Часть третья, пока последняя. Общее впечатление от рассказа.
ОффтопикЛично меня этот текст подкупает своей атмосферностью. Помните, была эпоха американских фильмов-детективов о лихих частных сыщиках, вроде «Мальтийского сокола»? А у нас и сейчас идут всякие «Улицы разбитых фонарей», «Детективы» и так далее? Вот об этой нарочитой кинематографичности я и говорю. Из этого рассказа может получиться шикарный сценарий. Четкое деление на хороших и плохих, некоторая нелогичность поступков в пользу эмоций, резкая смена событий… И подробные описания тогда оказываются даже не к месту, потому что любой читатель может представить себе героя по-своему, а режиссер покажет нам все равно не того, кто описан в тексте. Ключевое слово для понимания этого текста — «девяностые». Начало становления частного детективного бизнеса в России — наивного еще бизнеса, и сотрудничество с газетой здесь великолепно играет на ностальгию и атмосферу. Становление бизнеса вообще, с грязными и кровавыми разборками. Неустроенность правовой системы, переделы власти, пропасть между гражданами и органами защиты правопорядка. Это рассказ-вестерн, типичный! И меня откровенно порадовали символы-подсказки, на которых построена образная система рассказа. Уважаемый обвинитель заметил отсутствие подробных портретных описаний. Зато пропустил деталь, которая с лихвой заменяет их все. Почему рассказ называется «Черный бумер»? Потому что это абсолютный символ бандитской элиты. Машина — архетип, машина — маркер. Не зря напарница героя мгновенно вспоминает известнейшую шансонно-попсовую песенку. Просто ее нельзя не знать, живя в России того времени. Бумер — символ мировоззрения, катализатор событий, четкий водораздел между хорошими и плохими, который парадоксально переходит главный герой в погоне за истиной. Это пресловутая черная шляпа, которую носит злодей в американском вестерне. А что же с белой шляпой? А это — белый костюм Ксюши, всего лишь! Ведь это додуматься надо — вести слежку в белом костюме на велосипеде. Абсурд! Если не воспринимать это как символ. Наши ребята — в белом. Наивно? Может быть. И как раз в духе вестерна. Так же, как схватка, нелепо-непонятная, напоказ, в центре города. И как финальная сцена: герой с тапком против злодея с пистолетом. Да это же классика жанра! Только не боевика, а именно вестерна, перенесенного на российскую почву, где Дикий Запад с успехом заменен ареной провинциального городка. И даже смена хороших на плохих и наоборот — тоже в традициях жанра, как и смерть второстепенного антагониста главного злодея. Ну не главному герою же погибать? И не его Прекрасной Леди?
Итак, дамы и господа, перед нами классический образец литературы в стиле «российский вестерн девяностых». С достоинствами этого жанра и, разумеется, с недостатками. Кинематографичность здесь играет и во зло, и на благо. Но я уверена, что при некоторой работе над текстом он заиграет всеми красками, превратившись в образец детективно-приключенческой литературы.
Итак, я — серьезный предприниматель, который незаконно отобрал бизнес у брата моей жены (как это называется?). За мной следят. Что я сделаю? Я не найму ребят, которые по-тихому разберутся, нет. Я, обремененый тяжелым грехом, пойду в газету, в которой в отделе журналистских расследований (неожидано для городка) мне предоставят оболтуса. Я ему навру с три короба — начиная с того, что ничего не подозреваю, кто, за что и как. Пускай они разберутся в моем деле, выяснят истину, а потом напечатают ее в газете. Ведь именно этим занимается отдел журналистских расследований, верно? Потом, когда ребята на следующий день приходят ко мне с информацией о том, что я и так знаю и подозреваю, я, не заплатив им ни гроша и понадеявшись на журналистскую честность (нет, ну а чо? Слово журнашлюха не об этих честных ребятах), выпираю из дому. Тогда, получив известие о том, что они, внезапно, пошли работать с ребятами с бумера — телепатически, не иначе — я, наконец-то вызываю ребят, которые разберутся во всем. Ребята на моем уровне интеллекта, они решают днем, при свидетелях, на оживленной улице (больше десятка прохожих, которые просто уныло обходят свалку) с ножами, битами и одной парой нунчак напасть на ребят из бумера, которых, кстати, на 1 меньше, и которые невооруженны. И при том с девушкой. Нет, мои наемники явно достойны меня и по силе, не скрываю. Особенно паря с нунчаками. Мне нравятся нунчаки, да. Потом я дожидаюсь, пока ребята из бумера не доберутся до моей работы, чтобы потом (нет, ну а куда спешить?) у них на глазах выйти из работы и взять частника. Потом я уезжаю в закат село, где в буфете своей покойной бабушки (это уже моя фантазия. Что можно прятать в селе? Городскому предпринимателю? Нет, я не могу представить) я храню оригиналы документов, которые я случайно забыл уничтожить или спрятать в самом надежном месте — депозитарии банка. Я надеюсь на мой пистолет, но резиновый тапок, летящий прямо в глаза, заставляет меня отвлечься на него — резиновые тапки летают?
