Глава третья. Кинотеатр «Центральный».

Глава третья.

Кинотеатр «Центральный».

«Из всех искусств, для нас

важнейшим является кино»

В.И. Ульянов (Ленин)

Киноаппаратная.

Кинотеатр «Центральный» находился по адресу Ленинский проспект 13 и был всего то, на пять лет старше Егора. Близость кинотеатра к центру города, к площади Ленина, к зданиям в которых творили небожители Республики, определяла и его статус. В репертуаре кинотеатра, фильмы шли — первым экраном. Кино из-за бугра, порой можно было посмотреть только в «Центральном». Возможность достать билеты, на «офигенный фильмец», делали Егора своим человеком в среде Минской богемы. Достаточно припомнить, что Дом Кино, размещался в Красном Костёле и имел свою киноаппаратную, но не имел штатных киномехаников. Его обслуживали работники «Центрального». Да! Именно тот, Дом Кино в котором шли фильмы в режиме закрытого показа. Ну что ещё скажешь. Киномеханики всегда имели возможность провести в аппаратную одного или двух товарищей. В системе Минской кинофикации, киномеханики «Центрального» считались элитой. Работать в нём было престижно и почётно. «Центральный» находился в шаговой доступности от Центрального вокзала и в окружении двух гостинец «Беларусь» и «Минск». Поэтому сеансов в его расписании было больше, чем у других кинотеатров города.

Зал кинотеатра имел широкий экран и пятьсот посадочных мест. Маленький, но богатый буфет. Фойе со сценой и небольшим залом, где перед сеансом, для зрителей выступали артисты эстрады. Достаточно уточнить. В этом доме на пятом этаже, с семьёй, жил создатель и руководитель ансамбля «Песняры», Владимир Мулявин. Старые работники кинотеатра помнили выступления, Владимира Мулявина и его первой жены Лидии Кармальской в фойе кинотеатра перед сеансами. В «Центральном» была заведена интересная традиция. Дети жильцов дома №13 ходили в свой «домашний» кинотеатр бесплатно.

Сердце кинотеатра — это аппаратная. Располагалась она в тыловой части здания на уровне третьего этажа. Попасть туда можно из подвального этажа кинотеатра. Рядом с буфетом размещалась неприметная постоянно закрытая дверь. Эта дверь, выводила на довольно крутую в пять пролётов лестницу, а та упиралась в железную дверь, где и находилась киноаппаратная. Правда на лестнице, внизу справа приютилась ещё одна незаметная, но очень важная дверь, запасного выхода. Она вела во двор здания.

Этот боевой пост, где выпало трудиться Егору, состоял из пяти помещений. В маленький «предбанник» выходили. Фильмостатная, где в специальных стальных ящиках, фильмостатах, ранились фильмы. Перемоточная, в ней размещался специальный электрифицированный перемоточный стол. На нём перематывали километры плёнок и ремонтировали фильмы. Далее, сама аппаратная. В ней стояли четыре новых кинопроектора 23КПК с ксеноновыми лампами и бесперемоточными устройствами, мощные диодные выпрямители, усилители звука, и последний писк того времени, система автоматического кинопоказа. Во время сеанса, в аппаратной положено выключать свет, и вся эта мигающая и жужжащая аппаратура напоминала рубку космического корабля. В завершении комната отдыха. Стол, диван, кресла, стулья, стеклянный шкафчик с документацией. Вот и вся обстановка. Балконная дверь, выходящая на балкончик с пожарной железной лестницей.

Пришло время рассказать о тех, кто работал, обслуживал и ремонтировал весь этот комплекс.

Главный инженер. Саша Махонин. Лет тридцати пяти. Был женат. Отличный специалист. Демократичный руководитель, грамотный, начитанный человек, правда, очень полный и неряшливый, вечно взлохмаченный. Много курил и только папиросы «Беломорканал». Выпивал тоже в больших объёмах, но редко был пьян.

