3.

Дневник Эксла:

«Когда я думал, что месяц— не такой уж долгий срок, я погорячился. Это ужас! Это долбаный ужас! Но раскисать нельзя! Стоит чуть спустить поводок, как эта хренова банда совсем с него сорвется— и хорони тогда всю Рашу нафиг!

Но Будда милостив. Он послал мне эту девочку, Лялю. Если бы не она, не знаю, как бы удалось совладать со Слэшем. Но малышка приручила его на раз. Позавчера я вошел в хижину и обнаружил, что эти двое где-то раздобыли телевизор и древний видак и крутят по нему мультики. Причем Слэш был трезв как стеклышко.

Диз и Гилби выкопали большую яму во дворе. Ляля приволокла огромный кусок пластиковой ткани и выложила его внутри ямы камнями. Потом мы из шланга заполнили её водой. Парни были счастливы до розовых свиней. Это пиздец, причем полный! Но чем бы детки ни тешились…

Вчера проснулся от воплей проклятой птицы. Сколько раз уже мы пытались её изловить и пустить в суп! Хрен вам! Вернее, нам! Сволочной петух в три часа утра начинает горланить, что твой Бибер. Причем голос такой же мерзкий и вызывающий зубную боль даже в заднице.

Черт меня дернул пообещать права на новый альбом тому, кто прикончит хохлатого ублюдка! День превратился в долбаный кошмар. На петуха охотились все! Причем с помощью всех подручных средств, в результате чего наш двор скоро стал похож на место авианалета. К счастью вернулась из города Ляля на своем ржавом велике и разогнала мою банду на уборку. Да, девчонка ого-го! Мне даже немножко завидно, как её все слушаются. А особенно Слэш. Думаю, он положил на неё глаз, таскается за ней повсюду как привязанный. А вчера вообще чуть не свихнулся от счастья. Предмет, завернутый в обрывки брезента и притороченный к велику Ляли, оказался старенькой побитой электрогитарой неизвестной фирмы, но вполне функциональной. Где малышка ухитрилась её раздобыть, не знаю, и никто не знает. Её словарный запас очень ограничен, поэтому на все вопросы она только улыбалась и смотрела на нас своими детскими глазами. Слэш от счастья чуть не ревел, никогда не видел его таким растроганным! Черт, кажется, я начинаю испытывать к этой девочке что-то большее, чем простое уважение, коего она, несомненно, заслуживает…»

Грузовик, тарахтящий по раздолбанной дороге, первым заметил Дафф, мирно бредущий по подворью. Верный бугай тащился следом за ним и иногда Дафф почесывал его между рогов.

Из дома доносились мощные гитарные риффы, приводившие в неистовство и тощего серого кота, прибившегося к хозяйству, и Диззова кобелька, выполнявшего роль охранника для подворья. Кот орал на визгливой надрывной ноте, песик заливисто гавкал, а меланхоличный Мэтт, чистивший у мусорного ящика картошку на зажарку, насвистывал в такт.

Грузовик допрыгал до подворья, пару раз оглушительно перднул и замер у забора. Дафф с интересом рассматривал колоритного шофера, выпрыгнувшего из кабины. Бугай задумчиво ткнулся башкой под его локоть, требуя, чтобы почесали макушку.

— Привет, — дружелюбно улыбнулся Дафф. Однако, водитель грузовика не разделял его оптимистического настроя. Что-то пробурчав на русском, он направился прямым ходом к хижине, откуда уже шли ему навстречу Ляля и Эксл. Заинтригованный Дафф почесал бугая за правым рогом и пошел за шофером.

Эксл не мог понять, чего хочет от них чувак в подранной куртке и с недельной щетиной, голубым ореолом сиявшей на квадратном подбородке, пока чувак не заговорил на почти чистом пиджине.

— Ты и твои парни можете убираться, тут наше место! — грубо заявил шофер, окинув каким-то жадным взглядом съежившуюся Лялю. — И сучка эта тоже наша! Она останется тут!