Черт побери, мне почти не стыдно, что меня схватили. Мне стыдно, что я такой лось.
Здесь уважаемый обвинитель опять же смешал в одно ляпы действительные и мнимые.
. Ребята на моем уровне интеллекта, они решают днем, при свидетелях, на оживленной улице (больше десятка прохожих, которые просто уныло обходят свалку) с ножами, битами и одной парой нунчак напасть на ребят из бумера, которых, кстати, на 1 меньше, и которые невооруженны. И при том с девушкой. А что, им надо было рыцарский турнир устроить? Они резонно рассуждали, что невооруженные люди им не соперники, а наличие девушки вообще не учитывалось или учитывалось в минус. Обвинителю нравятся нунчаки. А мне тоже нравятся! В рассказе описываются, насколько я поняла, лихие девяностые. Пик популярности этого оружия как раз тогда и был. Таскали их очень многие, умея толком пользоваться или не умея — другой вопрос. Все-таки не нож, не огнестрел. Да и прохожих такими разборками тогда было удивить трудновато. Не стреляют — и то хорошо. А ведь и перестрелки в центре города редкостью нет были. Может, какая страрушка, наблюдающая из-за занавески и вызвала стражей порядка, но не прохожие!
Переговоры мы с ней вели с помощью сотовых телефонов. Чего жалеть деньги? Клиент все равно оплатит расходы отдельно.
Вот эта фраза однозначно отсылает нас к временам, когда сотовые еще были роскошью, имелись далеко не у всех и использовались далеко не по любому поводу.
Далее.
Я надеюсь на мой пистолет, но резиновый тапок, летящий прямо в глаза, заставляет меня отвлечься на него — резиновые тапки летают?
А почему нет-то? У нас ведь главный злодей не спецназовец, он тип хлипкий, опыт стрельбы в критических ситуациях вряд ли имеет, нервы на пределе. Почему летящий в лицо непонятный предмет не может его отвлечь? По-моему, вполне реально и правдоподобно. Что касается депозитария, могу предположить, что Макеев опасался, что ячейка будет вскрыта в случае преследования со стороны органов, расследования. Или просто был параноиком, не доверяющим банкам. Здесь автору, конечно, следовало бы дать объяснение логике его поступков.
ОффтопикВысокий суд, уважаемый оппонент-прокурор, любимая публика. О рассказе «Черный бумер» дозвольте замолвить слово…
Черный критик добросовестно, качественно и непредвзято сделал подробнейший анализ текста, после которого, кажется, трудно сказать что-то в защиту обвиняемого. Но я хочу обратить ваше внимание на достоинства произведения. Да, в нем существуют явные проблемы со стилистикой. И если произвести правку с той точки зрения, которую предлагает Обвинитель, текст очень сильно выиграет. Но! Согласитесь, если текст нуждается в небольшой косметической правке и устранении минимальных логических ляпов, это означает, что у него крепкая основа. Почему минимальных? Потому что большинство логических якобы ляпов, заявленных обвинителем, по факту такими не являются.
Первый вопрос: В котором часу идут господа предприниматели на работу? В котором часу частники выезжают на улицы? Наверное, очень рано, до 7:00. Почему? Потому что с ГГ успевают поговорить товарищи с бумера, потом он ловит частника и ДО наступления утреннего часа пик ( это около 7:45-9:00) и до него, прокрадываясь окольными путями (а значит, долго, минут пятнадцать точно, не смотря на скорость) добирается до г-жи Ксении, у которой мама, которая работает далеко, уже успела уйти. Потом они пьют чай, г-жа Ксения одевается, красится, ищет фотоапарат, потом они маршрутным такси или автобусом добираются до дома г-дина Макеева, который — вау! — как раз выходит оттуда, спустя около полтора часа после проникновенного разговора ГГ с ребятами. Вопрос на засыпку: когда ГГ вышел из дому? Наверное, около 6:00 утра, и при этом он собирался еще полчасика добираться с остановки автобусов до дома г-дина Макеева (который, как приличный предприниматель, идет на работу на 8:00-8:30, то есть, выходит пешком за двадцать минут до начала рабочего дня), потом еще час смотреть, не сделали ли чего ребята с бумера, чтобы потом сопроводить его на работу. Ребята с бумера еще круче — они загодя поджидали его! Заняли пост с вечера, не иначе.
А вот почему главному герою и не выйти из дома пораньше? День ожидается насыщенный, о пробках он знает, хочет успеть везде. Час пик не наступает сразу, какая-то его часть еще вполне преодолима. И кто сказал, что господин Макеев идет на работу именно к этому времени? Он начальник. Для России это означает, что он, теоретически, может появиться на работе, когда захочет. Заметьте, я не говорю, что он непременно опаздывает, но ведь может. Ребятам с бумера ничто не мешает подъехать ночью (из кабака, например), оставить одного на посту и дождаться, когда в окнах у героя загорится свет. Встал – значит, скоро выйдет. Звонок по мобильному – и остальные быстренько подъезжают. А водитель-частник мог и вовсе таксовать всю ночь, это часто бывает. Я не говорю, что все так и есть, но оно возможно. Все эти вероятности создают значительные временные люфты, которые можно трактовать, как угодно. Мне кажется, в данном случае автору стоит просто подумать, как сделать структуру максимально четкой, убрав разночтения, в том числе и временные.
