, умной, самостоятельной selv made woman, ну например, как Катерина в «Москве слезам не верят», от работницы у станка до директора завода, и все на датском arbejdsmarkedet. Поверьте мне, все русскоязычные женщины в Дании раскупят ваш роман, где русская женщина показана не как бесплатное приложение к мужу-адвокату, а как достойный пример для подражания. Удачи. И не обижайтесь. Все равно вы молодцы, что пишите, а я вот не решаюсь, хотя тоже закончила филфак в Москве.

Я: Юлия, простите, но мама Жени работала, чуть не с первого дня — уборщицей. Но основание остаться в стране после развода это не даёт, увы. Кроме того, она не подозревала о том, что происходит с сыном. Если бы догадывалась, конечно, она бы поступала совсем иначе. К тому же, и замуж за Себастиана она вышла по любви, хотя и расчёт был, конечно. Но если бы он не казался ей порядочным человеком, который станет прекрасным отцом для её ребёнка, она бы никогда не стала жить с ним. Роман гораздо сложнее синопсиса, и образ Катюши тоже многогранен. Я бы не назвала её слабым человеком. В конце концов, она находит в себе силы поддержать сына, с которым случилось несчастье, всеми возможными способами. Она просто одинока и ей не хватает знания — о новой стране, работе системы, законодательстве, и возможно — знания людей, которым она, быть может, излишне доверяет в погоне за своей мечтой. А все, чего ей хочется — просто быть счастливой вместе с сыном.

Насчёт цензуры: в романе присутствуют гомосексуальные отношение, а это подпадает под закон о запрете пропаганды гомосексуализма. Пропаганды, как ясно уже из синопсиса, нет никакой, совсем наоборот, но разбираться никто не будет. Второй закон, по которому роман не пройдёт, — закон о защите детей от информации. В книге присутствует насилие и сексуальные сцены, хотя у меня там ничего прямо не описывается. А герою 14. Значит, рейтинг должен быть 18+, и я на это соглашалась. Но книжные магазины книги с таким рейтингом у нас берут туго, поэтому издательства не хотят заморачиваться с книгой, которую будет трудно продать. В последний год-два стоит только упомянуть педофилию, издатели бегут, зажмурившись впереди собственного визга. Как будто новости не читают. Вот такая вот у нас ситуация.

Юлия: Татьяна Русуберг, итак у вашей героини только одна мечта- быть счастливой со своим сыном. Но если у неё такая мечта, зачем ей в этом проэкте мужчина. Ведь всем и так понятно, что только lige børn leger sammen, и поэтому адвокат в принципе не может жениться на уборщице, тем более в Дании, ведь его же друзья будут спрашивать, а какие процессы ведет твоя жена. Потом, она работала, у неё была худо-бедно A-kasse, которой можно было бы воспользоваться, ведь она же в Дании с её хваленой демократией. Что касается законов, так интернет никто не отменял, потихонечку самой почитывать никому не помешает. И главное, образование, бесплатное образование, SU, и визу студенческую дали бы. Образований типа техникума море: медсестра, биоаналитик, social rådgiver, выбирай, что хочешь. Ведь наша героиня из «Москва слезам не верит», бастро поняла, что помимо работы на заводе, нужно учиться на вечернем химико-технологического. Ну меня просто очень расстраивает образ вашей Катюши. Ну почему путь к счастью, к мечте лежит через мужчину, а не через самореализацию, а уже потом мужчина. Я просто не понимаю, что вы хотели сказать своим романом: показать недостатки датского общества, или показать русских женщин как недоделанных, которые единственное, что могут, сделать профиль на dating и ждать принца, и все ради спасения сына. Как трогательно.

Я: Юлия, вы только что озвучили идею моего романа — относительно роли и положения женщины. Я именно для того его и написала, чтобы — в том числе — показать, что путь к счастью лежит не через мужчину, что нужно заглядывать в интернет, чтобы знать, что тебя ждёт в незнакомой стране, что нужно позаботиться о социальной страховке и не думать, что тут все мёдом намазано.

Любовь: Татьяна, я не читала романа. Я о педофилии- зачем её распространять?

Я: Любовь, незачем. Вы имеете в виду, что я её распространяю, потому что пишу об этой проблеме? То есть если не писать, то все само собой рассосётся? И педофилов меньше станет? И жертв их? Знаете, это все равно, что думать: если не писать о раке, то никто больше не заболеет. Если не писать об инвалидах, то все станут здоровыми.

Любовь: Хм, попробую вашу логику, а если писать, то не станет меньше? Не рассосётся? Не станет меньше…

Именно этому я и удивлялась…

Зачем увеличивать?

