Сон третий (юность)

Искандеру двадцать два. На погонах парадного кителя выпускника военного училища маленькая звёздочка. Младший лейтенант. Тогда было ещё так.

— Амиров, куда тебя?

— В Афганистан.

— У тебя же батя генерал! Чё, не смог «отмазать»?!

Искандер презрительно смотрит на уже бывшего однокашника. Тот гаденько ухмыляется:

— Или ты идейный? Будешь исполнять интернациональный долг?

— Я офицер. Отец — тоже. От чего «отмазать», от службы? Не хочешь служить — иди в балет.

Искандер отворачивается от парня в парадной форме. Он не мог представить себе, что отец возьмется кого-либо «отмазывать», тем более Искандера. Амировы не купцы и не чабаны. Амировы — воины.

Грохочут колёса железнодорожного состава, за окном, как много лет назад, мелькают пейзажи, но теперь они все знакомы Искандеру. Это его страна. Он возвращается домой. Но нет радости в его глазах. Умерла мама. Ему двадцать пять, а от его мира осталась только половина.

С верхней полки свешивается коротко остриженная голова, на него глядят внимательно и цепко:

— Слышь, старлей, куда путь держишь?

— Домой.

На кителе боевые награды и Афганский орден.

— Отвоевался? В отпуск?

Он качает головой. Говорить не хочется, но человек не сделал ему ничего плохого, надо ответить.

— На похороны.

Сверху сочувственно вздыхают:

— Из родных кто?

— Мама.

— Да, брат. Смерть она для всех едина. Давай по соточке? За упокой.

Искандер пьёт и не пьянеет. Горе слишком сильно. Забвения нет.

В августе ему исполнилось двадцать восемь. В этом году его направили в Л***, он должен получить образование психолога.

Оружием может быть что угодно. Изощренный и просвещённый ум — оружие непобедимое.

И ещё в его жизни появился новый друг. Филипп преподавал общую психологию, увлекался различными теориями воздействия на разум и подсознание человека, любил оперу, читал Коэльо и был просто потрясающим любовником. Он был невысок и тонок в кости, длинные светлые волосы собирал в хвост, а его прозрачные светлые глаза смотрели на Искандера с обожанием.

Пути господни неисповедимы. Пути человеческие непредсказуемы. И жизнь порой закладывает крутые виражи.