Инженер Татьяна Гальперина. Лет двадцати семи. Инженер только на бумаге. К аппаратуре Татьяна не подходила от слова вообще. Она её боялась. Гальперина танцевала в знаменитом коллективе «Хорошки» и там была её жизнь. На работу в кинотеатр Татьяна ходила просто погулять. По началу, она потребовала от вновь прибывших парней обращаться к ней по имени и отчеству. На, что Егор сказал ей: « Танечка, Вы такая прелесть, просто слов нет. А отчество? Оно Вас старит! Вам это таки надо? Оставайтесь прелестью!». На что Гальперина изобразив на лице кокетливое выражение, одобрительно махнула рукой.

Второй инженер Слава Навойчик. Лет сорока. С легкой формой ДЦП. Как и Махонин был специалист высшего класса. Женат. Имел детей. Вот только характером обладал хитрым, таким белорусским, с гнильцой и подлянкой. Пил много, но в отличие от Махонина довольно быстро пьянел.

Киномеханик Толик Красников. Дембель. Худощавый парень. Мелкий. Отслуживший срочную в войсках РВСН, где якобы залез, куда не следовало. После чего стал гладиатором. Женщин только гладил, а не …. Ну вы поняли. За всё время работы в кинотеатре, Егор не видел Толика на работе трезвым.

Киномеханик Ира Махонина. Жена Саши Махонина. Лет двадцати пяти. Дисциплинированный работник и не более. Впрочем, Ира была беременна и вскоре ушла в декретный отпуск.

В аппаратной пили все и в любое время, по причине и без причины. Правда, Махонин установил жёсткое правило. Вновь пришедшие работники, а таковыми были Егор и его друг, однокашник Гена Щетко, две недели сдавали зачёт Махонину по обслуживанию аппаратуры. Он доводил их действия до автоматизма. Егору и Генке завязывали глаза, и они в полной темноте, обслуживали проекторы, вели киносеанс. Переключали на ощупь тумблера, выключатели, рычаги. Переходили с одного поста-проектора, на другой, резервный проектор и всё на ощупь в темноте. Кинотеатр работал практически с девяти часов до двадцати трёх и без выходных. Обслуживание аппаратуры, профилактические осмотры и ремонты проводились исключительно ночью. Две такие ночи Егор и Генка отработали плечом к плечу с Махониным и Навойчиком. Понятное дело на Толика Красникова никто серьёзно на ремонтах не рассчитывал. Егор в большей мере порадовал Махонина, хотя и Генка был на высоте. Махонин и Навойчик в своё время тоже закончили ГПТУ №40. Испытав молодых, были рады, что не ошиблись. Только после всего этого Махонин, торжественно заявил коллективу аппаратной: «Слушайте все. Егор и Генка отличные спецы и я уверен в них. Теперь им можно наливать наравне со всеми». Егор, в отличие от Генки, не увлёкся спиртным, если и принимал участие в попойках на работе то очень редко.

Школа Махонина или особенности организма Егора помогли ему развить в себе одно интересное качество. Какой бы пьяный он не был, всегда помнил кто, что, кому и когда говорил. Трудно переоценить, пользу этого качества для шпиона.

Потянулись напряжённые трудовые будни. Кинотеатр работал в плотном режиме, в две смены. Последний сеанс заканчивался порой за полчаса до полуночи. Зарплата была приличная. Егор числился механиком АСК и получал на руки 115 рублей в месяц. Тогда в Минске высокой считались зарплата в 220 рублей. Столько, например, получал отец Егора. Фрезеровщик высшего шестого разряда. Мать, к тому времени переучилась на оператора ЭВМ и её зарплата составляла 120 рублей.

Работа была увлекательная, насыщенная интересными встречами, знакомствами, событиями. Не обошлось и без приключений.

В фойе, давно уже не выступали артисты эстрады. Дабы зрители в ожидании своего сеанса не скучали, их развлекали трансляцией песен с магнитофона на акустическую систему в фойе. Катушечный магнитофон стоял в комнате отдыха киномехаников. В определённое время его включали. Нужно заметить, что все работники аппаратной, даже Гальперина, по звуку работающего кинопроектора и щелчкам автоматики легко контролировали ход сеанса, а чтобы, музыка не мешала, её в комнате отдыха иногда выключали. Когда всё шло нормально, ребята могли слушать музыку, а трансляция в фойе могла и не вестись.

