= дык… не в оценке же дело)))
Вот нет желания с вами вступать в политические дебаты, особенно накануне вашего праздника.
Но мне просто хочется вернуться именно к стиху. Позащищать его от ваших нападок. Можно, ну, чуть-чуть?))
Он фашистов громил, их на пальцах не счесть.
= отсюда видим, что герой «громил врага, не сломался». Он понимал, что они — враги и их нужно уничтожать. Согласны?
А вот психика среагировала на «первый опыт» скажем так, не очень удобно по отношению к уму. Вот и стали у него такие «кошмарные ночи».
убеждает юнца, веря бравым речам: «Ты бы тоже стрелял. Ты ж врагом моим был.
Я победу свою отстоял, заслужил!»
= он ведь не просит прощения у того фрица, он ему все время доказывает свою правоту. Согласны?
Стих как раз о том, что наша мораль (что от ума) не всегда живет в согласии с нашими чувствами (что от души).
Согласны?
= ну, поделись, дай дельный совет. Я вот, честно, не знаю)
ага, меня только что обвинили в словоблудии
= неа, ты мне простыни не писала, так что мимо)))
Или нет — хуже, вообще писать не буду
= это ты меня напугать, разозлить или повеселить захотела?
У меня вообще читателей нет, хотя заходов в мои произведения до тучи и выше. Комменты, видать, читают. Так что, я привычная. Меня этим не испугаешь, ибо не разбалованная)))
= а он мой стих не критиковал. Он, наоборот, высказался о нем очень даже хорошими словами. Во всяком случае, мне было приятно читать.
Он просто раздул немного не ту тему, и что главное, менторским тоном. Угу, учитель! Вот так мы должны чувствовать, и никак не иначе. Ты поддерживаешь такую позицию? Чтобы тебе навязывали, что и как ты должна чувствовать, да?
ОффтопикЭтот учитель на целых два года младше меня)))
Думаю, наши солдаты могли мучиться совестью, а вот немецкие вряд ли. Почему бы тогда не написать стишат по поводу того, как мучает совесть немецкого ветерана?
= дык… есть такие стихи!
Не мной, правда, написаны. До мастерства этого поэта мне еще расти и расти. Думаю, этой жизни не хватит.
А стих вот здесь, под оффтопом. Классный, пробирающий стих.
Мучает ли совесть немецких солдат?Муттер и Фатер гордятся Отто. Рост за два метра, глаза как сталь,
Тело, осанка, манеры — что ты, впору сниматься у Риффеншталь.
Он побеждает на скачках конских, Вагнера темы поет на бис,
Даже стреляет по-македонски. Белая бестия, as it is.
Но каждую ночь
из тумана глядя
черными дырами мертвых глаз
Отто является фройлян Надя в платье сатиновом.
Был приказ — Каждый изловленный партизайне должен висеть на суку. И вот,
Отто с улыбкой «Jedem das seine» пойманных русских к допросу ждет.
В двери Надежду впихнули грубо. Отто глядит на нее свысока.
Наде семнадцать, разбиты губы, кровь на сатине, в глазах тоска.
Делу, увы, не помочь слезами.
Слышно — солдаты копают рвы.
Отто вздыхает — йедем дас зайне. Милая фройлян, мне жаль, увы.
Вдруг исчезает тоска во взгляде, зал погрузился на миг во тьму.
Прыгнув, на Отто повисла Надя, в ухо гадюкой шипит ему:
«Что, офицер, не боишься мести? Нынче я стану твоей судьбой.
Мы теперь будем цузаммен, вместе. Слышишь? Отныне навек с тобой.»
Надю за волосы тащат к вязу, в бабушкин, с детства знакомый, двор,
Где ожидает, к суку привязан, быстрый веревочный приговор.
«Шнапсу бы… Водки бы… Не иначе — стопку с товарищем вечерком».
Отто стирает рукой дрожащей Надину кровь со щеки платком.
Водка ли, шнапс ли, исповедальня – все бесполезно. Опять в ночи
Надя из курской деревни дальней смотрит на Отто, а он молчит.
