И тот же миг вновь ударила по стенам буря.

Буря лупила в ставни, стены, и, казалось, вот-вот ворвется внутрь:

Узнай, с кем дружила наша жертва в школе», — Арман обернулся на тихий, скорее похожий на поскрбывание,

— Да будем благословенным этот вечер, мой архан,

И он аккуратно положил на стол что-то плоское, завернутое в темный бархат.

Сапфиры, рубины, брильянты… но все не то.

что Аланну подарок обрадует — он так подходил к янтарному браслету, с которым сестра не расставалась.

Арман поморщился — нельзя так обращаться с оружием.

Молодой, такой же, как Этан, светловолосый хариб появился почти сразу: его архана едва успели уложить на софу, снять с него тунику и перевязать кровоточащую рану.

Даже покровительство Мираниса не поможет — свет безжалостен к чужим ошибкам, как, впрочем, безжалостны и виссавийцы.

Арман бросил на стол бумаги и встал напротив гостя, присев на край письменного стола.

Несмотря на то что он виссавиец, это неплохой человек.

И, если этого не случиться, я помогу тебе избежать неугодной свадьбы.

И в жар бросало, и в холод, в такт стонам непогоды.

Много лет прошло, а браслета выбросить Аланна так и не смогла.

И такое глубокий покой во взгляде, от которого и дышать легче стало, и сердце забилось ровнее.

Мало того что заплаканная, так еще и прячется по кустам, будто что-то натворила.

А потом вдруг вновь посмотрел на Аланну и показалось на миг, что во взгляде его светится сочувствие и понимание.

А еще шорохи, звуки пробуждающего замка, побрякивание оружия дозорных

Аланна тихо вздохнула, впадая в спасительную темноту.

Иначе собачке принца долго придется отмываться от неприятных слухов — люди в отчаянии часто видят то, чего не было.

И, в то же время, не осмеливались даже зарычать,

Благо, что Рид была терпеливой, отвечала на все вопросы и охотно раскрывала секреты.

Превратиться бы в зверя, другая сущность к магии более чувствительна, да нельзя.

Но торчать в домике приходилось и ночью Бранше вслушивался в шорох дождя за окном и крутился на жестких простынях, не в силах заснуть.

А дозор шутить не станет — стрелу в бок и разбираться не будет.

И било внутри колокольчиком — теперь рядом с заклинателем было тревожно, как рядом с красивым, но опасным зверем.

А Рэми тем временем посмотрел внимательно на Бранше, будто душу пронзил взглядом и улыбнулся как-то странно.

Плохо это. Без татуировки и колдун.

— Прошу тебя мой принц, — в один миг пришел в себя Арман.

Только вечно занятый Арман никогда не оставался у Мираниса надолго, а теперь, вроде как, уходить не спешил.

Арман поклонился принцу, потом вышедшему из тени молчаливому телохранителю, но вылезать из кареты не спешил.

Но и быть тем ничтожеством, что отражалось в зеркале не хотел.

— Я голоден, как собака, — усмехнулся Этан. — Мир, идем завтракать…

При этом мягко и вежливо, как ребенку, чтобы не обидеть.

Конь распластался в прыжке, развернулась под его брюхом пустота, и Миранис на миг почувствовал что летит, выпав из седла.

Только что сейчас? Боги, что?!

— Мой принц, — едва слышно повторил Тисмен, и слепо потянулся ладонями к Миранису

груди, шее, провести по лицу, стирая с щек что-то горячее и мокрое.

— Холодно… — выдавил из себя Тисмен, которому, вроде стало лучше.

С телохранителями он не говорил, впрочем, итак известно, что они скажут.

Подбирать браслета Миранис не стал