VII

Макс, допив свой мятный мокко, слизнул с губ шоколадную крошку и довольно, по-кошачьи сощурился. Он всеми повадками напоминал кота — чёрного, поджарого, с колючими, искрящимися зеленью глазами. Характер, судя по всему, ему достался соответствующий. Анджей почему-то всегда думал, что коты не обременены моральными принципами.

Кофе этот самый мокко напоминал весьма отдалённо, но Максу нравилось. Всегда, сколько Анджей его помнил, был сладкоежкой.

— Мда, — товарищ по школьному галстуку, задумчиво стукнув кружкой об стол, посерьёзнел. — Что ни говори, а нелегко всё-таки это делать.

— Было.

— Было, — согласился Макс. Двумя пальцами взял бокал. — Да и никто не делал до этого, насколько помню.

— Вот и войдёшь в историю, — Анджей легонько звякнул хрусталём о хрусталь. — За удачно завершённое… дело.

— И наконец завершённое. Хотя для такого дельца мы поставили рекорд в сроках.

— Ты. Мне оставалось лишь подписи ставить.

— Я. Поставил, — легко согласился Макс. Эстетично пригубил кагор. — Не понимаю, почему ты так любишь эту водичку?

— Тут не «люблю», а «могу себе позволить».

— По мне, лучше просто кофе, чем это, — он поднял бокал на уровень глаз. Взглянул на Анджея сквозь багрянец вина. — Можешь ответить на один вопрос?

— Зависит от вопроса.

— Почему вдруг? И почему она?

Окно ломко стыло ночным холодом. За ним прозрачным неоновым сном жил город. А здесь были стены в шоколадную полосочку, с клейкой улыбкой преподносящие подносы официантки, монотонное жужжание голосов и мурлыкающие что-то под потолком колонки.

Анджей пожал плечами.

— За хороший почти уже месяц, наверное.

В любое время можно найти сказку. Можно увидеть её вокруг себя, отыскать в своём сердце и попытаться показать другим. Вот только мало кто захочет посмотреть. И поверить.

Увидеть плохое всегда легче. А хорошее видеть может не каждый. На самом деле хорошего этого мало. Оно спрятано за масками безразличия, в куче грязного белья, в чёрствых людских сердцах. Но те, кто способны его разглядеть — воистину великие люди.

Что ты сделаешь, встретившись с солнцем?

Каждый сделает свои выводы. Каждый поймёт встречу по-своему. Каждый возьмёт что-то для себя.

Он увидел многое. Увидят и другие.

— Седина в бороду, а?

— Макс…

— Не удержался. Вспоминаются школьные годы чудесные… с их вечными подколками друг друга. Ностальгия. Смотри-ка, а я действительно стар становлюсь, — он растянул краешки губ в улыбке. — Да и не всё же тебе…

Не всё же? Когда день и ночь видишь её лицо?

Макс и без слов понял, что не то сказал. Собирался сказать.

— А всё-таки — её родители как к вашим прогулкам относятся? — не договорив, он сменил тему.

— Она у бабушки этот месяц. Не спрашивал, но не думаю, чтобы Марьгригорьевна подозревала что-то предосудительное. Знает меня. И знает её.

— Если она вообще об этом знает… Забавно, — вдруг сказал Макс. — Не обижайся, но, скорее всего, вся возня в итоге пойдёт насмарку. К тому времени, когда… всё уже может измениться.

— Может.

— Если только… — Макс прищурился, — ты не…

— Кто знает. Если кто и знает, то точно не я.

Макс откинулся на спинку стула. С облегчением, кажется.

— Ну, водичка водичкой, — изрёк он, — однако, раз другого нет — как насчёт за прекрасный наш союз?

— Это того стоит, — согласился Анджей. Отсалютовал, глотнул чуть-чуть и отставил бокал в сторону. — Как Лиза?

— Вся в своём бизнесе, — Макс досадливо плеснул себе вина. — Не устраивает её, что муж-агент прилично зарабатывает. Нет бы дома…

Кивая, вставляя в Максов монолог незначащие реплики, Анджей думал о том, что до тридцать первого остаётся три дня.

Целых три.