Наденька шепчет «Jedem das seine!». Отто хрипит, воздух ловит ртом.
Дойче овчарка глядит на хозяина, длинным виляет, скуля, хвостом.
Был же приказ и была задача… Йедем дас зайне. В окне рассвет
Надя уходит. А Отто плачет
Семьдесят долгих кошмарных лет.
= ого, как неожиданно))) И очень приятно слышать положительное мнение от мужчины. Вы не побоялись предупреждения, что это «сугубо дамское чтиво». Спасибо вам огромное)
ОффтопикА я думала, вы про стихи. Н-да, поэт, значит, из меня фиговый. (( Да и опыта имею всего год, как стала писать стихи. Все из-за стиходромов))
Оценку ставить не буду. Стихи сами по себе хорошие, трогательные. Но тема не моя. Хорошо сейчас о таком писать, уже не помня о том, что сделали гитлеровцы на нашей родной земле. Все же тема конкурса — патриотизм, а не гуманизм.
= спасибо за ваше мнение, но совсем не согласна по части темы.
Ох, Евгений, чувствуется, что стих вас тронул)))
ОффтопикУ меня со временем совсем тяжковато, но попытаюсь сегодня ответить на некоторые ваши вопросы.
Вот нет желания с вами вступать в политические дебаты, особенно накануне вашего праздника.
Но мне просто хочется вернуться именно к стиху. Позащищать его от ваших нападок. Можно, ну, чуть-чуть?))
А вот психика среагировала на «первый опыт» скажем так, не очень удобно по отношению к уму. Вот и стали у него такие «кошмарные ночи».
Я победу свою отстоял, заслужил!»
Стих как раз о том, что наша мораль (что от ума) не всегда живет в согласии с нашими чувствами (что от души).
Согласны?
У меня вообще читателей нет, хотя заходов в мои произведения до тучи и выше. Комменты, видать, читают. Так что, я привычная. Меня этим не испугаешь, ибо не разбалованная)))
Тело, осанка, манеры — что ты, впору сниматься у Риффеншталь.
Он побеждает на скачках конских, Вагнера темы поет на бис,
Даже стреляет по-македонски. Белая бестия, as it is.
Но каждую ночь
из тумана глядя
черными дырами мертвых глаз
Отто является фройлян Надя в платье сатиновом.
Был приказ — Каждый изловленный партизайне должен висеть на суку. И вот,
Отто с улыбкой «Jedem das seine» пойманных русских к допросу ждет.
В двери Надежду впихнули грубо. Отто глядит на нее свысока.
Наде семнадцать, разбиты губы, кровь на сатине, в глазах тоска.
Делу, увы, не помочь слезами.
Слышно — солдаты копают рвы.
Отто вздыхает — йедем дас зайне. Милая фройлян, мне жаль, увы.
Вдруг исчезает тоска во взгляде, зал погрузился на миг во тьму.
Прыгнув, на Отто повисла Надя, в ухо гадюкой шипит ему:
«Что, офицер, не боишься мести? Нынче я стану твоей судьбой.
Мы теперь будем цузаммен, вместе. Слышишь? Отныне навек с тобой.»
Надю за волосы тащат к вязу, в бабушкин, с детства знакомый, двор,
Где ожидает, к суку привязан, быстрый веревочный приговор.
«Шнапсу бы… Водки бы… Не иначе — стопку с товарищем вечерком».
Отто стирает рукой дрожащей Надину кровь со щеки платком.
Водка ли, шнапс ли, исповедальня – все бесполезно. Опять в ночи
Надя из курской деревни дальней смотрит на Отто, а он молчит.
Наденька шепчет «Jedem das seine!». Отто хрипит, воздух ловит ртом.
Дойче овчарка глядит на хозяина, длинным виляет, скуля, хвостом.
Был же приказ и была задача… Йедем дас зайне. В окне рассвет
Надя уходит. А Отто плачет
Семьдесят долгих кошмарных лет.