Глава шестая. Завод - хорошая школа жизни.

Глава шестая.

Завод — хорошая школа жизни.

"Пролетариям нечего терять, кроме своих цепей.

Приобретут же они весь мир ".

Манифест Коммунистической партии

Бригада имени Окрестина.

Незадолго до увольнения из кинотеатра у Егора состоялся разговор с отцом. Это был один из тех редких случаев, когда родитель проявлял интерес к жизни сына. После очередного застолья с одним из собутыльников отец спросил Егора.

— Ты не хотел бы поменять работу? Меня спрашивают, что у тебя сын больной, инвалид, что работает в кинотеатре?

— Тебя только интересует, что скажут или подумают твои собутыльники? — вопросом на вопрос ответил Егор и добавил — Мне плевать, что они обо мне думают. Главное, что я о них думаю. Хотя в главном ты прав. Нужно искать другую работу. Есть идеи?

— Давай на завод Оржоникидзе. Рядом с моим институтом. Там Марика работает. Поговорит. Возьмут тебя учеником слесаря. Там у них сделка. Она говорит, получают ребята прилично, — подхватил сразу разговор отец. Марика это была сестра матери Егора.

— Я смотрю, тему эту ты уже обсудил с матерью и Марикой. Только ответь на кой это мне? Всё равно все деньги у меня не мытьём, так катаньем заберёт мать. Зачем эта нервотрёпка?

— Думай сам, — закончил отец, понимая, что возразить сыну ему нечем.

Вскоре положение Егора ещё больше усугубилось. Подходил срок служить в Армии и тут выяснилось, что Советская Армия не мусорный ящик и без среднего образования там делать нечего. Егору ясно дали понять в военкомате. Либо он, оканчивает среднюю школу, либо его призовут в двадцать пять лет в стройбат. Это совершенно шло в разрез с планами парня. Придётся уточнить. В конце семидесятых, служба в Советской Армии считалась действительно почётной обязанностью. Те, кто не отслужил, в обществе считались ущербными, третьим сортом. Ни достойной работы, ни достойной невесты, ни достойного отношения от окружающих. Егору пришлось экстренно восстанавливаться в вечерней школе, где он год числился и куда не ходил ни одного дня. Ему удалось купить справку, что на селе он окончил десятый класс и перешёл в одиннадцатый. Для получения аттестата о среднем образовании всё-таки придётся учиться. Под влиянием изменившихся жизненных факторов Егор уволился из кинотеатра и устроился в 13 механический цех Минского завода электронно-вычислительной техники имени Серго Орджоникидзе, учеником слесаря. Завод и рабочая атмосфера, существовавшая на нём, радикально отличалась от того, что он видел и знал в своей недолгой трудовой карьере.

Слесарный участок, на котором предстояло трудиться парню, был комплексным комсомольско-молодёжным коллективом, имени Героя Советского Союза лётчика Бориса Окрестина. Бригада состояла из девяти человек. Пять слесарей: Олег Саватеев, комсорг бригады, Александр Глинский, бывший десантник, Валентин, в прошлом художник, Николай, тридцати пяти лет, просто слесарь, и слесарь шестого разряда, так называемый наставник предпенсионного возраста Петрович. Три штамповщицы. Молодые девчонки, комсомолки, все замужем, с детьми. Мастер Арбузов Саша. Молодой специалист после техникума, отличный парень, всей душой болеющий за свою бригаду. Номинально бригадиром считался Петрович, но только номинально. С его высоким разрядом он мог вообще ничего не делать и получать хорошие деньги и за разряд по окладу и за наставничество, которого, к слову сказать, и не было. Он ничего и не делал от слова вообще ничего. Бригадой руководил мастер Саша Арбузов. Ему помогали Саватеев и Глинский. У всех, парней и девчонок, за исключением, Петровича были вторые, максимум у Глинского третий, разряды, а это копейки. Поэтому вся бригада сидела на сдельной оплате труда. Сколько сделаешь, столько и получишь. Вот в этот отличный коллектив и влился Егор. Пришло время раскрыть главный секрет возникновения этой бригады.

