Рабочая атмосфера

Привет, народонаселение. Начну издалека, но в алку постараюсь уложиться.

Я иногда пишу в метро. Это признание такое. Пишу, да. Я же там два через два по утрам и вечерам плюс еще когда не везет… (Ух ты, такое предложение – и без запятых.) Это, надо сказать, довольно удобно: во-первых, я провожу с сомнительной, но все же пользой объективное время, которое иначе уйдет в никуда, а во-вторых, субъективное время проходит гораздо быстрее. Пару абзацев написал – ай, моя остановка! Надо только занять какое-нибудь козырное место. Например, прислониться к надписи «не прислоняться», или забиться в уголок рядом с огнетушителем. В принципе, можно и так, просто стоя в проходе, знаете: одной рукой держишь ручку, другой тетрадку, третьей поручень… Так. Короче, можно, я сказал.

В автобусе или трамвае не очень удобно – потряхивает сильнее, но тоже можно. В электричке вообще зашибись, когда народу нет. То бишь, сейчас. Если вагон теплый, то и паста в ручке не замерзнет, и пейзаж за окном поможет собраться с мыслями. Если имеются.

Да! Вспомнил еще один плюс. В метро, например, мне в тетрадку никто не заглянет. А даже если и заглянет – ну и что? В смысле, ну и что он там различит? (Кто видел мой почерк, тот поймет.)

На работе тоже можно, но там, во-первых, надо работать (я не жалуюсь, я констатирую), а во-вторых, не всегда удается избежать вопросов «Чо делаешь?». Потому что моменты праздности бывают и у других сотрудников тоже.

Но даже и там можно успеть что-нибудь накарябать. Спросите Стива… Или меня. Большая часть этой заметки была придумана и записана там.

Но, конечно, главное рабочее место человека пишущего – это его дом. Правда же?

Потому что здесь можно практически все. Шторы задернуты. Свет включен. Или выключен. Или туда-сюда. Из колонок доносится «Orgone Accumulator» или «Hibikase», у локтя альбом с репродукциями Фрэнка Фразетты или Ганса Гигера, перед глазами картридж «Zen Intergalactic Ninja» с нормальным артом, на полу ведро с кофе…

Короче, втыкай сразу четвертую…

Нет, стоп. Что-то я забыл.

На этом месте люди, знакомые с «Как писать книги» Стивена Кинга, скажут: дурень, ты забыл закрыть дверь.

Точно. Забыл. А ее обязательно надо закрыть. И может быть, даже на ключ.

Знаете, Кинг ведь не один такой. Я читал про разных авторов, и почти всем для работы требовалось одиночество.

Да-а-а-а… А в метро я, конечно, один.

На самом деле – да. Примерно в том же смысле, что Брэдбери был один в библиотеке, куда бегал работать на пишущей машинке. Дома он не мог: там были дети, а дети требуют внимания. Они, черт подери, находятся в зоне родительской ответственности.

Итак, Брэдбери. Мураками работал дома по утрам, до своей основной работы в собственном джаз-баре, а потом все бросил и уехал из Японии – чтобы ничего не отвлекало. Кафка – тот стенал, что не может выдержать удобный режим, потому что писал по ночам, а днем ходил на в свою контору. И сколько он успел закончить?..

Возьмите книгу «Лавкрафт: Живой Ктулху» (насколько я понимаю, это название на совести наших любимых локализаторов) за авторством Лайона Спрэг де Кэмпа. Автор там приводит слова одного из коллег Лавкрафта (по-моему, по любительской журналистике): когда тот был у Лавкрафта в гостях, примерно каждые пятнадцать минут в комнату заглядывала одна из лавкрафтовых тетушек. Если такой же тактики эти милые дамы придерживались каждый день…

Хотите помешать автору писать, дергайте его за рукав каждые четверть часа – и он ни черта не сможет. Автор должен как-то удерживать настроение… Не настроение писать, а то настроение, которое он создает в процессе написания произведения. Ту самую «атмосферу», помните, да? Особенно если произведение чуть подлиннее этой моей заметки.

Я сказал: закрой дверь с той стороны!!!

А теперь подумайте, есть ли у вас под рукой дверь шире, чем выход в интернет?

Миллион чертовых обязанностей. Проверить почту. Прочитать, что там написал Алекс Экслер. Сказать пару слов совершенно незнакомому челу, с гребаным мнением которого я офигенно не согласен. Глянуть, кого раскатал в лепешку Бэд Комедиан и кого откаверил Пушной. Поднять пару уровней в «Темных мечах»…

А заодно проверить уроки, поджарить картошку, помыть посуду и пропылесосить черепаху.

Сделано? О-окей… А теперь под кран и баиньки, завтра будет новый день.

Писательство есть дело одинокое. И – со стороны – невыносимо скучное. И правильно. Потому что «процесс» здесь важен биографам, читателю важен результат, а автору… Наверное, это следует назвать словом «реализация». Создание полноценного и востребованного художественного произведения.

Конечно, кому-то требуется мгновенный отклик читателя. Наверное. Моментальная критика. Внимание. Взгляд со стороны в процессе создания. Может быть, это я такой социофоб…

Но иногда в минуты отчаяния я мечтаю о пишущей машинке. С нее нельзя выходить в интернет.