1) Объективно оценить что-либо ни один человек не в состоянии. Ввиду изначальной и неисправимой субъективности его точки зрения. Максимум на что он способен — это на непредвзятую (видеть то, что есть, не видеть то, чего нет, и отделять факты от мнений) оценку.
2) По той же причине нет никакой необходимости объективно оценивать что-либо.
А учиться, да, надо. Только слушать при этом больше свой внутренний метроном и любимых классиков, чем всякого-разного встречного-поперечного. Не, бывает, и они что толковое скажут. Но далеко не всегда.
Нельзя сказать, чтобы все эти курсы были совсем бесполезны. Азам ремесла они, пожалуй, научат. Но не научат быть писателем. Для этого нужно совсем другое. Наблюдательность, жизненный опыт, большое желание, наконец… даже если не вспоминать про эзотерическое понятие «талант».
А уж если выученное на курсах воспринимать как догму…
А слово «был» слегка обезличивает текст и оскудняет.
Ни одно слово само по себе не может «обезличить и оскуднить» текст. Это может с ним проделать только недостаточность словарного запаса автора и его суеверный страх перед использованием тех или иных слов по причине того, что за них «нещадно раскритикуют».
Автор, несмотря на то, что выше я вступаюсь за ваш рассказ, сейчас буду его ругать.
Самый важный, имхо, недостаток — композиционный перекос. Загробным странствованиям Ивана Иваныча уделено неоправданно много внимания, в результате читатель начинает в нетерпении ёрзать на стуле в ожидании развязки. По-моему, эту часть можно сильно сократить, если не вовсе выкинуть, и сразу переходить к кабздецу с торговым центром. Всё ведь уже ясно и так.
Несмотря на сказанное — в целом весьма читабельно. Название вот только сливает интригу досрочно.
Ну по крайней мере честно признались, что критерий взят «от фонаря».
А считать как угодно — это, конечно, ваше право. Вот только не думаю, что портить свой рассказ в угоду произвольно придуманным правилам — это хорошая «тренировка для развития мастерства» с точки зрения автора, да и читателя тоже. Мастерство писателя не заключается в том, чтобы «не допускать никаких повторов» или «употреблять как можно меньше глагола „был“».
Вот вам пример: начало «Островов в океане» того же Хемингуэя. На первой же экранной странице — 48 (сорок восемь) «был». И что?
«местоимения я терпеть не могу» — это вполне себе приемлемая индивидуальная особенность стиля данного писателя. Но — даже если отбросить нюансы разных языков — почему все должны писать именно как Кинг? Почему не как Хэмингуэй, у которого этих местоимений было вагон и тележка малая?
Враги оклеветали его, обвинив в предательстве своего сюзерена. Родной отец выгнал его из дому. Его любимую собираются отдать за другого. У него странный герб на щите и девиз на чужом языке.
Родовое имя героя назвать нетрудно. Но вы назовите и личное тоже.
В нашей «Коллегии крИтинов» (на Мастерской) очень толковый и вдумчивый народ. Рекомендую сразу к ним…
Открою маленький секрет. Даже два.
1) Объективно оценить что-либо ни один человек не в состоянии. Ввиду изначальной и неисправимой субъективности его точки зрения. Максимум на что он способен — это на непредвзятую (видеть то, что есть, не видеть то, чего нет, и отделять факты от мнений) оценку.
2) По той же причине нет никакой необходимости объективно оценивать что-либо.
А учиться, да, надо. Только слушать при этом больше свой внутренний метроном и любимых классиков, чем всякого-разного встречного-поперечного. Не, бывает, и они что толковое скажут. Но далеко не всегда.
Нельзя сказать, чтобы все эти курсы были совсем бесполезны. Азам ремесла они, пожалуй, научат. Но не научат быть писателем. Для этого нужно совсем другое. Наблюдательность, жизненный опыт, большое желание, наконец… даже если не вспоминать про эзотерическое понятие «талант».
А уж если выученное на курсах воспринимать как догму…
Забейте вы на этих доморощенных «спецов», ей-богу. Тексты здоровее будут.
Ну что ж, если это часть замысла — тогда да. Замысел автора не обязан во всём нравиться читателю. Даже если этот читатель — судья конкурса.
Бородец задание готовит.
Не колышет. Угадывать никто не заставлял. Води.
Ладно, так и быть. Води, ты угадал. Это Уилфрид Айвенго.
Автор, несмотря на то, что выше я вступаюсь за ваш рассказ, сейчас буду его ругать.
Самый важный, имхо, недостаток — композиционный перекос. Загробным странствованиям Ивана Иваныча уделено неоправданно много внимания, в результате читатель начинает в нетерпении ёрзать на стуле в ожидании развязки. По-моему, эту часть можно сильно сократить, если не вовсе выкинуть, и сразу переходить к кабздецу с торговым центром. Всё ведь уже ясно и так.
Несмотря на сказанное — в целом весьма читабельно. Название вот только сливает интригу досрочно.
Кстати, и тут ты личного имени тоже не назвал.
А считать как угодно — это, конечно, ваше право. Вот только не думаю, что портить свой рассказ в угоду произвольно придуманным правилам — это хорошая «тренировка для развития мастерства» с точки зрения автора, да и читателя тоже. Мастерство писателя не заключается в том, чтобы «не допускать никаких повторов» или «употреблять как можно меньше глагола „был“».
Вот вам пример: начало «Островов в океане» того же Хемингуэя. На первой же экранной странице — 48 (сорок восемь) «был». И что?
Здесь вопросы задаю я.
«местоимения я терпеть не могу» — это вполне себе приемлемая индивидуальная особенность стиля данного писателя. Но — даже если отбросить нюансы разных языков — почему все должны писать именно как Кинг? Почему не как Хэмингуэй, у которого этих местоимений было вагон и тележка малая?
И всё же — откуда эта странная арифметика: три-четыре «был» на весь рассказ?
Во-первых, не названо личное имя, только родовое. Во-вторых, это не он
Это уже давно угадали. Нынешнее задание ниже.
Враги оклеветали его, обвинив в предательстве своего сюзерена. Родной отец выгнал его из дому. Его любимую собираются отдать за другого. У него странный герб на щите и девиз на чужом языке.
Родовое имя героя назвать нетрудно. Но вы назовите и личное тоже.
Дик Сэнд из «Пятнадцатилетнего капитана»?