Я: Почему увеличивать? Есть какая-то статистика, которая показывает, что прочитав книгу, в которой упоминается педофилия, человек сам становится педофилом? Или, прочитав детектив про сексуального маньяка, человек идёт женщин насиловать? Мой роман наоборот направлен на борьбу с проблемой.

Елена: Меня очень заинтриговал роман, хотя я прочла всего до поездки в Орхус, но обязательно дочитаю до конца. Не могу сказать, что мне всё нравится, но это детали. В основном книга заслуживает того, чтобы поставить «лайк».

Марианна: Tatiana Rusuberg, да такая статистика есть, поэтому есть фильмы до определенного возраста и детям нежелательно смотреть сцены насилия, и вообще не желательно смотреть ужастики ну и тд и тп

Елена: Книга, явно, не для детей, скорее взрослым глаза юбовь: помню себя ДО того, как услышала о педофилии… этот период мог быть дольше!

Я: А в датских школах детям рассказывают о педофилии уже в средних классах. Знаете, почему? Чтобы детей защитить. Чтобы они знали, как реагировать, если незнакомый дядя позовёт их куда-нибудь. Чтобы знали, что плохо и что незаконно. И я, например, рада, что моя дочь, которой 12, уже знает, что существуют такие преступники, и что их надо опасаться. Знает, что делать, если она что-то заметит. В классе у них есть мальчик, который позвонил в полицию, когда узнал, что его отец изнасиловал его старшую сестру. Теперь папаша в тюрьме. Не знаю, где там была мама, — может, тоже вот не хотела знать, что такое педофилия. Но ребёнок правильно среагировал, и насилие не повторилось — а могло бы.

Марианна: Это совсем другое, Tatiana Rusuberg — Конкретные инструкции или увлекательный роман!

Я: Марианна, конкретные инструкции дети, к сожалению, часто пропускают мимо ушей — себя в школе вспомните. Да и взрослые то… Роман увлекательный, да, триллер, детектив. Но там как раз конкретно рассказывается, чем педофил опасен, как может действовать, как запугивать, что родителям или ребёнку делать — и что не следует делать. У нормального человека мой Себастиан может вызвать только ужас и отвращение. Ещё в романе родители могут почерпнуть сведения о том, как работает система, как закон защищает детей и т.д. Просто инструкцию читать бы никто не стал, а триллер прочитают.

Марианна: Tatiana Rusuberg, вы только что написали, что инструкции в школе были восприняты со всей серьезностью, и тут же себе противоречите… По вашей логике, то чем больше писать романов о маньяках, тем их/преступлений станет меньше??

Юлия: Tatiana Rusuberg а вы представьте хотя бы на минуточку, что история с одноклассником вашей дочки была просто плод его обостренной подростковой фантазии, что возможно он оболгал своего отца просто за то, что тот ему нагрубил, не дал 5000 на новую play station или ещё что-нибудь, и ребёнок решил использовать информацию, которую получил на уроках сексуального воспитания, против своего отца. Эта проблема (я имею ввиду то, что дети могут выдавать свои фантазии за действительность, особенно если они находятся под прессингом общей истерии вокруг педофилии) уже была освещена в фильме Томаса Винтерберга Jagten с великолепным Mads Mikkelsen (ах, Боже, как я его люблю). Фильм о датском мужчине примерно 40 лет, который пытается выстроить свою жизнь после тяжелого развода, но ложь о том, что он имел сексуальный контакт с дочерью его лучшего друга, распространяется, как вирус, и скоро весь город впадает в истерию ненависти к главному герою, и его жизнь покалечена. Хороший фильм и каннский приз за лучшую мужскую роль.

Любовь: Мне очень мешает то, что я не читала книгу… надеюсь что педофил стал хетеро, а мальчику помогли психологи — так что он простил нахала

Я: Марианна, я же не говорила, что все дети пропускают информацию мимо ушей. Кто-то в школе учится, а кто-то дурака валяет, так всегда было и будет. Подростки к тому же вообще авторитетов не признают, и больше доверяют сверстникам, чем взрослым.

Юлия, я смотрела «Охоту». Более того, мой герой, Джек, даже упоминает о ней в романе. И Себастиан фильм смотрел. И использует фильм как аргумент в пользу того, что мальчику никто не поверит. А полиция легко может установить, было изнасилование или не было: медики-то на что, простите? В «Охоте» речь идёт о маленьком совсем ребёнке, и насилия в смысле полового акта там не было. Так что тут трудно сравнивать. Решения по делам педофилов выносит суд, и если бы доказательств не было, отцу бы срок не дали.