Производство оргоснастки.

В Белоруссии затеяли строить завод оргоснастки. Завода ещё нет, а оснастка для хранения документов уже нужна. Это металлические шкафы, лотки, ящики для хранения и быстрого доступа к картотекам, базам данных, архивам, анкетам, одним словом любым бумажным носителям информации формата А4 и А3. Заказы раскидали по заводам. Так механическому цеху №13 перепало счастье изготавливать ряд позиций. Почему возникла необходимость создать комплексную комсомольско-молодёжную бригаду? Ответ как всегда лежит на поверхности. Основная часть изделий вырубалась на штампах из листов жести. Выполняли эту работу девочки штамповщицы, но штамп оставлял заусенице на деталях, а это крайне опасно и травматично, тем более готовое изделие использовались в различных отделах и обслуживались незащищёнными женскими руками. Заусенце зачищали напильником. Сколько может зачистить за смену слесарь? Опыт показал не более 150 штук. Через неделю работник наотрез отказывался от этой тупой и изнурительной работы, она просто выносила мозг. Объёмы необходимых изделий превышали сотни тысяч. Другая проблема. Хоть советская власть не особо считала деньги, но платить за этот труд слесарям с пятыми и тем более шестыми разрядами, по их окладам было совершенно разорительно. Дешевле было отливать эти лотки из серебра. Что делать? Собрали молодёжь. Посадили их на сдельную оплату труда и вперёд в бой, но молодым тоже нужны деньги. Поэтому ребята, а в частности Олег Саватеев и Саша Арбузов включили думалку и достали из тумбочки соображаловку. Помимо слесарных участков в цеху размещались токарный, фрезерный, шлифовальный, сварочный участки. Участок гильотин для рубки металла. В доступности термичка, гальваника, пескоструйка. Любое оборудование на любой вкус, цвет и запах. Парни изготовили «приспособы» и «приблуды» позволяющие механизировать процесс зачистки изделий. Широко использовали шлифовальные круги на фибре. Нормы выработки перевыполнялись в десятки раз. При норме 150 штук, парни выдавали до 1000 штук и более за смену. Проблема решилась благодаря сообразительности двух работников. На других заводах выход не был найден и на участке имени Окрестина стали перекидывать заказы с других заводов. Понятное дело эта молодёжь ходила в фаворитах у начальства. Особенно опекал их рыжий комсорг цеха Николай Эйсмонт. Право парни старались не из патриотических побуждений, а за рубль. Зачистить сотню деталей стоило от 75 копеек до 1 рубль75 копеек, в зависимости от размеров и сложности изделия. За смену каждый выдавал от700 до 1000 готовых лотков, разделителей, днищ. В месяц выходило до 200 рублей, а когда и более. Это очень даже нечего. Почему комплексная бригада? Все работали на конечный результат. Когда не хватало заготовок, парни садились за штампы и вместе с девчонками, рубили металл, обеспечивали себе фронт работ или штамповали заготовки для следующей смены. Если у девочек заканчивались листы жести, они не отвлекали парней от работы, а брали электрокару. Ехали на заготовительный участок. Грузили кран-балкой листы и подвозили их к штампу. Был случай, когда бригада потеряла страх и «попутала берега». Они выдали на-гора столько изделий, что на неделю остались без работы, а заработки превысили 320 рублей в том месяце. Это был уже перебор. Вмешался Отдел труда и зарплаты. Так регулировали в социалистическом обществе трудовые доходы работника. ОТиЗ посчитал, что у ребят завышенные расценки и снизили их на 30%. Отвратительно конечно. Только против системы не попрёшь. Никого не интересовало, чтобы выдать эту тысячу деталей, парень стоял у станка всю смену. Практически без перерывов. Четко рассчитывая каждое движение. Предварительно разложив заготовки в определённом порядке. Избегая лишних движений. Абразив в смеси с маслом и стружкой за неделю перерубал робу на поясе. Работать в цеху в респираторах не возможно, да и респираторов, тогда никто не видел. К концу смены из носа можно было ложкой выковыривать металлическо-абразивную смесь. Сколько этой смеси оседало в лёгких? История умалчивает. Выход нашёл Саша Арбузов. Он собрал всех своих комсомольцев на участке и сказал: «Чтобы вам не резали расценки, нужно хотя бы два-три раза в месяц остаться после смены на два-три часа. У вас будут зафиксированные сверхурочные. Следовательно, никаких пересмотров расценок не будет, и зарабатывайте хоть по три сотни». Так и стали поступать. Голь на выдумки хитра.

