Забрать сердце

Оглушительный гудок вернул меня в реальность, когда водитель вдавил ладонь в руль, требуя от столпившихся в пробке машин освободить полосу. Красно-синие отблески скользили по бело-серо-черным металлическим бортам, бетонным столбам и лужам на асфальтовом полотне. Водители обменивались проклятьями, сигналя друг другу, пытаясь сдвинуться хоть немного, чтобы пропустить машину скорой помощи. Медленно, как перегруженная улитка, мы ползли по магистрали к ближайшему съезду. Время играло против нас.

Пальцы сжались на пластиковой ручке, и я прислонился затылком к слегка вибрирующей от движения стене. Пока еще пустой контейнер для трансплантации человеческих органов знакомым весом лежал у меня на коленях. Рядом обменивались пустыми фразами коллеги, тоже нервничая из-за непредвиденной задержки.

Операция по сбору органов уже началась, в другой больнице нас ждал готовый к пересадке пациент, а мы все еще едва двигались сквозь пробку. Осознание этого факта висело над всеми нами многотонным грузом, заставляя водителя материться и проявлять чудеса лавирования — не дай бог, он заденет чью-либо машину. Если мы не успеем добраться до больницы за считанные минуты, шанс на вторую жизнь ускользнет от нашего пациента к другому, и кто знает, сможет ли маленькая девочка дотянуть до следующей операции.

Очередное ругательство отскочило от стен кабины, вылетело в открытое окно, и всю команду, сидящую в кузове, качнуло туда-сюда, когда машина скорой помощи вырвалась наконец из плена магистрали. Двигатель заревел, заглушая вой сирены, и ощущение набранной скорости защекотало в животе. Еще не все потеряно, и от этого осознания на лицах каждого сидящего рядом со мной растянулись улыбки облегчения.

Всего пара минут, и машина остановилась у входа в отделение неотложки. Распахнув двери, моя команда выскочила наружу, и мы помчались в здание и дальше к лифтам, следуя за местным персоналом, указывающим нам дорогу.

Слушая по пути краткую сводку, я отметил, что ребенок, чьи органы сейчас собирали по разным контейнерам и развозили по больницам в регионе, поступил всего несколько часов назад. Авария. Сбили на переходе недалеко от дома. Его — нет… ее пытались откачать на месте, затем продолжили реанимационные процедуры в больнице, но все попытки остались тщетны. Ее мозг умер.

Мать, сама будучи врачом, подписала документ, позволяющий использовать тело ее дочери в качестве донора. Меня одновременно и восхищал, и ужасал ее поступок. Хотя я сам работал далеко не первый год трансплантологом и знал, скольких могла спасти всего одна смерть.

Переодевшись, моя команда вошла в операционную, залитую искусственным белым светом. Из колонки играла мрачная классическая музыка. Если мне не изменяла память: Чайковский «Болезнь куклы». У кого-то из хирургов было очень больное чувство юмора.

Хирургическая сестра наклонилась к врачу и сообщила, что наша команда прибыла. Кардиохирург принял поданные инструменты и приступил к сбору сердца.

Поставив контейнер на стойку рядом с операционным столом, я бросил невольный взгляд на лицо ребенка, чья смерть спасет десяток жизней.

Раскаленная игла прошила сердце, и безжалостная сила сжала мышцу, дарующую мне жизнь. Перед глазами потемнело, и сдавленные крики откуда-то извне пытались пробиться в мое онемевшее сознание. Сознание, которое пыталось осознать, что мой собственный ребенок, моя малышка, лежала разобранная на части в холодной операционной и десятки рук копошились в ее теле. Руки, которые вытаскивали ее крохотное сердце и укладывали в холодильный контейнер, подключали к системе поддержания и закрывали крышку.

Кто-то подхватил меня под мышки, оттаскивая мое сопротивляющееся тело от операционного стола. Вой, заглушивший музыку, вырывался из моей глотки. Из груди, где в судороге сжалось мое сердце и затихло.

Яркий, искусственный белый свет померк, и мрак сомкнулся вокруг меня, забирая туда, где играли последние аккорды «Похорон куклы».