На боевой службе у острова Гуам

Выполнять задачи боевой службы мне приходилось много раз. В основном это было связано с поиском и слежением за ПЛАРБ ВМС США, а также приходилось вести поиск и осуществлять проверку отсутствия слежения за нашими РПК СН. В то время на о. Гуам, в бухте Апра, базировалась эскадра ПЛАРБ ВМС США. Мне пришлось неоднократно выполнять задачи именно в этом районе. Я хочу рассказать об эпизодах одной боевой службы у о. Гуам. В распоряжении на БС моей ПЛА была поставлена задача обнаружить и осуществить слежение выходящей на боевое патрулирование ПЛАРБ. К таким задачам нас, командиров, очень тщательно готовили, но теория теорией, а на практике все было значительно сложнее. Своим опытом со мной поделился командир ПЛА В.П. Гонтарев, который побывал в этом районе первым. Его опыт мне пригодился. А дело было так.

В октябре 1977 года, прибыв в район выполнения задачи, в очередной раз мы внимательно изучили подходы к б. Апра, береговую часть о. Гуам, акваторию бухты. Хочу отметить, что в этом районе непрерывно несли боевую службу корабли разведки Тихоокеанского флота. От них мы через КП флота постоянно получали ценную для нас информацию.

Через несколько лет судьба свела меня с капитаном 1-го ранга Виткаловым Ярославом Леонидовичем — командиром одного из разведывательных кораблей, который неоднократно выполнял задачу боевой службы у о.Гуам и в других районах Тихого и Индийского океанов, где приходилось бывать и мне. Вместе с ним мы участвовали в поиске сбитого нашими ПВО самолета-нарушителя «Боинг-747» в сентябре 1983 года у о. Манерон. Нам всегда есть, о чем вспомнить и поговорить. Ярослав Леонидович обладает хорошей памятью, богатой эрудицией и неисчерпаемым чувством юмора. Он для многих желательный собеседник.

Но вернемся к о. Гуам. Сложность заключалась в том, что глубины позволяли ПЛАРБ погружаться на выходе из бухты, слева от выхода расположены полигоны боевой подготовки для лодок. Уследить сразу за выходом из бухты и тем, что делается в полигоне БП, очень сложно. Что бы обмануть нас, ПЛАРБ может уйти на патрулирование из полигона. Могут одновременно выйти две ПЛАРБ — одна на патрулирование, другая будет отвлекать, но задачу надо было выполнять. Мы отследили несколько ПЛАРБ, выходящих из бухты, не ослабляя при этом наблюдения за выходом из базы, но все они возвращались в бухту. Возможно, они усыпляли бдительность корабля разведки ТОФ, который там нес службу, и нашу. В принципе, нас они обнаружить не могли, по крайней мере, мы все для этого делали, дальность уверенного поддержания контакта была 90-100 кабельтов. Ждать пришлось долго. За это время мы детально изучили всю береговую структуру, знали точно, когда начинает какой кран работать, какие дает помехи, знали все машины, которые приезжали в бухту, даже когда приезжала телега за пищевыми отходами, наверно для подсобного хозяйства. Наступили дни, когда по данным разведки флота ПЛАРБ должна была выйти на патрулирование. В один из дней из базы вышла лодка, которая после погружения пошла курсом в сторону полигона БП. Мы начали за ней слежение, при этом не выпускали из виду и выход из бухты. Понимая, что не обязательно именно эта ПЛАРБ пойдет на патрулирование. Вопрос стоял остро. Несмотря ни на что, решили выход из бухты держать под постоянным наблюдением, хотя дистанция до вышедшей подводной лодки увеличивалась. Через час наконец-то появилась вторая ПЛАРБ. Мы ее взяли сразу после погружения и стали следить, после погружения она курс не меняла, шум винтов прослушивался хорошо, но с увеличением дистанции контакт с ней и, той, которая была в полигоне, становился неустойчивым. Которая из них наша, мы не могли определить, но то, что одна из них идет на боевое патрулирование, практически сомнений не было. Надо было принимать какое-то решение, чтобы не допустить выход ПЛАРБ на боевое патрулирование без отслеживания нашей ПЛА. Иначе это было бы невыполнением поставленной задачи. Решение было принято. Мы сблизились на дистанцию до 40 кабельтовых со второй ПЛАРБ и полной мощностью в активном режиме дали гидроакустическую посылку в сторону ПЛАРБ, находясь практически у нее на траверзе. Посылка попала в левый борт, при этом удар по корпусу, вероятно, был очень сильным, акустик доложил об аварийном всплытии ПЛАРБ. В перископ было хорошо видно, как ее подбрасывало, и как она проваливалась. При попадании мощного гидроакустического импульса стрелки электронных приборов хаотически прыгают. Все это на личный состав ПЛ психологически действует очень отрицательно. После всплытия подводная лодка возвратилась в базу в надводном положении. Мы стали следить за первой ПЛАРБ в районе БП, она то же очень быстро возвратилась в базу. Через некоторое время над нашим районом появились вертолеты и начали сбрасывать гидроакустические буи активного и пассивного типа. Мы на это время ушли в район свалки металла и оттуда отслеживали все действия поисковых сил. Когда вертолеты улетели, а буи по времени безрезультатно прекратили свою работу, мы снова вошли в свой район. В течение трех недель после этого больше попыток выхода ПЛАРБ из бухты не было. План выхода ПЛАРБ ВМС США на боевое патрулирование был сорван. Это подтвердила и разведка. Перед уходом из района я решил заглянуть в б. Апра, где стояли ПЛАРБ. В то время у США были трехмильные территориальные воды, поэтому нам удалось осмотреть бухту, заснять место базирования ПЛАРБ, в том числе и дома подводников. Дело было утром и многие женщины, жены подводников, загорали на лоджиях. Визиты наших лодок к б. Апра на о. Гуам не остались незамеченными. Некоторые сенаторы выступили с критикой военного ведомства США по поводу того, что русские ПЛА безнаказанно пасутся в б.Апра. Своими действиями мы убедили американцев в том, что контролируем выход из бухты Апра и что их ПЛАРБы постоянно отслеживаются Советскими субмаринами. Хотя наши ПЛА находились там периодически, не хватало лодок. Когда проводился разбор этой боевой службы на расширенном военном совете флотилии, к моему докладу был проявлен значительный интерес. Замечание высказал начальник разведки флотилии капитан 1-го ранга Усольцев. Когда командующий флотилии Б.И. Громов спросил, будут ли вопросы и замечания, начальник разведки высказался в том плане, что командир грубо нарушил руководящие документы, подошел к террводам США и в бухте Апра фотографировал голых женщин, хотя, ради справедливости, я фотографировал бухту. После военного совета командующий по этому поводу вызывал меня к себе для объяснений. Я доложил все, как было.