В общем, эта глава — прямое продолжение третьей. Прямо с первой фразы, которая там последняя.
А далее будет еще один кусок «далее этой», потом меня опять уронит в чуть более дальнее прошлое, во время «отдаленное», и оттуда я уже пойду практически ровно вперед… и там даже станет ясно, ху из ху.
Желание понять — это само собой, оно всегда на первом месте. Но мы ведь оперируем словами. Как поймешь без этого? Мне всю жизнь телепатии не хватает, но так и не освоил пока… а жалко.
А слова — это же наш инструмент. Вроде бы есть смысл их обсуждать. Оно же чисто профессиональное — выбор слов, чтобы поняли… Наши краски, наши ноты. Когда ты художник, рисующий словами, поневоле приходится их обсуждать. А слов явно меньше, чем их значений, вот и получается временами столкновение терминологии…
Мне кажется, «клише» тут не совсем подходит — это скорее тот язык, на котором каждый разговаривает. Когда я понимаю язык собеседника, я понимаю его. Во всяком случае, лучше. Чем и занимаюсь…
Я не дохожу до крайностей. Эндер — не великий герой, он человек. Поэтому его можно любить. Он живой, со своими недостатками…
Убитым не легче, это точно. Да я и могу сочувствовать Нару, и подонком его вроде не называл. Он оказался в сложной ситуации, когда противоречивые чувства разрывали его. Думаю, это нередко случается… хотя и не в столь острой форме.
Мне кажется, тут всё дело именно в оценке автора. Можно заставить своих героев поступать некрасиво, даже если это неотрицательные герои, и ты хочешь вызвать к ним сочувствие. Но если не очень ясна позиция самого автора, возникают вопросы. Это естественно…
В какой-то момент мне показалось, что ты-то считаешь, будто он был именно прав. Но если нет, вопрос снимается.
А о сознательном и неосознанном зле можно долго рассуждать, если есть желание, но об этом и так рассуждают очень многие и во многих книгах. Собственно, и Кард в продолжении «Игры» этим занимался. Сам Эндер считал, что неведение его не оправдывает. Полагаю, ему виднее.
Сперва да, потом не очень… Это была странная история и довольно грустная. Заклинания — штука опасная… то ли иногда за их срабатывание приходится много платить, то ли иногда работает предвидение…
Но мне очень приятно, что — запах соли ) Этого хотелось.
Да нет, это уже мое личное восприятие: любовь — это норма, раз кто-то любит — от нормален… Но как мы уже выяснили, здесь всё упирается в трактовку и слова, и понятия. Так что не вычитал, так воспринял.
Эндер-то, например, тоже не норма, он психопат, который двоих ребят голыми руками убил.
Так я и не спорю, что он — не норма. Но убил-то он их без намерения именно убить. А потом страдал от этого и сам себя не прощал. И поведение такое нормой не считал.
Мне не интересны супермены, увы. Я про них писать все равно не буду
А мне кажется, очень многие поступки твоих героев — это чистое суперменство ) Например, мне во многих ситуациях было бы легче поступить абсолютно не так. Хотя бы в ситуации Нарайна… По-моему, «не-супермен» просто постарался бы утащить от этого семейства любимую девушку, вообще забыть их всех, вычеркнуть из памяти и выстроить жизнь заново… Так поступают обычные, слабые люди. А посвятить себя супер-мести — это как раз выбор супермена… типа графа Монте-Кристо. Будь у меня такое богатство, я бы создал себе роскошную жизнь — красивые вещи, картины, музыка, изысканные вина… и главное — возможность заниматься любимым делом и быть с теми людьми, которых любишь. А если таковых нет, то завести. И я думаю — это выбор довольно банального человека… не супермена никаким местом…
человек мечтает не понять и разделить, а быть понятым и чтобы с ним разделили
Не каждый человек. Кто-то хочет брать. Кто-то — отдавать. Хотя я бы выбрал — взаимность. Быть понятым и понять. Отдать — и это то же самое, что получить, потому что, отдавая, ты становишься больше…
Ничего подобного он им не желал. Он не дипломатию с ними разводил, а воевал
Не читал ты «Голос» и «Ксеноцид»… но ведь финал «Игры» ты читал. Разве не помнишь, как Эндер скитался по космосу с коконом Королевы в сумке?
Сперва он воевал. Но все время в Боевой школе он старался их понять. А в итоге — и понял, и полюбил… Он же не сознательно принял решение — убить их. Вовсе не факт, что он принял бы такое решение.
Но что бы ни сделал мальчишка, совсем маленький ребенок, играющий в игру, — но юноша, а потом мужчина, который знал, что натворил, — написал книгу «Королева Улья», понимая и любя жукеров — и желая, чтобы поняли и полюбили все. И потом все его действия были направлены на то, чтоб искупить причиненное зло, возродить расу, дать им дом и счастливую, полноценную жизнь.
Мотивом Эндера-мальчика в финальной игре — когда он взорвал планету — было вовсе не уничтожение расы вместе с матерями и невинными детьми. Он решил провалить экзамен, проиграть. И отдохнуть. Бросить игры. Потому что ему в голову не приходило, что военачальники, экзаменаторы, оставят в рядах такого полководца — такое чудовище, способное уничтожить целый вид.
Ну, он был тогда наивным ребенком…
Но это его мнение о допустимом уровне зла очень многое говорит о его характере и морали.
Очень даже изучают маньяки своих жертв
Что творится в больном мозгу безумца — это одно, а что происходит на практике — это совсем другое. Надо ли это специально объяснять?
Ведь речь не о том, как считает маньяк. А о том, как происходит в реальности. Что происходит с жертвой. Жертвы просят маньяков, чтобы те их пытали? А жертвы насилия — просят?
