Глава 2. Дракон

Абигайл проснулась от солнечного света, пробивавшегося через щелку в плотных портьерах на высоких, от пола до потолка, окнах. Она села в кровати и не поверила глазам — комната, куда вчера проводил ее огонек, напоминала лесную поляну. Зелень, от прозрачного берилла до глубокого малахита, кое-где разбавлялась коричневым и бежевым, а дюжина охапок полевых цветов в роскошных вазах источала легкий аромат. Признаться, она ожидала чего угодно, но только не подобного чуда. Может, колдун все-таки прячет где-то домоправительницу?

Абигайл вскочила с кровати и раздвинула бархатные портьеры, отчего свет хлынул в спальню, заиграл на резных столбиках кровати, полированном комоде, пустил солнечных зайчиков через старинное зеркало в массивной раме. Даже не вериться, еще вчера она каждую минуту ждала смерти, а сейчас просыпается едва ли не в королевских покоях.

В ванной комнате уже ждал таз с горячей водой и все необходимое, чтобы привести себя в порядок. Наскоро умывшись, Абигайл отправилась на поиски колдуна.

Найти зал, где она вчера вечером с ним разговаривала, оказалось не так сложно, как представлялось сначала. Замок не утратил мрачного и запущенного вида, но при дневном свете выглядел куда более радостно. Окна, похоже, не мылись со дня постройки, по углам лежали хлопья пыли, забрало железного рыцаря затянуло паутиной. И все же здесь не было страшно, скорее хотелось взяться за швабру. Десяток слуг и немного усердия, глядишь, и получится настоящая конфетка.

Эдвард Грин сидел в том же кресле у камина, где Абигайл оставила его вчера, только избавился от камзола.

— Доброе утро, господин Грин. Вы, как я вижу, не ложились?

Колдун встрепенулся и поднялся ей навстречу.

— Вы уже встали. Надеюсь, хорошо спали?

— Просто великолепно, благодарю. Я и подумать не могла, что в этом замке имеются такие восхитительные комнаты.

— Специально для Вас, мисс Ленскот. Я вдруг вспомнил о том, что должен быть гостеприимным хозяином.

— О! — только и смогла произнести Абигайл, сообразив, зачем колдун спрашивал ее про любимый цвет. Неужели эту красоту он сотворил ради нее всего лишь за несколько минут?

Грин критически осмотрел ее с ног до головы.

— Это платье не идет Вам, — заявил он, заставив Абигайл покраснеть и запахнуть старенькую шаль, чтобы хоть немного скрыть грязное, местами порванное выцветшее синее платье. — Я бы даже сказал, оно Вас уродует.

— Мне и самой оно не очень нравится. Когда крестьяне передумали сжигать меня и отправили к Вам, они не дали возможности переодеться.

— Понимаю, если на тебя несутся оголтелые дикари с выпученными глазами и пытаются загнать словно зверя, то о наряде думаешь в последнюю очередь. Мне это знакомо. Вы позволите?

Он вытянул руку вперед и сделал широкий жест сверху вниз. По мере того, как его рука опускалась, Абигайл преображалась. Она почувствовала, как ярко-рыжие волосы завились в крупные локоны и сложились в простую прическу, перехваченную лентой. Вместо старого постепенно появлялось нежно-салатовое атласное утреннее платье с желтыми нижними юбками и кружевной отделкой. Разбитые самодельные ботинки превратились в изящные туфельки, а на шее и в ушах засверкали украшения из горного хрусталя.

Абигайл в восхищении оглядывала себя.

— Не стоило...

— Мне и в самом деле это ничего не стоило, — Грин растянул сомкнутые губы в улыбке. — Теперь смотреть на Вас гораздо приятнее.

Абигайл потупилась, не зная, что сказать. Что заставило колдуна, еще ночью готового выставить ее за порог, сменить гнев на милость?