Стилистика и описания. Обвинитель очень точно и правильно сказал о речевых недочетах, повторах, некоторой общей вялости текста. А фокал-то чей? Главный герой у нас, как раз, не журналист! Журналист – его напарница, а герой – сыщик. Об этом прямо говорится в тексте. Рискну предположить, что он бывший сотрудник милиции (или полиции? Ну, тогда милиция была, да и неважно). А эта категория граждан отличается чрезвычайной склонностью изъясняться канцеляритом. И тут у меня возникает вопрос: а может, автор сознательно утрировал язык персонажа? Может, он нарочно приблизил его к языку протоколов для создания эффекта погружения в фокал персонажа? Над этим стоит подумать. Что касается схожести языка героя и его напарницы, то она, возможно, подстраивается под своего коллегу – частое явление среди напарников. Автору следовало бы сделать это одной из особенностей их общения, подчеркнуть, что это «не баг, а фича», да простят мне жаргон в зале суда.
Вот я вам так скажу: то, на что вы намекали — это как раз естественно и необходимо для человеческой природы, независимо от состава участников.))) А вот курить — вредно!)))) Так что лучше бы они действительно… ну, вы поняли...
Конечно.) Сэм, да ты не переживай! Рогатка у меня только для самообороны. А тебе и подавно ничего не угрожает, ты же еще вампиров не дописал. Да я сама прибью любого, кто на тебя покусится!
Итак, дамы и господа, перед нами классический образец литературы в стиле «российский вестерн девяностых». С достоинствами этого жанра и, разумеется, с недостатками. Кинематографичность здесь играет и во зло, и на благо. Но я уверена, что при некоторой работе над текстом он заиграет всеми красками, превратившись в образец детективно-приключенческой литературы.
Черт побери, мне почти не стыдно, что меня схватили. Мне стыдно, что я такой лось.
. Ребята на моем уровне интеллекта, они решают днем, при свидетелях, на оживленной улице (больше десятка прохожих, которые просто уныло обходят свалку) с ножами, битами и одной парой нунчак напасть на ребят из бумера, которых, кстати, на 1 меньше, и которые невооруженны. И при том с девушкой. А что, им надо было рыцарский турнир устроить? Они резонно рассуждали, что невооруженные люди им не соперники, а наличие девушки вообще не учитывалось или учитывалось в минус. Обвинителю нравятся нунчаки. А мне тоже нравятся! В рассказе описываются, насколько я поняла, лихие девяностые. Пик популярности этого оружия как раз тогда и был. Таскали их очень многие, умея толком пользоваться или не умея — другой вопрос. Все-таки не нож, не огнестрел. Да и прохожих такими разборками тогда было удивить трудновато. Не стреляют — и то хорошо. А ведь и перестрелки в центре города редкостью нет были. Может, какая страрушка, наблюдающая из-за занавески и вызвала стражей порядка, но не прохожие!
Далее.
Черный критик добросовестно, качественно и непредвзято сделал подробнейший анализ текста, после которого, кажется, трудно сказать что-то в защиту обвиняемого. Но я хочу обратить ваше внимание на достоинства произведения. Да, в нем существуют явные проблемы со стилистикой. И если произвести правку с той точки зрения, которую предлагает Обвинитель, текст очень сильно выиграет. Но! Согласитесь, если текст нуждается в небольшой косметической правке и устранении минимальных логических ляпов, это означает, что у него крепкая основа. Почему минимальных? Потому что большинство логических якобы ляпов, заявленных обвинителем, по факту такими не являются.
Стилистика и описания. Обвинитель очень точно и правильно сказал о речевых недочетах, повторах, некоторой общей вялости текста. А фокал-то чей? Главный герой у нас, как раз, не журналист! Журналист – его напарница, а герой – сыщик. Об этом прямо говорится в тексте. Рискну предположить, что он бывший сотрудник милиции (или полиции? Ну, тогда милиция была, да и неважно). А эта категория граждан отличается чрезвычайной склонностью изъясняться канцеляритом. И тут у меня возникает вопрос: а может, автор сознательно утрировал язык персонажа? Может, он нарочно приблизил его к языку протоколов для создания эффекта погружения в фокал персонажа? Над этим стоит подумать. Что касается схожести языка героя и его напарницы, то она, возможно, подстраивается под своего коллегу – частое явление среди напарников. Автору следовало бы сделать это одной из особенностей их общения, подчеркнуть, что это «не баг, а фича», да простят мне жаргон в зале суда.