— Неужели? — Эксл положил руку на плечо дрожащей девушки и спокойно заглянул в глаза пришельцу. — Вами тут и не воняло, когда мы пришли. И это ты унесешь отсюда ноги подобру-поздорову!

— Так значит? — опасно сощурился шофер. И вдруг, вложив два пальца в рот, оглушительно свистнул.

Гилби и Диз, сидевшие на большом бревне и игравшие в карты, и Мэтт, выпрямившийся у крана с ножом в руке, не сразу втюхали, что от грузовика к ним несется орда вопящих и матерящихся крепких деревенских парней. Даффа нигде не было видно. Эксл толкнул Лялю к дому, откуда уже выскочил Слэш.

— Спрячься! — рявкнул он и ринулся в бой.

Драться Ганзы умели и любили, о чем явно не знали наглые вторженцы. Помимо прочего в битве приняли участие и питомцы братвы, не оставшиеся в стороне. Котяра Гила орал, метя когтями в чужие невкусно воняющие жопы, кобелек с заливистым лаем кусал чужие неаппетитные икры. Но по-настоящему перелом в битве произошел, когда в побоище, бушевавшее на подворье, ворвался мужественный Дафф верхом на смертоносном бугае. Шофер грузовика с воплем подлетел, пушечным ядром прокатившись по рядам воюющих и сбив двоих подельников. Встав на задние копыта, бугай протанцевал по слабо матерящимся тушам, навывая что-то ужасающе знакомое, в чем Ганзы с содроганием узнали «Новембер райн». Дафф держался на его спине с ковбойской ловкостью, подбадривая четвероногого друга. Эксл гвоздил одного из негодяев, сидя на нем верхом, Слэш мутузил другого, пытавшегося перехватить его за пышные волосы.

— Аааааа, змеяяяя!!! — в ужасе истерически завизжал кто-то при виде Слэшева изящного друга, выползшего из дома посмотреть, кто так грохочет. Сэл оказался последней каплей, переполнившей чашу терпения избитых, облаянных, покусанных, поцарапанных, помеченных и забоданных агрессоров. Матерясь и икая, негодяи бросились с ужасного подворья, толкаясь полезли в кузов. Шофер всхлипывая и держась за задницу, сверкавшую сквозь прорехи, оставленные рогами бугая, забирался на свое законное место. Невнятно прорыдав какую-то угрозу, утопая в слезах и соплях, он развернул грузовик и умчался со скоростью, внушавшей уважение.

Дружный торжествующий рев шестерых Ганзов, кота, кобелька и бугая, сопровождаемый удивленным шипением Сэла заставил содрогнуться подворье. Ляля плача от избытка чувств, приволокла заныканный на черный день самогон в десятилитровой канистре. Победу над врагом надо было отметить…

(этот кусок был частично написан соавтором)

Вечер пришел незаметно. Лялька сидела в уголочке сарая, сжавшись в комочек и пьяно всхлипывая. Пойдя за новой банкой огурцов, она была поймана в капкан своих невеселых мыслей и так в нем и осталась. Услышав шаги и заметив мелькнувшие в оконце с выбитым стеклом рыжую и чернолохоматую головы, она заплакала еще горше.

— Ляля, солнышко! — Слэш первый присел на корточки перед хнычущей девушкой, но, не удержав равновесия, завалился прямо на нее.

— Пьяный олух! — выругался Эксл и полез добывать их молоденькую хозяйку из-под окрепшей на сельском воздухе и экологической пище тушки лидер-гитариста. Хозяйка, правда, добываться особо не стремилась — Эксл так и не смог бы с уверенностью сказать, сам он повалился в кучу— малу или его дернула маленькая наглая лапка.

Лежать прижавшись к Ляле было приятно, отметил краешком пьяного сознания Эксл.Чтобы повысить приятность лежания, он принялся умащиваться на ее груди, одновременно поглаживая округлое бедро.