— Время завтрака. Прошу, — он указал на противоположный конец стола, где уже появлялась белоснежная кружевная скатерть, посуда, блюда, накрытые блестящими крышками, кувшинчик с соком. — Надеюсь, Вы извините меня, что не провожаю Вас. Моя нога не позволяет быть настолько галантным, насколько бы мне этого хотелось.

— О, не беспокойтесь, я доберусь сама.

Абигайл потребовалось ровно двадцать пять шагов. Сказать по правде, она бы предпочла сесть поближе — кричать с большого расстояния не очень удобно, но возражать не посмела.

— Никогда еще не видела таких длинных столов.

— Я подумал, в этом зале маленький стол будет смотреться нелепо, — голос Грина раздался совсем близко, словно он находился всего лишь в паре шагов от нее.

— У Вас отменный вкус.

— Вчера Вы говорили, что здесь мрачно.

— Было слишком темно, я не могла как следует ничего рассмотреть.

Обеденный зал и впрямь выглядел иначе. Колдун предпочитал пурпурные тона — пол красного дерева, застланный ковром с затейливым восточным узором, стеновые панели, отделанные бордовым шелком, черно-гранатовые портьеры, в углах рыцарские доспехи разных эпох, на подставках кубки, украшенные россыпью драгоценных камней, и старинные мечи. На каминной полке свежий букетик розовых фиалок. Как же Абигайл не заметила этого ночью? А может, господин Грин просто пытается показать, что он рад ее появлению?

При этой мысли сердце Абигайл сжалось. Должно быть, он очень одинок. Как и она сама. Ей захотелось сказать ему что-нибудь приятное, но на ум, как назло, ничего не приходило.

Они завтракали молча, лишь изредка обмениваясь вежливыми фразами. На середине стола появился серебряный поднос с белым фарфоровым сервизом.

— Хотите чаю? — колдун взялся за трость, собираясь подняться.

— Позвольте мне, — Абигайл вскочила с места, радуясь возможности сделать хоть что-то полезное. Она быстрее, чем хотела, оказалась возле чайника и принялась наполнять чашки. — Я заметила, Вы любите сами наливать чай? Почему Вы не используете волшебство?

— У жителей востока существует древняя традиция. Они вкладывают в чайную церемонию глубокий смысл, стремясь к простоте, естественности и гармонии. Во время моего путешествия в Поднебесную я имел неосторожность пристраститься к этой традиции и теперь не могу отказаться от своей маленькой слабости.

— Я бы не назвала эту привычку дурной, — Абигайл подала чашку Эдварду. — Скорее наоборот. Вы много путешествовали?

— Достаточно.

— Расскажете? — Абигайл взяла вторую чашку, но не вернулась обратно, а подошла ближе к колдуну.

— Как-нибудь в другой раз, — Грин внимательно наблюдал за ней.

Абигайл улыбнулась. Потом отвела взгляд от лица колдуна, немного подумала и медленно пошла на свое место.

— А знаете, Вы не кажетесь мне таким уж страшным, как все о Вас говорят, — она произнесла это тихо, но Грин услышал. Похоже, он все и всегда слышал.

— Кто говорит?

— Деревенские жители ненавидят Вас. Да и бабушка всегда советовала держаться от Вас подальше.

Колдун молча ждал продолжения. Абигайл улыбнулась. Она решилась высказать вслух свои мысли и подбирала слова:

— Я не знаю… у меня странное чувство… ведь я должна бояться Вас, а у меня ощущение, будто попала домой. И встретила отца, которого у меня никогда не было. Рядом с Вами мне так… спокойно… и безопасно.

Она не могла видеть, как выражение лица колдуна изменилось и стало напоминать восковую маску, а взгляд, секунду назад лучившийся радостью, потух. Он молчал, и Абигайл смутилась.

— Просите, я говорю глупости.