Дать наркоману дозу — это не любовь, пусть он и просит, поскольку тем и страшна наркозависимость, что человек уже неадекватен, он полностью во власти разрушительного стремления к наркотику. Он неадекватен. Понимая его нужды и заботясь о нем, надо его лечить, а не способствовать его разрушению.
Вообще странно всерьез рассуждать о больных людях, чье сознание замутнено их болезнью. Они больны, их надо лечить.
А когда я говорю о любви и насилии — я говорю о той из сторон, которая адекватна. Жертва адекватна. Зачастую и насильник адекватен. Вот о них и стоит рассуждать с точки зрения морали…
Это речь не о любви, а о мудрости.
Извини, с чего ту мудрость вылезла? Ты считаешь, только мудрый человек способен по-настоящему любить кого-то, а не себя? Желать добра кому-то, как этот кто-то добро понимает?
По-моему, для этого особой мудрости не надо. Такое отношение бывает у людей, не наделенных особой мудростью — но наделенных добротой и способных смотреть на мир не сквозь призму себя-любимого.
Разве это так трудно — не заставлять, например, ребенка заниматься спортом (который родители обожают) — если самому ребенку этот спорт противен? Не пихать ему свой любимый шоколад, если ребенок совсем другие лакомства любит? Дарить ему не то, что в детстве желал бы получить ты, — а то, что желает здесь и сейчас твой ребенок?
По-моему, для всего этого особой мудрости не требуется…
Потому нельзя судить Нарайна целиком только с точки зрения одной любви. Есть еще свобода, как минимум.
А откуда здесь выплывает свобода, что она означает в контексте отношений Нарайна и его семьи (непризнанной жены и проданного в рабство сына), и что такое для Нарайна свобода вообще?
Уж если говорить о свободе — то этим словом обычно зовут стремление следовать собственным эгоистичным желаниям. Так он им следовал — или нет?
Я считаю, что слову и явлению совершенно незаслуженно приписали некий прекрасный ореол
Ничего подобного. Просто для каждого явления есть свое слово. И особенность писателя — хорошего писателя — именно в том, чтобы выбирать правильные слова. Чем более правильное слово ты выбрал — тем более хорош ты как писатель.
Например, электричество. Плохой пример. Электричество — это физическое явление. Оно не имеет ровно никакого отношения к чувствам, наклонностям и эмоциям человека. А вот как им распорядиться — это уже имеет отношение к чувствам и наклонностям. Оно само по себе — не благо и не зло. Как и огонь, как и металл, и ядерная энергия, так далее, по списку.
А словом «любовь» называется сугубо человеческое чувство, определенная положительная степень сродства, приятия, расположения — к другим людям, к явлениям, к предметам… Но хотя диапазон явлений, называемых этим словом, довольно велик, особенно в нашем языке, — есть общее. Положительное. Радующее или обещающее радость. Приятное, притягивающее, привлекательное.
Для явлений иного порядка (например, связанных с разрушением, с отторжением, с насилием) — есть другие слова.
А когда это слово, «любовь», используется для вот этих деструктивных, разрушительных явлений — это уже проблема либо медицинского характера, либо — «болезнь души».
И как раз писатель может и должен быть «целителем душ». Тем, кто способен назвать всё своими именами и помочь людям разграничить зло и добро, любовь — и ее извращенные, отвратительные «отростки». Да все книги испокон веков так или иначе говорят об этом — что есть добро, что есть любовь, что есть свобода — а что есть зло, эгоизм и насилие.
Если Нарайн любил — то он это чувство в себе успешно подавил и извратил до неузнаваемости. Я допускаю, что он понимал это и страдал от этого, как страдает больной от раковой опухоли. Если это так, я готов ему сочувствовать — зная предысторию. Но когда автор пытается подать его болезненное, изломанное состояние духа как норму и любовь — я этого не понимаю. И пока мне не докажут — не пойму.
Любящие отцы не метят как рабов своих сыновей. Не выбрасывают их на воспитание маньякам-педофилам с жаждой убийства. Не продают другим педофилам, пусть и контролирующим себя и в целом неплохим людям… Любящие отцы держат своих детей у себя в доме и в тепле своей родительской любви, внимания и интереса к каждому слову и шагу ребенка, рассказывают им добрые сказки, гуляют с ними, укладывают их в постель и прогоняют подкроватных чудовищ.
А уж если любящий отец по каким-то крайне важным причинам не может сам воспитать ребенка — он потратит много сил, чтобы найти ему достойную, добрую, любящую семью. И если он богат — то еще и деньги вложит в его воспитание. Но уж как минимум — вложит заботу, выраженную в желании, чтоб ребенок был гармоничной личностью, был не только физически, но и духовно согрет, любим, внутренне свободен и счастлив.
И я честно не понимаю, что мешало Орсу создать свою нормальную семью — кроме его сугубо личных убеждений и опять же, сугубо личных проблем. Ты сам говоришь, что он был маргиналом. Он был свободен от мнений общества. Он мог спокойно жениться на ком хотел, признать сына… чтобы тогда случилось? Не король же он. Не какой-то знатный сеньор, вздумавший жениться на прачке и тем самым опозоривший себя в глазах света и своего семейства. Он работорговец и сирота. Падать ниже некуда — и всем на тебя плевать.
Чье мнение так заботило его, что мешало признать жену и сына?
Как говаривала моя бабушка и множество умных людей, молчание — самый простой и доступный каждому способ сойти за персону, отягощенную немалым интеллектом ))
— Эла, если бы ты, того не желая, убила голыми руками двух человек, то либо научилась бы держать себя в руках, либо утратила бы свою людскую сущность.
© Ксеноцид