Селедка с конфетами

Будильник не прозвонил. Или он прозвонил, но его никто не услышал. Разбудили меня лай и ветер. Лаял Бандерас. Сквозняк создавал Ник, мечущийся между шкафом, кроватью и, судя по звукам, ванной.

— Что случилось? — пробормотал я, протирая заспанные глаза.

— Катастрофа, — коротко сообщил Ник, прыгая на одной ноге, а другой пытаясь попасть в штаны. — Мы снова опаздываем. Мама меня убьет.

Такой большой, а мамы боится!

— Что, отшлепает тебя, да? — хихикнул я.

Студент швырнул мне мои тряпки:

— Одевайся давай. А то дождешься: я тебя отшлепаю. Хоть это и непедагогично.

Мы уже были в дверях, когда Ник завернул меня обратно. Мол, футболку я соусом заляпал. Переодеть надо. В итоге по лестнице спускались через две ступеньки, Бандерас — трясясь у хозяина подмышкой. Машину парень гнал нервно, боялся, небось, что стопанут за превышение. Но мы все-таки успели. Ввалились в аккуратный двухэтажный домик как раз, когда все шли к столу.

Я-то, дурак, вообразил себе, что мы скромненько покушаем вчетвером: я с Ником, мама его и отчим. А тут оказалось, все семейство в гости приперлось. С отчимовой стороны, потому что датчане. Все принялись жать мне руку, как будто мы на переговоры прибыли или сделку какую заключать. Ник, конечно, держался рядом и тихонько подсказывал, кто есть кто. Но у меня в башке все эти тети, дяди, племянницы, бабки-дедки и кузины тут же совершенно перемешались. Запомнил я только детей, и то моего возраста. Сначала ко мне подошел пацан чуть помладше меня, Майк. «Сводный брат», — шепнул мне Ник. Отчим у него нестарый оказался. Брат мне тоже лапу потряс. Прикольно.

Рядом с Майком крутилась девчонка лет пятнадцати и еще один пацан. Ничего так девчонка. Стройная, платье в облипочку едва попу прикрывает и глаза густо накрашены. Ей еще туфли на шпильке, и можно за одну из наших принять. Но оказалось, это Майка сестра, Сисель. Блин, ну нормально, а? Назвать девочку Сисель! Конечно, с сиськами там у нее все зачотно, но все-таки… Я ей руку жму, а сам чуть в штаны не ссу, но не ржу, сдерживаюсь. А пацан темненький, парень ее, Торбен, что ли, так на меня зыркнул, что будь у него в зрачках лазеры, я б уже дымился. Да понял я, понял, расслабься. Сисель твоя навеки. Нах она мне сдалась?

Мама у Ника выглядела совсем не так страшно, как я себе вообразил. Вполне себе дружелюбная тетенька, только взгляд профессионально-пронзительный, не взгляд — рентген. Она мою руку тоже потискала, обеими своими, и улыбнулась, как и все остальные:

— Ну здравствуйте, молодой человек.

Улыбка ясно говорила: «Я слежу за тобой!»

Хозяйка специально усадила меня за стол поближе к сверстникам. Наверное рассчитывала, что мне так повеселее будет. К счастью, Ник занял стул рядом, а то я бы вообще запсиховал. Может, двенадцати блюд передо мной и не стояло, но десяток был, точно. Причем я с уверенностью определил только яйца. Куриные.

Ник откупорил какую-то бутылку вроде пивной и начал наливать мне в стакан. Пиво выглядело подозрительно темным.

— Это витоль, похоже на квас, — тихо сказал студент, заметив, как я таращусь на странный напиток. — Попробуй, детям обычно нравится.

Ну, я попробовал. Ничего так, только сладко, как лимонад. Смотрю — за столом все замерли и смотрят на меня так, будто я только что стоял на стуле со спущенными шатанами и пердел в лицо их любимой восьмидесятилетней бабушке. Первой встрепенулась мама Ника. Улыбнулась ярко, сверкнув помадой, подняла стакан с «квасом»:

— Сколь! Счастливого рождества!

Тотст как всех расколдовал. Гости «засколили», глотнули коричневого пойла и на меня больше внимания не обращали.

— Чего я не так сделал-то? — шепнул я на ухо Нику.

— Надо было подождать, пока хозяин или хозяйка поднимет бокал и пожелает всем счастливого рождества, — в том же стиле ответил студент, передавая кому-то тарелку с яйцами. — Сразу пить не принято. Извини, не успел тебя предупредить.

— Ладно, не парься, — расслабился я, с интересом следя глазами за тарелками и вазочками со всякими вкусностями, которые гости передавали друг другу.

О! Кажется, вот это похоже на соленую селедку. Только зачем они ее на хлеб кладут? Да сверху еще какой-то дрянью желтой комковатой мажут. Странные люди!

Дождавшись, когда вазочка с селедкой наконец приземлится поближе ко мне, я ловко подцепил кусочек крохотной вилочкой. Потом еще один, и еще… Блин, не могли нормальную вилку гостям предложить? Так я полчаса рыбу эту таскать себе на тарелку буду!

— Кхм-кхм!

Это Ник. Он что там, косточкой подавился? Студент кашялнул еще раз и показал глазами на дядьку, похожего на морщинистый бородатый гриб, сидящего наискосок от меня. Гриб тоскливо провожал глазами исчезающую из вазочки селедку. Нет чтоб челюсти открыть и сказать, что ему тоже хочется! Пришлось выпустить из рук вазочку. Ладно, попробуем, как они тут рыбку солят. Я сунул кусок селедки в рот.