— Отнюдь, — голос Грина прозвучал вежливо и спокойно. — Мне льстит, что вам хорошо в моем замке. К счастью, мы с Вами не связаны родственными узами, и ничто не помешает мне заключить предложенную Вами сделку.

Сердце Абигайл упало.

— Вы уже придумали желание?

— Еще какое! — Абигайл почувствовала, что колдун растянул губы в улыбке. — Еще какое, моя дорогая мисс Ленскот. Могу порадовать Вас — я не поеду сегодня в деревню за жертвой. Но взамен потребую от Вас услугу.

— Какую? — выдохнула Абигайл.

— Не пугайтесь так, дорогуша, — Грин поднялся и, хромая, прошелся по залу. — Вы принесете мне яйцо дракона.

— Яйцо дракона?

— Что Вас так удивляет? Или Вы надеялись на другое желание? — он подошел ближе и с насмешкой вгляделся в ее лицо.

— Нет, — она растеряно смотрела на колдуна. — Разумеется, нет. Просто я никогда не добывала яйцо дракона и не представляю, как это сделать.

— О, не волнуйтесь. Я Вам все расскажу. Допивайте свой чай, да поживее. Мы отправляемся в путь через пятнадцать минут.

— Мы?

— Вы думали, я отпущу Вас одну в логово ужасного чудовища? — брови Грина взметнулись вверх. — Вдруг Вы решите удрать, не выполнив обещания, — он захромал к дверям. — Пятнадцать минут!

— Эй, Вы же собирались быть гостеприимным хозяином!

— Я передумал, — бросил он, не оборачиваясь, и скрылся в коридоре.

Абигайл зажмурилась, чтобы не закричать. Дура! Купилась на простой фокус и красивое платье. Нашла с кем откровенничать.

***

Утреннее солнце ласково пригревало землю, обещая жаркий день, легкий ветерок шумел в высокой траве у обочины дороги, в воздухе разливался птичий перезвон и аромат васильков. У развилки широкого Королевского тракта остановилась телега, груженая корзинами с ранними яблоками.

— Спасибо, добрый человек. Дай бог тебе здоровья.

— И тебе всего хорошего, папаша. За дочкой лучше смотри, — рассмеялся возница — здоровенный деревенский мужик с красной физиономией. — Но, пошла!

Пегая лошаденка покатила телегу дальше, оставив позади бородатого старика в штопаной серой рубахе и широких штанах, подпоясанных веревкой, и рыжую девушку в выцветшем синем платье.

— Уж посмотрю, не волнуйся, — себе под нос пробурчал старик и, опираясь на высокую корявую палку, захромал по узкой, мало хоженой дороге, уходящей на восток от Королевского тракта.

За два дня пути Абигайл так и не смогла привыкнуть к новому облику колдуна.

— Моя дорогая мисс Ленскот, — заявил Грин, когда они вышли из ворот Белого Замка, — Вы говорили, что мечтаете об отце. Я Вас поздравляю, он у Вас появился. Можете обращаться ко мне на «ты» и называть папой.

С «ты» Абигайл кое-как справилась — колдун пообещал поколотить ее палкой, если на постоялом дворе она вздумает вспомнить о хороших манерах. Для окружающих он — всего лишь бедный крестьянин, ведущий дочь в господский замок, чтобы отдать в услужение, и ему совсем не хотелось привлекать внимание благородных и не очень разбойников, в изобилии обретающихся вдоль дороги.

А вот назвать Грина отцом у Абигайл язык не поворачивался. Из-за морока то и дело проглядывали черные холодные глаза колдуна, не позволявшие забыть кто перед ней на самом деле. Поэтому она обращалась к нему только по необходимости и по большей части проводила время в размышлениях о собственной судьбе.

Прошли беззаботные времена жизни с бабушкой Бланшетт. Старая ведьма нашла малышку в лесу, кто-то бросил младенца на съедение диким зверям. Абигайл так и не узнала, кто ее родители, на память о них остались только плетеная корзинка да вязаное одеяльце. Она предпочитала думать, что отец и мать потеряли ее случайно или это был чей-то злой умысел, и потому бережно хранила вещицы все эти годы. А теперь их нет.

