Школьное сочинение

Злая на весь свет, я сидела за парой и кусала карандаш. Ненавижу сочинения! Нарочно, что ли, Вера Михайловна, решила нас помучить? На той неделе она хотя бы картинки давала, а тут — ничего. Озвучила тему — и пиши как хочешь. «Великая женщина»… Ну, что тут можно написать, а главное, о ком? Бабушка бы не задумываясь написала про Екатерину Вторую. Уж так она мне её разрекламировала! С каким нетерпением я ждала, когда мы будем проходить её на истории! А когда это счастье, наконец, свершилось… Не того я ожидала, совсем не того. Как же теперь подобрать слова, чтобы получилось красиво?

Но как только я находила что-то более-менее подходящее, каждый раз ловила себя на мысли, что мне совсем не хочется писать про Екатерину. Ну ни чуточки!

Мыслями я снова и снова уносилась в июльское лето, когда впервые увидела ту, которой и по сей день восхищаюсь. И немного завидую…

В тот день я, грустная, возвращалась от Светы. Угораздило же накануне дня рождения разругаться с подругами! Да ещё и с обеими сразу. Раньше мы дружили втроём, пока не появился Вадик. Обе они влюбились в него до безумия. Сначала он встречался с Катей, потом со Светой. А вскоре и от неё ушёл. Уже год прошёл с того времени, а девчонки упорно не желали мириться. Более того, каждая недвусмысленно дала мне понять: либо ты дружишь со мной, либо с ней? Я вроде согласилась, сама же продолжала тайком дружить с обеими. И вот додружилась! Катя застукала меня со Светой. Ругань стояла такая, что весь двор слышал. «Выбирай, с кем ты!» — кричали мне обе девочки. Но как выбрать? Кого из них? Я ведь не хочу потерять ни ту, ни другую…

Я спустилась в подземку, вышла в сквере у памятника. Большая толпа людей стояла с какими-то плакатами и фотографией женщины. Смуглая, с большими зелёными глазами, она была удивительно хороша собой. Дополняли картину тёмные с рыжиной волосы, ниспадающие мягкими волнами на плечи. Не то что мои три волосины и глаза как у рыбы!

Неожиданно кто-то произнёс моё имя:

— … Наташа…

Но обернувшись, я увидела, что седой мужчина в очках вовсе не смотрит в мою сторону, продолжая говорить о чём-то с журналистом. Видимо, о той же прекрасной незнакомке, которая, посему видно, моя тёзка. Но кто она, интересно? Я не могла вспомнить, чтобы видела её в модных журналах или по телевизору.

— Девушка, можете подержать? Я на минутку.

Это уже обращались ко мне. Я взяла плакат из рук мужчины в тёмной куртке. Он тут же отошёл куда-то в сторону, а я стала смотреть вокруг. В уголке сквера горели свечи, лежали разные цветы, а рядом с ними — фотография той самой женщины. Похоже, все эти люди собрались почтить её светлую память.

Кто-то держал в руках плакаты с надписями: что-то про Чечню, про убийство, про Эстемирову… Мне эта фамилия ни о чём не говорила.

Через пару минут вернулся мужчина в чёрной куртке и принялся меня благодарить.

— Не за что! А кто она? — решилась я спросить, кивая головой на портрет.

— Это Наталья Эстемирова, правозащитница из Грозного…

От него я узнала, что обладательницу шикарных волос вчера похитили у собственного подъезда, а сегодня утром нашли убитой.

«Ну, ни фига себе! — подумала я. — Просто триллер какой-то!»

Дома я, решив погуглить, недоумевала ещё больше. Никогда прежде я не встречала женщин, которые были бы так упрямы, так настойчивы в достижении своих целей и при этом так бесстрашны и так преданы своей малой родине. Любая ли, имея возможность жить себе спокойненько на Урале, предпочтёт вернуться в Чечню — туда, где война и беспредел? И ладно бы просто вернуться и жить себе тихонько, ни во что не влезая — так нет же, Наталья Хусаиновна вздумала вступить в конфликт с тамошним всемогущим правителем, на которого и из федерального центра нет управы. Она же эту самую управу искала всюду, безжалостно разоблачая всякого, кто обижал простых людей. А таких обиженных, судя по всему, набралось немало. Похищения, пытки, массовые убийства — просто повседневность в Чеченской Республике, хотя и время-то, если верить телеящику, давно уже мирное. И ради жертв этой «мирной жизни» и их родственников эта незаурядная женщина, можно сказать, лезла в пасть к самому чёрту. Даже открытые угрозы её не останавливали — только смерть…

— Сволочи! Уроды!