Любовь, Себастиан бисексуал по сути. Такие тоже есть. В книге его судили и дали срок. С Джеком работали психологи, да. Но можно ли такое простить? Я не знаю. Я бы не смогла.

Марианна, педофилов меньше не станет от моего романа, но быть может — есть такая хрупкая Надежда — от подобных книг станет меньше их жертв, и эти жертвы будут меньше травмироваться их же родителями и обществом. Педофилы будут получать более суровое наказание, а не четыре года как в романе. Жертвы будут проходить лучшую реабилитацию, хотя как раз в Дании проходят робкие попытки — в качестве эксперимента — оказывать психологическую помощь уже взрослым жертвам, которые в сое время не заявили о насилии. А таких много.

Юлия, кстати, кто тут у нас педофилов защищает? По-моему, вы только что это сделали, когда усомнились в правильности решения суда, — а не я в своей несчастной книге.

Юлия: Tatiana Rusuberg ах как вы доверяете славным датским органам, они мол разберутся, до правды докопаются. А я вот отношусь ко многим датским инстанциям с оглядкой. Доверяй, но поверяй. Ну например тема изъятия детей из семей. Ведь все эти психологи и соцработники из statsforvaltning хотят получать зарплату и ездить на ferie два раза в год. И как часто под их горячую руку попадают абсолютно здоровые семьи. Сколько детей отбирают у русскоязычных матерей в Норвегии, Финляндии, и причины могут быть банальными: мальчик рассказал в школе, что его дома «наказывают», русская мама запретила дочке общаться с подружкой. Это только парочка банальных примеров. Я не смотрю на работников из органов как на супер компетентных товарищей. Для меня они все люди, которым свойственно совершать ошибки, а иногда такие ошибки, что это может стоить кому-то жизни.

Tatiana Rusuberg а вот это уже грубый перевод стрелок. Я сразу же сузила тему — изъятие детей из семей и хваленые датские психологи, которые умеют задавать ledende spørgsmål, и вы оказываетесь в ловушке, особенно если не владеете шахматной логикой и искусством разговорного жанра, а дети в этих искусствах часто не сильны.

Я: Юлия, по поводу изъятия детей из семей — это тоже перевод стрелок. Но я сама работаю в социальной сфере уже одиннадцатый год. Не с детьми, но соприкасалась близко и с социальными работниками, и с теми инстанциями, которые занимаются изъятием детей — и это не statsforvaltning, как вы пишете, а отдел в коммуне, занимающийся делами детей и молодёжи. И поверьте мне — Дания это не Норвегия или Финляндия. Между работой социалки и опеки в Скандинавских странах большая разница. В Дании всеми силами пытаются оставить детей в семье и поддержать родителей. Детей забирают только в крайних случаях и, по новым законам, пытаются по возможности устроить в семьи родственников, а не забирать в учреждение или чужую приемную семью. Крайние случаи — это многократные! Избиения, а не шлепком по попке. Это издевательства, это сексуальное насилие и т.д.

Я довольно близко общалась с молодым человеком, которого в детстве из семьи как раз не забрали, потому что не оценили случай как достаточно тяжёлый. И он уже взрослый жалеет об этом, и проблем психологических у него навалом. Он бы ХОТЕЛ, чтобы его забрали, но этого не сделали, и братьев его не забрали тоже. Я также близко общалась с девочкой, которую забрали и поместили в учреждение. И она благодарна педагогам, которые с ней работали и помогли ей встать на ноги. Мать у неё наркоманка. Отец — убийца, убил любовника матери. В первом случае опека не сработала. Во втором — сработала.

Юлия: Tatiana Rusuberg вот скажите, вы писатель, создатель трагического образа Джека, извечный Русский вопрос «кто виноват» в том, что случилось с Джеком: мать, задолбленная транквилизаторами, которая не удосужилась разузнать по интернету, какая там жизнь в Дании (как будто сидя в сибирском селе это так легко сделать, прямо берёшь из посёлка Юрга под Томском заходишь online и читаешь статистику, сколько педафилов в Дании), Халеный адвокат Себастиан в голубой рубашке от Hugo boss orange, живущий по принципу jeg skal have det godt, og mine behov skal tilfredsstilles uanset prisen, или датское общество, закрытое, с красивым фасадом и очень проблемной изнанкой, с их Janteloven, с их двойными стандартами, двойной моралью и двойной демократией ( одна для своих, другая для приезжих), с их манерой говорить часами не о чем small talk кругом один small talk и ни слова по делу или от души (кстати об этом вы сами говорите в своем интервью, которое я подробно прочитала «разрешите представить Tatiana Rusuberg»). Итак, кто виноват, и очень важно ваше мнение автора. Потому что от этого зависит, каков будет вердикт роману — читать или не читать. Не торопитесь с ответом. Но я буду ждать. Мне интересно. А знаете, почему. Мы с вами люди одного поколения, одного образования, одной судьбы (нас обоих занесло в Данию в 2002 году по по одной и той же причине), и что немаловажно, мы обе урбанистки ( вы из Питера, я из Москвы).