Ведьма Бланшетт никому не желала зла, помогала, когда крестьяне обращались за помощью, лечила. И все же деревенские обходили ее дом стороной, боялись. Даже после ее смерти еще долго шарахались от Абигайл, опасаясь, что та унаследовала бабкин дар. Но потом осмелели, поняли, что девчонка не опасна. Грубили, унижали, а три дня назад словно с цепи сорвались. Наверное, Абигайл до конца жизни не забыть перекошенные злобой и ненавистью лица людей. Не забыть едкий дым, разъедающий глаза, запах гари над пепелищем, час назад бывшим ее домом, порванное детское одеяльце в грязи, веревки, рвущие кожу на запястьях, треск занимающегося хвороста у самых ног. И глаза — не людей, голодных волков.

— Стойте, — закричала жена мельника, когда огонь почти добрался до платья, — стойте! Что же мы делаем-то?

До Абигайл словно в тумане долетели ее слова. Неужели толстуха Катарина решила вступиться за нее? Вот уж от кого не ожидала.

— Погодите, не надо ее сжигать. Лучше завтра отдадим колдуну.

— И то верно!

— Он не возьмет ее!

— Поджигай!

— Пусть докажет, что она не ведьма, — не унималась Катарина. — Пусть идет в замок и убьет колдуна. А если он ее прибьет, то нам руки марать не придется.

Люди лаялись, словно собаки. Абигайл их не слышала, в ожидании смерти все слилось в размытые тени, растянутые звуки, всполохи огня. Только когда ей развязали руки и грубо толкнули в спину, она поняла, что время умирать еще не пришло.

— Чего расселась? Ступай в замок. Скажешь, что мы прислали жертву.

***

— Эй, поторапливайся, а то мы так и до завтрашнего утра не доберемся, — голос Грина вырвал Абигайл из воспоминаний. И вправду, она сильно отстала.

Колдун так ничего и не объяснил. Зачем ему яйцо, почему они добираются на перекладных, а не едут в карете, как справится с драконом, для чего купил большую квадратную корзину с заплечными ремнями — на все вопросы он отмалчивался и в ответ советовал Абигайл закрыть рот. Слушаться его было очень трудно, любопытство так и распирало.

К полудню они вошли в рощу, и Абигайл с облегчением вздохнула — солнце припекало нещадно, заставляя мысли и ноги путаться. Грин, казалось, жары не замечал и усталости не чувствовал.

— Сжалься надо мной, давай немного передохнем, — не дожидаясь разрешения, Абигайл свернула на тенистую поляну и тут же растянулась на земле.

В блаженстве закрыла глаза. Приятная прохлада после долгого пути через поле под палящим солнцем — вот оно, настоящее счастье. Запах сочной, густой травы одурманивал. Птицы, смолкшие при появлении людей, защебетали, казалось, еще громче. Тихо шелестела листва. И все равно Абигайл не покидало чувство, будто вокруг царит полная тишина, настолько спокойно было у нее сейчас на душе.

Грин опустился рядом, развязал дорожный мешок и достал краюху хлеба, сыр и флягу с водой.

— Я все думаю и никак не могу понять, — Абигайл приподнялась на локте, — зачем тебе это надо — быть злым?

Грин посмотрел на нее невозмутимо, только уголок рта нервно дернулся.

— Я пока что не сделал тебе ничего злого.

Он протянул Абигайл флягу.

— Мне нет. Но тебе мало тех налогов, что ты собираешь с крестьян, требуешь от них жертвы. Зачем тебе девушки?

— Ты слишком любопытна.

— Ты их убил?

Грин пожал плечами и отломил кусок хлеба.

— Не я. Но это не важно. Подумаешь, стало на насколько пустоголовых гусынь меньше.