— Перестань лапать мою задницу! — прошипели ему и Эксл вдруг понял, что его рука залезла за пояс джинсов и вовсю мнет ягодицу Слэша. Однако фронтмена тут же отвлекли, потянув на себя и припечатав губами к влажному и отдающему самогоном женскому рту. Слэш явно подполз под девушку — только этим объяснялись невесть откуда появившиеся в Эксловом поле зрения две смуглые руки, усердно массирующие крепкие грудки Ляли. Девушка уже постанывала, да и лучшая часть тела фронтмена Ганз требовала продолжения банкета.

Ляля стащила вниз его обтягивающие стильные джинсы с нестильно унавоженными коленками, а Слэш уже задрал платьице Ляли и его длинные пальцы гитариста уже вовсю шуровали в промежности девушки, выискивая мишень для атаки.

— А ты — как всегда! — категорично отрезал Эксл, вонзаясь в уже влажную норку поплывшей от ласк, алкоголя и волнений девушки.

Дальше не было слышно ничего, кроме прерывистых стонов, забористого и сладостного русско-американского мата и женских повизгиваний. Парни трудились на совесть, размашисто со вкусом и полной амплитудой. Основатель колхоза «Красная заря», трижды герой труда и потомственный дояр Иван Иваныч Неунывай-Дубино с одобрением наблюдал за всем происходящим с приклеенной невесть когда на стенку сарая и полувыцветшей фотографии. Он вполне мог гордится современной молодежью — в его годы так качественно драли только призовые быки призовых коров.

— Ааааааааа, фаааакккккк!!! — оповестил мир о своей победе Слэш.

— Мамочкиииии, дааа, ааааааааааааааа, оооооохххххххх!!! — поддержала его Ляля, обхватив Эксла за плечи и царапая его как дикая кошка.

— ООгррррррррр, yebaaaaat koneeeemmmmm!!! — поделился языковыми познаниями и кончивший наконец Эксл.

Луна успела проделать весь путь от восхода до заката прежде, чем оголодавшие парни и не менее оголодавшая Ляля все же угомонились. Пришедший поутру за яйцами Гилби вытаращил зенки при виде потрясающего душу и нервы зрелища голой Ляли, кое-как прикрытой не менее голыми телами Аятоллы и Слэша, коих девушка собственнически обнимала обеими руками. Гилби икнул и умчался делиться увиденным. Но когда народ ломанулся на просмотр бесплатного шоу, навстречу ему шагнули из амбара три вполне одетые и осознанные, хотя и расчехранные донельзя тушки.

Донельзя довольная и умиротворенная, хотя и изрядно помятая Ляля уползла готовить завтрак. Два труженника и героя порно-труда уселись на лавочку, кое-как примостив натруженные чресла. Остальная бригада окружила их, завистливо вздыхая.

— Ну как оно? — Дафф, наконец уговоривший бычка остаться в стойле, жаждал подробностей.

— Мммммм…. — мечтательно закатил глаза Эксл и с хрустом потянулся.

— А я как всегда был в жопе, — заметил Слэш с оттенком неудовольствия.

— Да ладно тебе, зануда, — Дафф мечтательно взглянул на копошившуюся у крана фигурку, — другим и того не было.

— Так, всё, шагом марш прибирать! — скомандовал Эксл, оценив масштабы вчерашнего побоища и возгоревшись желанием срочно прибрать весь этот бардак. Собственно, его участие ограничивалось командными воплями и пиздюлями недостаточно расторопным уборщикам, но народ был так поглощен мыслями о бурном секасе, что не особо огрызался.

Завтрак, состоявший из омлета, жареных овощей и бекона, поспел как раз к концу уборки. Ляля уселась между двоих любовников, наложив им самые большие порции. Народ понимающе хмыкал и не особо протестовал. К концу завтрака приперся Даффов бугай, которому стало скучно, и принялся жевать пергидрольные кудряшки басиста.

— Они вернутся, — сказала Ляля, задумчиво ковыряя свою порцию яичницы, к которой почти не притронулась. — И нам придется как-то их встретить.

Эксл ободряюще похлопал её по плечу.

— Встретим, крошка, так встретим, что навсегда забудут сюда дорогу, сучьи ублюдки! — зловеще произнес он.