Трудовой подвиг — кованые гвозди.

Помимо оснастки бригада выполняла и другие заказы и наряды. Однажды поступил срочный заказ на изготовление кованных гвоздей для оформления ресторана «На Ростанях», который открывался на площади Якуба Колоса. Нужно сделать боле пяти тысяч гвоздей и как всегда ещё вчера. Технология отсутствовала. Отковать столько гвоздей в кузне не реально. Олег и Саша разработали технологию сами. Всё-таки эти гвозди были декоративные, а значит, не несли на себе нагрузку. Взяли обычные гвозди сотку. На штампах девочки нарубили стальные пластины из листов железа, размером три на три сантиметра. Парни просверлили в них отверстия под гвозди-сотки. В стальных массивных болванках, как в барабане револьвера насверлили отверстий. Набили их гвоздями, вставленными в пластины. Всё это хозяйство разместили на сварочном участке. Поставили защитный щит. С оной стороны щита расположился сварщик, с другой стороны слесарь. Сварщик обваривал головки гвоздей и перекидывал болванку слесарю. Слесарь, пока светилась сварка, четырьмя ударами молотком придавал шляпкам форму кованого гвоздя. Пошёл конвейер. Каждый выполнял свою часть работы. Девочки штампами рубили металл. Егор, Николай и Глинский сверлили отверстия. Валик оснащал болванки. Олег отковывал шляпки. Всё было бы хорошо, но первым выпал Олег Саватеев. Он работал со сварщиком. Сварщик в маске. Олег не мог использовать маску. Он в ней не видел куда бить. Только очки защитные, но та ещё защита от ультрафиолета. У Олега обгорело от излучения лицо. Его сменил, Глинский. Через два часа и он был госпитализирован с ожогами лица. Затем настало очередь Валика, Николая и Егора. Помимо лица у всех ожоги рук и пальцев. Окалина летела в рукавицы при ударах молотком. Единственным целым в бригаде остался Петрович, который и не собирался выполнять эту работу. Подвиги, так это по части комсомола. Конечно, никто не пустил на сварочный участок девчонок. Последним вышел из строя Арбузов. Саша сел за щит сварщика, когда уже никого здорового из бригады не осталось. Он и завершил этот заказ, получив свою дозу ожогов. На пять дней бригада вышла из строя. Все парни пошли на больничный. Эйсмонт приходил к ним домой. Не с целью проведать ослепших от излучения ребят, а с задачей убедить их не писать в больничном, что они пострадали на работе. Всё, мол, случилось в быту. Много голов полетело бы на заводе, всплыви эта история с травматизмом в комсомольско-молодёжной бригаде. Всё, что не делается, всё к лучшему. Скандал замяли. Ребята выздоровели. Начальство цеха после этого случая оставила ребят в покое. Никто больше никогда не пересматривал их расценки. Эйсмонт открыл зелёный свет на все идеи и начинание бригады. Закончить эту историю можно ещё одни уточнением. Пока парни болели, заказы на оснастку передали на соседний слесарный участок, где на окладе сидело с десяток мужиков слесарей. Понятное дело они всей бригадой выдавали столько изделий за смену, сколько делал один комсомолец из бригады имени Окрестина.

Вожатые-производственники.