— Ты говоришь о живых людях!

— Они были всего лишь обузой для своих родных, поверь мне. Глупые и ленивые, их никто не брал замуж. Хотя, сейчас я думаю, следовало проявить большую жестокость и требовать самых красивых и работящих девушек деревни. Может быть, толку вышло бы больше.

Абигайл задумчиво смотрела на него несколько минут. Колдун делал вид, что полностью поглощен едой и не замечает ее изучающего взгляда.

— Нет, ты не такой, — наконец, выдала она вердикт. — На самом деле ты ведь так не думаешь, признайся.

— Не стоит питать иллюзий на мой счет. Юные девушки склонны видеть то, чего нет, а потом страдают от разбитого сердца.

— Мое сердце и так уже разбито, — Абигайл принялась изучать жучка, ползущего вверх по травинке. Он карабкался изо всех сил, но на половине пути все-таки упал на землю.

— Попробую угадать, — в глазах Грина заплясали чертенята. — Сын лесника сперва дарил тебе букетики полевых цветов, а потом вместе со всеми тащил на костер.

— Все-то ты знаешь! — Абигайл кинула в него травинкой. Воспоминания сразу же испортили настроение, захотелось сейчас же подняться и идти дальше, но колдун, похоже решил основательно подкрепиться и никуда не торопился.

— Скажи, правду говорят, что ты участвовал в последней войне? — спросила она, когда через полчаса они продолжили путь.

— Да.

— И что ты выступал на стороне огров?

Грин остановился и повернулся к Абигайл:

— Да. Может, помолчишь хотя бы немного?

— Тебе неприятно об этом вспоминать?

Колдун зыркнул на нее и пошел дальше. Молчание затягивалось, но Абигайл не решалась его нарушить. Зачем только спросила? И троллю понятно, что это для него больная тема. Она мучительно соображала, как бы половчее загладить бестактность, как Грин вдруг заговорил:

— Я был молод и амбициозен. Хотел править миром, думал, это мой шанс, — он словно выдавливал из себя слова. — И я проиграл. Как видишь, до сих пор расплачиваюсь за это королевской немилостью и испорченной репутацией.

— Должна заметить, твои поступки не помогают это исправить.

Грин усмехнулся.

— А твои поступки помогли заслужить всеобщую любовь?

Абигайл хотела возразить, но не смогла. А ведь он прав. Сто раз прав.

Некоторое время шли молча.

— Твои шрамы… они с той войны? — она тряхнула головой, прогоняя ненужные мысли.

— О, нет, — Грин улыбнулся, как обычно, не разжимая губ. — Они достались мне на память о милости Его Величества. После победы над ограми, он решил не казнить меня, а оставить гнить в тюрьме. К несчастью, тюремщики оказались не так любезны, как король. Особенно один из них. Чем-то я ему понравился.

— О, это ужасно! Уверена, если бы король узнал...

Грин расхохотался.

— Наивное дитя. Известно ли тебе, почему король сохранил мне жизнь? Так я скажу тебе — он испугался. Я наплел ему, что с моей смертью на всю его семью падет ужасное проклятье.

— Это правда?

— Нет, конечно. Проклятье, даже самое простенькое, не так-то легко наложить. Но тогда он этого не знал. А когда узнал, было уже поздно — я сбежал.

— Сбежал из королевской тюрьмы? — Абигайл восхищенно вздохнула. — Как тебе это удалось?

Но Грин вдруг помрачнел.

— Я… мне помогли.

— Значит, у тебя были друзья?

Колдун грустно покачал головой.

— Только один.

— И где он сейчас? — Абигайл тут же пожалела о том, что спросила, потому что лицо Грина исказила гримаса. Но он тут же взял себя в руки.

— Ее больше нет. Она умерла.

— Мне очень жаль, — почти шепотом произнесла Абигайл, всей душой желая провалиться сквозь землю. Опять она сказала что-то не то.

