дверь открылась. Женщина лет за сорок с короткой стрижкой одарила их презрительным взглядом и прошла мимо. Андрей придержал ее и распахнул, встав рядом на манер дворецкого.
— из этого фрагмента получается, что герой не дверь придержал, а прошедшую мимо женщину сорока лет.
Более всего интересна форма подачи: по сути, весь рассказ — диалог. Сюжет подаётся не с помощью описаний, действий, а через реплики героев. Таким образом, достигается своеобразная кинематографичность.
Единственный минус, который я вижу здесь, — слишком много героев на крайне малый объём текста. К ним не успеваешь привыкнуть. Да что там — их банально не успеваешь разглядеть. И уже сам автор не замечает, как бывший весь рассказ Валей парень вдруг в конце превращается в какого-то незнакомого Ваню.
Всё-таки есть и ещё один минус. Достаточно весомый. Сама история укладывается в несколько фраз и рассказывается походя, как байка в курилке. При этом огромное внимание уделяется какой-то периферии: как компания шла на день рождения, как они пытались попасть в подъезд, как раскладывали на столе угощение, что пили, что ели, какие смотрели видосики…
Странное, в общем ощущение от текста. Очень странное.
Гудок автомобиля застал меня прямо за утренним поглощением прессы.
— возможно, у меня слишком живое воображение, но подобное построение фразы вызвало у меня абсолютно чёткую картинку, как некий старик каждое утро рвёт на части газеты, сминает их, чтобы было удобнее жевать, и съедает.
успели побеситься Анна
Стефан и Николь пребывают
Под потолком, содрогая тусклые тени покачивалась лампа
— это как?
Я спешно докурил и надел испачканные в крови перчатки. Затем дал задание криминальассистенту включить два мощных электрообогревателя.
— Это еще что? — почти беззубым, окровавленным ртом спросил он.
— кто? Криминаль-ассистент? Из ваших слов получается так.
Теперь что касается сцены допроса с помощью обогревателей. Есть пара моментов, вызывающих существенное недоверие. Первый момент — удар в челюсть — он был мощным настолько, что выбил человека со стула. Сам герой говорит, что нанёс тяжёлый удар арестованному. Вполне вероятным последствием такого удара могла стать вывихнутая или вовсе сломанная челюсть, выбитые зубы, может быть даже и откушенный язык. Поверьте, с такими повреждениями очень сложно разговаривать внятно.
Второй момент — характер повреждений арестованного. Вы сами акцентируете внимание на том, что кровь очень быстро запекается под потоком тёплого воздуха от обогревателя и практически сразу говорите о том, что от жара у жертвы спеклись глаза и полопались губы. Кровь из лопнувших губ стала бы при описываемых вами условиях прекрасным клеем, намертво запаявшим рот подозреваемому. Таким образом, прокричать что-либо кроме нечленораздельного мычания он бы физически не смог.
Текст очень плохо вычитан. И это первое, что бросается в глаза.
Идея неплоха и вполне себе недурственно раскрывается, но…
Честно, я не слишком верю герою. Я в принципе слабо верю в раскаяние хищника.
И, если говорить откровенно, здесь не хватает завершающей сцены. Определяющей точки. Третьего выстрела «Маузера».
Как минимум. Почему-то сцена из «Братьев Карамазовых» вспоминается, когда перечитываю стихо. Та, где папашу Карамазова всё-таки огрели чем-то тяжёлым по голове.
Вечно ничто не может длиться.
И слава Богу.
Не за что.
Более всего интересна форма подачи: по сути, весь рассказ — диалог. Сюжет подаётся не с помощью описаний, действий, а через реплики героев. Таким образом, достигается своеобразная кинематографичность.
Единственный минус, который я вижу здесь, — слишком много героев на крайне малый объём текста. К ним не успеваешь привыкнуть. Да что там — их банально не успеваешь разглядеть. И уже сам автор не замечает, как бывший весь рассказ Валей парень вдруг в конце превращается в какого-то незнакомого Ваню.
Всё-таки есть и ещё один минус. Достаточно весомый. Сама история укладывается в несколько фраз и рассказывается походя, как байка в курилке. При этом огромное внимание уделяется какой-то периферии: как компания шла на день рождения, как они пытались попасть в подъезд, как раскладывали на столе угощение, что пили, что ели, какие смотрели видосики…
Странное, в общем ощущение от текста. Очень странное.
Всё равно, что убить себя.
Небо — больная тема. Дед был авиамехаником. Наверное, передалось.
Самому показалось до странности лёгким, воздушным, в общем, весьма нетипичным для моей свинцовой лиры.
Спасибо.
Хотелось бы.
Но далеко не всегда получается.
Спасибо, что зашли.
Это, пожалуй, одна из лучших моих поэм.
Теперь что касается сцены допроса с помощью обогревателей. Есть пара моментов, вызывающих существенное недоверие. Первый момент — удар в челюсть — он был мощным настолько, что выбил человека со стула. Сам герой говорит, что нанёс тяжёлый удар арестованному. Вполне вероятным последствием такого удара могла стать вывихнутая или вовсе сломанная челюсть, выбитые зубы, может быть даже и откушенный язык. Поверьте, с такими повреждениями очень сложно разговаривать внятно.
Второй момент — характер повреждений арестованного. Вы сами акцентируете внимание на том, что кровь очень быстро запекается под потоком тёплого воздуха от обогревателя и практически сразу говорите о том, что от жара у жертвы спеклись глаза и полопались губы. Кровь из лопнувших губ стала бы при описываемых вами условиях прекрасным клеем, намертво запаявшим рот подозреваемому. Таким образом, прокричать что-либо кроме нечленораздельного мычания он бы физически не смог.
Текст очень плохо вычитан. И это первое, что бросается в глаза.
Идея неплоха и вполне себе недурственно раскрывается, но…
Честно, я не слишком верю герою. Я в принципе слабо верю в раскаяние хищника.
И, если говорить откровенно, здесь не хватает завершающей сцены. Определяющей точки. Третьего выстрела «Маузера».
Как минимум. Почему-то сцена из «Братьев Карамазовых» вспоминается, когда перечитываю стихо. Та, где папашу Карамазова всё-таки огрели чем-то тяжёлым по голове.
Главное, чтобы он всё-таки был. Пусть и за окном.
В прозе стараюсь — по крайней мере, осознанно, — не затрагивать вопросы религии, веры.
Тёмная она слишком для этого.
Спасибо.
Особенно, если
.