Кругом одни евреи.

Однажды Егор, приволок на работу катушку с магнитофонной лентой. С песнями Владимира Высоцкого. Да ладно бы просто песни. Это были знамениты антисемитские куплеты. Егор и Генка на смене их слушали. Понятное дело, звук был только в комнате отдыха. Вошла Гальперина с приятелем. Таня была еврейкой. Да и её парень, далеко не славянской внешности. Закончился сеанс Егор с Генкой ушли в аппаратную готовить фильм к новой демонстрации. Посмотрев на часы, Егор говорит: «Гена! Включи музыку в фойе, уже время». — Гена заходит в комнату отдыха. Гальперина, с хахалем, курят в тишине. Генка нажимает «Пуск» на магнитофоне, перекидывает тумблер «Трансляция фойе», и возвращается в аппаратную помогать Егору. Через пять минут, в аппаратную, влетает дежурная администратор! Глаза навыкате, шерсть дыбом, с перекошенным ртом и воплем: «Вы с ума сошли! Нас всех посадят!». Они втроём вбегают в комнату отдыха. Там в тишине, в креслах молча курят Гальперина с приятелем. Егор начинает понимать, что произошло. Нажимает кнопку «Звук» на магнитофоне и « …Евреи. Евреи. Кругом одни евреи. В мире, нет бойца смелей, чем напуганный еврей. Евреи. Евреи кругом одни евреи! Мчится спутник по орбите с перигея в апогей. В нём кронштейн сидит прибитый. Первый в космосе еврей. Евреи. Евреи. Кругом одни евреи. В космос больше не летали. Их с Земли не выпускали. Где гарантия, что жид в космосе не убежит. Евреи. Евреи….». Егор, Генка, администратор в ступоре. Гальперина с приятелем молча курят бамбук. Высоцкий продолжает «…Средь учёных и врачей каждый третий не еврей. Остальные сами понимаете кто. Евреи…»

— Может уже хватит? — Простонала администратор и без сил опустилась на стул. Егор вырвал из розетки вилку магнитофона. Гальперина с приятелем, невозмутимо, закурили по новой сигарете. Впору сушить сухари. Через час Егора вызвал директор кинотеатра:

— Ты враг! Ты шпион! Ты диверсант! Ты решил нас всех посадить? КГБ, между прочим, по соседству. За нами уже идут. Ехать даже не надо — набросился директор Гончаров на Егора только он вошёл в его кабинет. Откуда было знать старику насколько пророческими окажутся его слова. Егор молчал. Что тут можно сказать.

Удивительно, но фортуна была и на этот раз благосклонна к парню. Ему за это ничего не было. Когда страсти, улеглись, а администратор успокоилась, она рассказала, что происходило в фойе.

Как всегда в фойе стоял небольшой гул. Так бывает, если на небольшой площади собирается много людей. Вдруг! Высоцкий! Гул затих и в тишине «…Средь животных и зверей даже птичка воробей, ну по повадкам как еврей. Евреи. Евреи Кругом одни евреи. Даже в Африке народы есть и жиденькой породы. Для примера вот пигмей. Хоть и чёрный, но еврей! Евреи. Евреи Кругом одни евреи…». Затем произошло невероятное! Люди начали смеяться. Смех нарастал! Раздались аплодисменты! Чем дольше пел Высоцкий, тем сильнее звучал смех, и крепчали аплодисменты. Администратор стремглав бросилась в аппаратную.

Русская рулетка с КГБ.

Игра в русскую рулетку с КГБ у Егора была в крови, и на этом он конечно не успокоился.

Ира Махонина ушла в декрет. Гена и Егор на освободившееся место подтянули их подружку из группы в училище, Таню Куракову. Она работа на мизерной зарплате в кинопрокате. Таня была замужем и ждала ребёнка. Ребята скрыли это от всех, что бы Танюха смогла получить хорошие декретные.