— Ее засекли до смерти за то, что помогла мне бежать, — голос Грина был ровным. — Как видишь, помогать мне небезопасно.

«Молчи», — приказала себе Абигайл и тут же выпалила:

— Ты винишь себя в ее смерти.

— Моя дорогая мисс Ленскот, — внешне колдун оставался спокойным, но Абигайл чувствовала, что он вот-вот взорвется. — На Вашем месте я бы больше думал о своей незавидной участи и о том, как бы получше исполнить мое желание. Вдруг я растрогаюсь и отпущу Вас.

Она потупилась, заливаясь краской. Дальше они шли молча.

***

Ровные, словно отшлифованные, стволы сосен взметались ввысь, приходилось задирать голову, чтобы разглядеть их макушки. В сгущающихся сумерках они мрачной стеной нависали над Абигайл, охраняя тайны Леса от внешнего мира. Сверху предупреждающе посыпалась хвоя: «Уходи. Здесь смерть». И тут же что-то манящее, сладостное проникло в сердце: «Иди ко мне».

Подойти поближе, узнать что там, за клубящимся туманом, плывущим между стволов, зовущим, причудливым. Резкая боль в запястье заставила опомниться, краткий полет, удар о землю.

— Не смей их слушать! — даже в темноте Абигайл видела, как сверкают гневом глаза Грина. Только что он втолковывал ей о тварях Зачарованного Леса, выходящих на ночную охоту. Твердил о том, что нельзя их слушать, поддаваться мороку, нельзя забывать себя. Помнить и знать — тогда есть шанс выжить. Она кивала в ответ в уверенности, что легко справится, но хватило одного краткого зова, чтобы в мгновение ока забыть все поучения.

Теперь Лес уже не казался манящим, он вселял ужас. Абигайл поднялась с земли, отряхнула юбку и уселась поближе к Грину, так, на всякий случай. Колдун уже достал из углей печеную картошку и теперь подкидывал хворост — коротать ночь перед костром веселее.

— Они не достанут нас?

— Нет, здесь мы в безопасности. Лес потому и называется Зачарованным, что нечисть заперта в нем, словно в клетке.

— Скорее уж в ловушке, куда легко угодить, — Абигайл передернула плечами.

— Можно и так сказать.

Грин опять выглядел как прежде. В свете костра черты его казались еще острее и резче, а глаза и вовсе затягивали, как бездонные пропасти. И все же рядом с ним было не страшно. Умом Абигайл понимала, что завтра ее ждет нечто ужасное, не зря же колдун не хочет сам доставать это треклятое яйцо. Но почему-то была уверена, что ничего плохого с ней не случится. Не может случиться. Он не допустит.

— … а днем в Лесу хозяйничает Дракон, — голос Грина вывел ее из задумчивости. — Поэтому сейчас ты хорошенько выспишься, а утром отправишься к нему в пещеру.

Спать на земле — не самое приятное занятие, но дальняя дорога, охапка свежесорванной ароматной травы и уютный треск поленьев сделали свое дело, Абигайл уснула почти мгновенно.

***

— Я отвлеку дракона, а ты проберешься в пещеру и возьмешь яйцо, — инструктировал Грин на рассвете. — Будь острожна, не разбей, оно хрупкое. Как только ты выйдешь из пещеры, дракон бросится за тобой, и тут я ничем не смогу тебе помочь. Придется бежать. Очень, очень быстро.

Он заставил Абигайл завязать волосы в тугой хвост и переодеться в мужские штаны, рубаху и крепкие ботинки, купленные накануне в деревне.

— Но самое неприятное — он будет плеваться огнем, — продолжил Грин, помогая надеть заплечную корзину.

— Стоило так далеко ходить, чтобы сгореть заживо, — пробурчала себе под нос Абигайл.

— Уверяю тебя, стоило. В пламени дракона ты сгоришь за считанные секунды, даже почувствовать ничего не успеешь.