Егор и Олег стали вожатыми-производственниками в одной из Минских школ в седьмом классе. Дети в них души не чаяли. Понятное дело, это не молоденькие девочки-вожатые в коротких юбчонках. Это конкретные парни с завода. С ними можно без стеснения поговорить о чём угодно, а когда старшеклассники обижают, не стыдно попросить заступиться и у наглецов навсегда исчезает желание обижать младших, ведь эти заводские не церемонятся и сил на любого у них хватит.

Парни провели собрание в классе в форме мозгового штурма. Школьникам предложили выдвигать любые идеи, которые они хотели бы осуществить. Критиковать запрещено. Все идеи пятнадцать минут записывались мелом на классной доске. На следующем этапе предлагалось объединить всё записанное и классифицировать по схожим характеристикам. Теперь детям предложили включить фантазию и предлагать любые формы для реализации выдвинутых идей. Критика категорически запрещалась. Все должны искать способы решения вопроса. В итоге осталось с десяток мероприятий, которые и составили план работы вожатых-производственников.

Один из пунктов подразумевал посещение бассейна. В Минске возле Ботанического сада работал водный комплекс. В него входил и большой открытый бассейн. Двухчасовой сеанс обходился в 50 копеек. Сумма серьёзная по тем времена. Олег и Егор решили этот вопрос с помощью обязанного им Николая Эйсмонта. Завод проплатил тридцать месячных абонементов с посещением бассейна два раза в неделю. Затем каждый месяц приобретались заводом новые абоненты. Другой пункт из планов вожатых гласил: «Полёты в космос. Посещение других планет». Не вопрос. В детском парке имени Горького работал планетарий, а рядом на астрономической вышке размещался настоящий действующий четырёхсоткратный зеркальный телескоп. Ещё школьником Егор в него наблюдал Сатурн. Егор договорился с администрацией планетария. Завод проплатил и абонементы, и телескоп. Туристические походы, посещение театров, музеев, выставок проходили еженедельно. Абонемент, за счёт завода, на два посещения в месяц филармонии, заслуга Олега и Егора и конечно Николая Эйсмонта.

Завод стал серьёзным пунктом в жизни Егора. Он всегда с любовью вспоминал работу на участке, товарищей, цех, трудовую атмосферу. Это были светлые дни в его биографии.

Не поэт — Владимир. Маяковский.

Весной 1979 года Егор, наконец, получил аттестат о среднем образовании. Учёба давалась легко. Требование были более чем мягкие. Главное посещать занятие. Проблема у Егора в школе нарисовалась самым неожиданным образом. Произошёл, как не странно, конфликт с учителем русской литературы. Литература, по которой у Егора редко была четвёрка, как правило, отлично. В этом конфликте оказался виноват Владимир Маяковский.

На уроке проходили творчество Маяковского. Учитель литературы был еврей. Куда же без евреев. Трудно сказать, что послужило причиной такого поведения Егора, но он поднял руку и когда учитель спросил его, что он желает сказать о творчестве Маяковского, парня понесло.

— Знаете, я не считаю Маяковского поэтом — заявил Егор всему классу — он трибун, он агитатор, даже политик в какой-то мере, но не поэт. Это Ленин так сказал о нем. Вот Есенин — это другое дело, а Маяковский горлохват. Судите сами, — и парень, повернувшись к классу, продекламировал стихи, авторство которых приписывал Маяковскому. Мог разве Егор подумать, что у их педагога Маяковский кумир.

«Лежу на чужой жене,

Одеяло прилипло к жопе

И делаю большевика

Назло буржуазной Европе».

Первые аплодисменты в жизни парня от его одноклассников были ему наградой. Другого мнения остался учитель. Он вкатил Егору двойку и вылетел из класса. Правда, вскоре вернулся с директором школы и в ультимативной форме потребовал исключить Каминского из школы. За Егора вступились практически все педагоги. Ведь, в конце концов — это реально были стихи Маяковского. Конфликт погасили, но мстительный поклонник, трибуна-горлохвата, вкатил Егору в аттестат тройку.

Произошло в жизни Егора ещё одно большое и важное событие. Событие, вновь кардинально изменившее его судьбу.