Что бы понять, как всё потом случилось, нужно пояснить, технологию демонстрации и съёмки кино в те времена. На 35-милиметровую плёнку снимали фильмы с обычным экраном, либо с широким экраном. На Западе делали просто. Плёнка у них была высокого качества, мелкозернистая. Поэтому в камеру вставлялась рамка — прямоугольная кашета. При демонстрации та же, кашета вставлялась и в фильмовый канал проектора. Вот вам и широкий экран. С советской плёнкой «Свема» такой фокус не прокатывал. Низкое качество серебряного слоя. Но советские люди шли всегда другим путем. Они придумали анаморфотную насадку из цилиндрических линз. На плёнке, по высоте, изображение оставалось не изменяемым, а по ширине сжималось вдвое. При демонстрации такая же насадка, устанавливалась на кинопроектор. Аппарат 23КПК имел револьверную систему смены объективов. Легким движением руки, в мгновение ока, анаморфотка менялась на обычный объектив и обратно.

Советская идеология требовала, каждую демонстрацию художественного фильма, предварять показом жизнеутверждающего киножурнала в духе, «Новости дня» или на худой конец сатирического «Фитиля». В тот роковой вечер демонстрировали «Новости дня».

Это был последний сеанс. На смене Егор и Таня Куракова. Шёл отличный новый, широкоэкранный, цветной музыкальный фильм «Мама». Егор на втором и третьем посту зарядил фильм. Первый пост, на котором, как правило, демонстрировали киножурналы, Таня, проигнорировала и зарядила на четвёртом посту киножурнал «Новости дня». Что взять с беременной женщины. Дежурная, которая, находится в зале за микшерским пультом, погасила свет в зале и Таня, включив проектор, подняла заслонку. На экране зашагали суворовцы. Затем появился дорогой Леонид Ильич Брежнев. Меньше, чем через минуту, в аппаратной заревел сигнал тревоги из зала с микшерского пульта. Егор и Таня бросились к проектору. Плёнка шла ровно, звук тоже чистый, а микшер просто разрывался. Оба киномеханика посмотрели в окошки на экран. Дорогой Леонид Ильич читал речь. Всё было в норме, на первый взгляд, и тут Егора, смутили размеры Брежнева: «Таня! Насадка!» — закричал он. Татьяна стояла у проектора и одним движением руки поменяла анаморфотку на обычный объектив. Зря она это сделала. Егор только и успел, что выдохнуть: «Нет! Не надо!», — но уже было поздно. Леонид Ильич, из бревна, что носил Ленин на субботнике, которое потом обросло густыми чёрными бровями и стало править страной, вмиг обрёл свои обычные размеры. Минут десять зал ревел и укатывался со смеху. Таня рыдала у проектора. Егор подошёл к ней: «Танька! Ты сидела в комнате отдыха. Я готовил сеанс. Ты поняла меня? Кивни головой», — Куракова, рыдая, закивала головой, словно пони: «Запомни — это я виноват! Если не хочешь рожать в тюрьме», — утешил беременную, идиот. Девка впала в истерику. Егор оттащил её в комнату отдыха и насилу успокоил. Фильм шёл своим ходом, приближался конец сеанса, на часах стрелки показывали, 23.30. В дверь аппаратной требовательно позвонили. Таня, побледнела, словно полотно и одними губами прошептала

— Это за нами?

— Ша, Танюха! Надо было тебя давно домой отправить. Не допетрил. Дурак, — Егор пошёл открывать дверь, — на лестнице стоял директор кинотеатра. Взгляд у него был как у побитой собаки.

— Егор. Я тебя умоляю. Хочешь стану на колени? Увольняйся. У меня семья, внуки. Пожалей старика. Доведёшь ты нас до цугундера.

— Хорошо. Завтра напишу заявление. Сейчас езжайте домой. Поздно уже. Пока хоть транспорт ходит. Я закончу скоро.

— Ты один на смене?

— Да. Я Таню давно отпустил. Она себя плохо почувствовала.

— На контроле говорили, что она не проходила.

— Она ушла через запасной выход. — Егор не хотел пускать директора в аппаратную и не хотел, что бы он видел зарёванную Таню.

Утром Егор написал заявление по собственному желанию

Парню опять неслыханно повезло! Никто из зрителей не стуканул. Сколько ещё он будет испытывать судьбу? Время покажет.