— Наташ, ты чего? — спросила вошедшая в комнату бабушка. — На кого ты там ругаешься?

— Эстемирову убили.

— Кого?.. Правозащитницу из Грозного?.. Смотри, о том, что была ни пикете — никому не слова. А то как бы неприятностей не нажить!

Молчать расхотелось как никогда. Слова приходили на ум сами собой. Ручка будто сама бегала по широкому тетрадному листу, оставляя синие следы.

«Иногда Наталья Эстемирова кажется мне существом с другой планеты, — писала я, заканчивая текст. — Где говорить то, что думаешь, так же естественно, как умываться и чистить зубы, где жизнь простого человека дороже всякого золота, где нет всепоглощающего животного страха, который загоняет человека в клетку, не давая быть собой. Я бы очень хотела попасть на такую планету хоть на денёк. Но для этого, наверное, надо думать как Эстемирова».

Однако дописав, я стала думать о другом — о том, что попадёт мне от Веры Михайловны. У неё же прямо пунктик на этой «пятой колонне» — все уши нам прожужжала про нашу великую державу и её «врагов» — правозащитников там разных и либералов. Может, не лезть на рожон — вырвать лист и быстренько написать про Екатерину Вторую? Благо, до конца урока времени ещё достаточно.

«Да к чёрту эту истеричку!» — пришла вдруг в голову мысль.

Ну, что она мне сделает? Ну, поругается, поорёт, поставит двойку. Но какой бы стервой Вера Михайловна ни была, мысль о том, что она меня похитит или убьёт, казалась абсурдной. Конечно, едва ли той, которая не испугалась куда более серьёзных угроз, это как-то поможет. Какое ей дело, особенно сейчас, что какая-то Наташа Фролова что-то о ней напишет?

И всё-таки пусть будет как есть. Сдаю работу, не дождавшись звонка…

Как и следовало ожидать, Вера Михайловна ругалась, как ненормальная, кричала, что Фролова, бесстыжая девка, вертит задом перед американским ЦРУ. Сама работу она оценила на тройку и с тех пор выше оценки мне никогда не ставила. Невелика потеря, если учесть, что я никогда не была такой уж отличницей.

Стала ли я после этого красить волосы в каштановый цвет, загорать в солярии, чтобы кожа была смуглее? Нацепила ли зелёные контактные линзы? Стала ли одеваться и краситься как Наталья Хусаиновна? Нет, ни одной из этих глупостей я делать не стала. Но сделала стрижку, что добавляет моим волосам объёма, подобрала стиль и макияж, который идёт именно мне. Кстати, собственные глаза мне уже не кажутся рыбьими.

На журналистику я не пошла — не моё это. Вопреки скепсису родных, поступила на химфак. В этом году заканчиваю.

Те, кто знали меня ещё со школы, говорят, что я сильно изменилась. И похоже, они правы. Надоело мне уже до чёртиков под всех подстраиваться, сдавать бесконечный экзамен на хорошую девочку. Да и зачем это надо? Чтобы кто-то сказал: «Молодец!»? И всё равно ведь найдётся кто-нибудь, кто осудит — всему свету не угодишь.

Наверное, кто-то захочет знать, чем же закончилась история с подругами, кого я всё-таки выбрала: Катю или Свету? Ни одну. Я пыталась объяснить, как они мне обе дороги. Но каждая продолжала настаивать: или я, или она! В итоге я потеряла обеих. Что ж, значит, такие хорошие были подруги! Но это в прошлом. В настоящем рядом со мной замечательные люди, которые меня уважают. И я отвечаю им тем же.

Вчера, перебирая свои школьные тетради, я обнаружила то самое сочинение про Эстемирову. Не знаю, что было бы, не решись я тогда высказать своё мнение. Но оказывается, говорить то, что думаешь, иногда вовсе не страшно.