— Это утешает. Что же мне делать?

— Идем, — он подвел ее к краю Леса.

Сейчас тот выглядел иначе. Рассеянный солнечный свет пробивался сквозь верхушки сосен, в его косых лучах плясала мошкара. Земля, устланная хвоей, никакого мелкого кустарника, лишь изредка видны поваленные деревья. Тихо. Словно Лес замер, разглядывая непрошенных гостей.

— Видишь тот камень? — Грин указал на черную гранитную глыбу, видневшуюся из-за деревьев. — За ним можно укрыться от огня. Там дальше есть еще такие же камни. Тебе надо всего лишь бежать от одного к другому, пока дракон делает передышку между залпами.

— Делов-то, — Абигайл все яснее понимала, какую непосильную задачу взвалил на неё колдун. Надо не только успеть добежать до камня за несколько коротких мгновений, но еще и не разбить яйцо. Он что, думает она — королевский гонец?

— Ты справишься, главное — действуй.

В голосе Грина мелькнуло что-то, похожее на утешение, и от этого неприятно засосало под ложечкой.

— Значит, для этого тебе нужны были девушки? Ты приводил их сюда, чтобы достать яйцо?

— А ты думала, я насиловал их до смерти?

— Ну… что еще я могла подумать?

Грин пренебрежительно сморщился.

— И она еще называет себя благовоспитанной, у самой же на уме одни непристойности.

— Ничего подобного!

— Хватит болтать. Пошли, — он схватил ее под локоть и шагнул в Лес.

Все слова застряли у Абигайл в горле. Она осторожно ступала между стволов, боясь нечаянно хрустнуть веткой, и ждала, что вот-вот на нее набросится чудовище. От напряжения ее била мелкая дрожь, а костяшки пальцев побелели, так сильно она сжимала в кулаке рукоять кинжала, что дал ей Грин на всякий случай.

— Это, конечно, не поможет, но с ним тебе будет спокойнее, — пояснил он.

Ага, спокойнее, как же. Да она сейчас в обморок упадет. И зачем только согласилась на это дурацкое желание!

— Да расслабься ты, — приказал шепотом Грин. — Дракон слишком большой, чтобы неожиданно напасть из-за дерева. А кроме него в Лесу сейчас никого нет.

Вскоре на пути стали попадаться расколотые камни и поваленные деревья, а когда Абигайл увидела обглоданные кости, то поняла — они на месте. Посреди Леса высился поросший лишайником холм, с одной стороны которого чернел вход в пещеру. Из нее доносилось раскатистое утробное сопение.

— Дракон внутри, это хорошо, — так же шепотом сказал Грин. — Встань сбоку от входа, а когда он выскочит, сразу же хватай яйцо и беги. Поняла? Я постараюсь задержать его подольше.

— Поняла, — Абигайл сняла корзину со спины и, зачем-то пригнувшись, побежала к холму, в то время как колдун захромал в противоположную сторону.

От вони из пещеры кружилась голова. Дракон не отличался чистоплотностью, у Абигайл даже глаза заслезились. Стараясь не думать о том, что ее сейчас стошнит, она осторожно подкралась ко входу. Заглянуть внутрь Абигайл не успела, потому, что из-за деревьев что-то громыхнуло, и прямо на нее полетел огненный шар.

От ужаса она зажмурилась и закрыла лицо согнутой рукой. Взрыв. Нет, Грин не промахнулся, шар влетел точно в пещеру. Абигайл почувствовала, как содрогнулся холм. И тут же раздался оглушительный рев, от которого заложило уши. Из пещеры, сметаемые потоком воздуха, полетели кости и мусор, а через секунду показался и сам дракон. Переливающаяся серебром чешуйчатая зверюга размером с мельницу хлопала кожистыми крыльями и изрыгала из пасти пламя. Абигайл вжалась в стену как раз вовремя, чтобы здоровый, размером с ее руку, костяной шип с уродливыми наростами не сбил ее с ног. Дракон ударил хвостом, окатив Абигайл комьями земли.