Не знаю, что именно из бури эмоций отразилось у меня на морде, но Сисель со своим дружком прыснули в салфетки. С трудом сдержавшись, чтобы не выплюнуть гадскую гадость на тарелку, я принялся медленно жевать, смывая мерзкий вкус крупными глотками «кваса».

— А чего эта селедка сладкая? — промямлил я, когда рот у меня немного освободился.

— Не чавкай, — одернул меня студент. — И какой же ей еще быть? Датскую селедку всегда в сахаре маринуют.

А я, блин, откуда это должен знать?! Последний кусочек рыбы нехотя скользнул в сжимающееся горло, и я прошептал:

— А новую тарелку где взять?

— Зачем новую? — удивился Ник.

Я показал глазами на горку тошнотворной селедки:

— Не могу я это есть.

Парень вымученно улыбнулся:

— Ясно. Глаза завидущие, руки загребущие. Вообще-то, по местным традициям полагается съесть все, что положил.

Мое горло невольно издало булькающий звук.

— Ладно-ладно! — Ник, наслышанный о моих блевоподвигах, аж побледнел. — Подожди, скоро будет перемена блюд, подадут горячее. И новую тарелку.

Я победно ухмыльнулся. Так бы сразу и сказал! Горячее… М-м, звучит вкусно.

Пришлось промучиться полчаса, глазея на резво работающих ножами и вилками гостей. Наконец горячее явилось. О, котлетки! Это уже по-нашему! Еще бы картошечки к ним… Но до этого датчане, конечно, не додумались. Котлеты они тоже на хлеб плюхают. И еще что-то ядовило-лиловое сверху. Бр-р...

Помня прошлый опыт, я уцепил всего одну крошечную котлетку. Откусил. Ничего так, зачотненько. Запихнул остаток котлеты в рот, хлебушком закусил. Блин, что опять не так?! Снова на меня таращатся, будто я тарканов лопаю прям с ногами. Взгляд сам собой беспомощно метнулся к Нику.

— Нож возьми, — прошипел тот краем рта. — Тут едят ножом и вилкой.

Я судорожно схватил нож.

— Не той рукой, — закатил глаза студент. — Вилку в левую, нож — в правую.

Я быстро поменял приборы местами. Цапнул вторую мини-котлету, когда блюдо с ними проносили мимо. Блин, я же не левша! Проще китайскими палочками этот кусок мяса растерзать, чем ножом его порезать. Вон как по тарелке скачет… больше не по тарелке. Реальность оказалась чуть ли не хуже моих фантазий. Вылетевшая из-под ножа котлетка со снайперской точностью плюхнулась в стакан моей соседки справа — Никовой тети… или кузины? «Квас» выплеснулся, украсив бурыми пятнами скатерть и блузку потерпевшей. Красота!

В общем, из-за стола я встал голодный. Хотя дессерт с вишневым вареньем я бы навернул… Но что, если там опять подстава?! И на самом деле он вовсе не сладкий, а скажем, горько-соленый? Как та конфетка, которой меня только что угостили. Я ее потихоньку в кулак выплюнул. Ладно, придем домой, тунца наемся. Если консервы еще там остались...

Хотел пожаловаться на горькую судьбу Нику, но он, как назло, пропал куда-то. Побрел его искать, рассекая гостей. Нашел закрытую дверь. Нос тихонько туда сунул: Ник. Стоит по телефону с кем-то треплется. А чего с мобильника не позвонил? И морда вся перекошенная. Случилось что-то опять?! Тут студент меня заметил — и сделал вид, что не заметил. Отвернулся весь такой деловой, голос понизил и даже рукой трубку прикрыл. Что за тайны такие? Блин, а вдруг он с ней разговаривает? Ну, с Магдой кривозубой. Выясняет отношения. Типа прости меня, зайка, этот Денис — сплошное недоразумение, даже нож держать не умеет… Точнее умеет, но только по ночам. Выгоню-ка я его завтра под зад коленкой, и заживем мы с тобой снова душа в душу.

Я тихонько прикрыл за собой дверь и чуть нос к носу не столкнулся с мамашей Ника.

— Ой, Денис! — засияла она. — Тебе понравилась еда? Что-то я смотрю ты совсем мало покушал, а такой худенький.

Ага, растолстеешь тут!

— Все было очень вкусно, — промямлил я. — Просто мы с Ником вчера так наелись, не лезет уже в меня просто.

— Да, Агнежка с Магдой прекрасные хозяйки. Такого наверное вам наготовили! А как тебе их фирменный соус к карпу? Правда, пальчики оближешь?

— Ум-м э-э… — А что, Ник мамаше еще ничего не сказал?! — Вообще-то, мы рис с тунцом ели.

— Какой рис?! — тонкие брови мамы полезли под тщательно уложенную прическу.

— Горе… в смысле, поджаристый. Мы дома ели. Магда с Ником… они разошлись.

— Как разошлись? — женщина аж за сердце схватилась.

— Как в море корабли, — мрачно сообщил я.

Я как раз хотел спросить, где у них тут мусорка, чтобы гребаную конфетку наконец выкинуть. Но тут мимо проплыла Сисель с дружком в обнимку и братом в хвосте. Мамаша ухватила ее за рукав:

— Денис, что ты тут будешь скучать со взрослыми? Пойди вот с молодежью посиди, — и быстро сказала ребятам что-то по-датски.

Те закивали, заулыбались, но по глазам-то я понял, что нужен им был — как мне горькая конфетка в кулаке. Прилипла, не отъебешься. Пришлось промычать что-то утвердительное и присоединиться к свите Сисель. Пристроив меня, маман развернулась и на всех парусах бросилась прочесывать дом. Кажется, Ника сегодня все-таки отшлепают.