Я: Юлия, по поводу извечного вопроса «кто виноват?» — это вы очень правильно написали. И про датское общество прямо в точку. А ответ будет не однозначный, и роман прямо его не даёт, но — я надеюсь — заставляет читателя думать над вопросом и искать ответ. Датское общество виновато? Да. Законодательство Дании — да. Психологи педагоги, которые не доработали и просто проглядели — да. Катя, которая не залезла в интернет — да. И знаете, сколько я подобных Кать встречала? Которые начинают метаться, как курица с отрезанной головой, когда уже поздно, уже случилось самое страшное — с ней или с ребёнком? При этом уровень образования Кати, увы, не играет решающей роли. Моя героиня без вышки, но и три образования тут не защита. Это мой практический опыт говорит. Сам герой виноват? Да, в том, что молчал, что рассказал все, когда стало слишком поздно. Да, в том, что выбрал вершить самосуд, и чуть не стал убийцей. Виноваты ли то общество и та культура, откуда он и его мать родом — да. Потому что там случившееся с Джеком и подобными ему запаковано в пуленепробиваемую вату молчания, а подобные преступления как бы не существуют. Это может случится с детьми алкоголиков и наркоманов, но только не с ребёнком из нормальной семьи, где мама пусть и разведённая, но работающая, не употребляющая, любящая и заботливая, а отчим вообще стоит на страже закона. Вот такой выходит замкнутый круг, из которого очень трудно найти выход. Мой герой находит, но с большими потерями для себя.

Юлия: Я в принципе догадывалась, что вы будете их защищать. Ну ладно поверим вам на добром слове про разницу в соцорганах между скандинавскими странами, хотя удивительно почему. Скандинавия похожий менталитет, похожие методики. Кстати, что там по поводу русского врача- женщины из Копенгагена, у которой хотели изъять близнецов? Ох, не люблю я их, соцработников и считаю, что от них нужно подальше держаться.

Юлия: Да, по поводу взрослых, которые прошли через misbrug, кто-то заявил, кто- то промолчал и потом об этом пожалел и все такое. Я на работе тоже иногда сталкиваюсь с førtidspensionister по причине misbrugt som barn. Не верю я им. Misbrug очень широкое понятие, включающее в себя и физические и психические аспекты. А если мама заставляла уроки делать и ограничивала общение с подружками, может для ребёнка это выглядит как misbrug. Я признаюсь, иногда подозреваю førtidspensionister в экономической подоплеке: один раз сказал, что ты misbrugt, но давно в детстве, никому особенно копать не хочется, а førtidspension дали 18000 højsats, неплохо. Поэтому для меня иногда все эти истории с misbrug путь к лёгкому и стабильному заработку, и уже больше никто не будет теребить тебя активирингами и т д. Поэтому все эти førtidspensionister на десять поделить все их жалобы и на трудотерапию, ну например, в Сибирь, там всем места хватит.

Я: Юлия, а вы знаете, насколько сложно в Дании получить пенсию по инвалидности? Нужно иметь очень серьезные диагнозы, чтобы её дали. У меня подруга боролась лет восемь, чтоб её получить, а у неё букет такой, что она жила на обезболивающих, которые пила пачками. Теперь ей дали пенсию, но у неё уже рак костей ко всему добавился. Тут колясочники работают, люди безрукие, безногие, которые дышат через респиратор. А вы говорите «не верю».

Кстати, та же моя подруга, у которой рак, ещё не зная об этом, пришла к своему лечащему тут в Дании. Плечо у неё жутко болело. Он её мнёт, она орет в голос и плачет. Он ей говорит: Вы симулируете, голуба, у вас истерика. Я с вами работать не могу. И послал её. Хорошо, ей удалось добиться, чтобы в больнице приняли. Сказали, у неё вывих плеча. Это она так симулировала. Потом провели обследование и установили рак — от того и боли дикие были, и плечо не работало. А лечащий врач её домой послал. Вот так вот.