Грин метал в дракона шары и молнии, заманивая в лес. Едва зверь сделал несколько шагов, Абигайл подхватила корзину и бросилась в пещеру. Холодно. Тихо. Где-то капает вода и слышны звуки битвы в лесу. В центре пещеры лежало яйцо. Одно. Абигайл ожидала увидеть гнездо или что-то вроде этого, но оно просто лежало на полу.

Какое огромное, в обхват рук. И тяжелое. Как же с ним бежать? Запихав яйцо в корзину, она с трудом закинула ее за спину. Впереди за деревьями вспыхивали взрывы и всполохи огня. Странно, что Лес до сих пор не сгорел дотла. Не думать об этом. Бежать!

Она неслась со всех ног, по лицу хлестко били ветки, но она не замечала. Скорее к камню. Грин показывал. Она помнит. Помнит. Она найдет его. Только бы не споткнуться. Еще немного.

И тут воздух разорвал дикий вой раненого зверя — дракон бросился в погоню за яйцом. Абигайл слышала за спиной тяжелый топот, чувствовала горячее дыхание. Вот он камень. Дракон со свистом втянул воздух. Два шага, всего два шага. Зверь с шумом выдохнул, и Абигайл увидела в стволах сосен отблеск пламени. Едва она успела прыгнуть за камень, как мимо пронеслась раскаленная лавина.

Передохнуть времени нет, опять бежать! От камня к камню, из одной смерти в другую. Сколько их еще? Силы на исходе. В глазах темнеет. Корзина оттягивает плечи. Абигайл задыхалась, с трудом переставляла ноги. Еще чуть-чуть, и она упадет замертво. Пусть. Грин говорил, это быстро и не больно. Все, кто были до нее, умерли. И умрут еще. Пока кто-нибудь не остановит сумасшедшего колдуна. Пока она не остановит!

Абигайл увидела просвет между соснами, и у нее словно открылось второе дыхание. Последний камень, дальше граница леса. Безопасность. Свобода. Она сделает это.

Словно в тумане, отдавая последние силы, она рванула вперед. Воздух загустел, не пускал, как будто превратился в воду. Она падает, поднимается, снова бежит. Еще один рывок, и лес выплюнул ее на опушку. Абигайл обернулась и последнее, что увидела, перед тем, как провалиться в темноту, это как сноп пламени размазывается по границе леса, словно по стеклу.

Очнувшись, она не сразу поняла, где находится. Что-то сковывало и тянуло назад, мешало повернуться на спину. Корзина, ну, конечно же. С трудом шевеля руками, она скинула кожаные ремни. Неужели у нее получилось?

Повернула голову и наткнулась на взгляд Грина. Он сидел на земле шагах в пяти он нее, одежда местами в подпалинах, лицо в саже, в волосах застряли кусочки пепла. Наверное, ему тоже досталось. Сумасшедший колдун, приспичило же ему рисковать жизнью ради какого-то яйца.

— Признаться, я до последнего не верил, что у тебя получится, — Грин тепло улыбнулся.

Ей кажется, или в его глазах действительно плещется ликование?

— Я тоже, — Абигайл тяжело села. На ответную улыбку сил не хватило. Все тело ломило, рубаха и штаны порваны, руки в царапинах, лицо, наверняка тоже, вон как саднит. — Надеюсь, теперь ты доволен? Забирай свое яйцо, — она легко толкнула корзину.

— Э, нет, моя дорогая Абигайл. Так не пойдет, — Грин поднялся на ноги. — Ты разве забыла, о чем мы договаривались?

Абигайл вопросительно уставилась на него снизу вверх.

— Ты должна принести яйцо в замок.

— Ты в своем уме?! Оно же тяжеленное.

Грин развел руками:

— Я не говорил, что будет легко.