Глава 2

Проснулись сегодня в половине десятого, но еще полчаса просто валялись в кроватях, потягиваясь и все еще пребывая в сладких мечтах и грезах. В памяти всплывали яркие картины незабываемого путешествия: утопающие в зелени белоснежные песчаные пляжи, лазурное море с белыми барашками волн, тропические фрукты, жаркое солнце и непередаваемая атмосфера безмятежности. Сегодня мы решили продолжить экскурсию, поэтому, несмотря на нежелание покидать постель, заставили себя подняться и раскрыть путеводитель, к тому же утро было солнечным, а небо ясным, что к прогулке весьма располагало.

Аня облачилась в классическую прямую светлую юбку и яркий кораллового цвета топ. Блестящие черные волосы свободно рассыпались по плечам, на светлой коже уже успел появиться заметный загар, так что теперь она даже чем-то напоминала знойную итальянку. За время нашего недолгого пребывания на Маргарите я тоже успела приобрести красивый южный загар, поэтому только что надетое белое платье на тонких бретелях с широкой юбкой до колена смотрелось сейчас гораздо лучше, чем тогда — в конце мая, когда я надела его впервые. К платью в тон нашлись и босоножки, с прической ничего мудрить не стала, оставила волосы распущенными, затем немного покрутилась перед зеркалом и покосилась на джинсы, висящие на спинке кровати. Анюта тут же перехватила мой взгляд и с недовольным видом закатила глаза. Что поделать, джинсы и брюки — более привычная для меня одежда, и сколько не боролась со мной подруга, привычку искоренить так и не удалось. Впрочем, как и не удалось сделать из меня «нормальную девушку», которая проводила бы свободные вечера в компании своих воздыхателей, а не посещала бы испанскую секцию на кафедре иностранных языков помимо основных занятий и не просиживала бы за книгами. Молодого человека у меня не было, а всех так называемых воздыхателей я старательно избегала, тем самым лишая подругу душевного спокойствия. Пожалуй, это было единственным, в чем наши взгляды никак не совпадали. При этом Аня вовсе не была из тех девушек, что каждый раз приходят на свидание с новым избранником. Она была разборчивой и вдумчивой и, как и каждая из нас, ожидала появления своего принца, просто ей нравилось мужское внимание. Со мной же все обстояло немного иначе, я никогда не была кокеткой и предпочитала отправиться в воскресный день на природу в компании близких друзей или потратить время в библиотеке в поисках нужной мне информации, нежели бродить по улицам с очередным кавалером, разглядывая на небе звезды и томно вздыхая. Заинтересованные мужские взгляды чаще всего вызывали у меня недоумение и раздражение, не было в них, как правило, и намека на благопристойность, я искренне не понимала для чего так истово буравить глазами понравившуюся тебе женщину. Почему бы не выразить свою симпатию восхищением, зачем опускаться до животных инстинктов? Однако в этот раз пришлось капитулировать, не хотелось Анюту разочаровывать, да мне и самой свое отражение в зеркале, честно говоря, понравилось. Поэтому пришлось усмирить царящую во мне бунтарку, подхватить сумку и, сделав приглашающий жест, демонстративно распахнуть дверь. Подруга осталась довольна.

Мы снова оказались на Площади Боливара и направились в Кафедральный собор. Главный храм города — Катедраль-Де-Каракас был построен на месте маленькой церкви разрушенной землетрясением. Нас сразу поразили удивительной красоты настенные фрески, оригинальные полотна Рубенса и Мурильо, а также картина «Тайная вечеря» известного венесуэльского художника Артуро Мичелена. Южнее, в бывшем здании женского монастыря, расположился Музей сакрального искусства, который мы так и не посетили в прошлый раз. Это здание является ровесником города и имеет весьма необычную историю. Прежде оно функционировало как кладбище Кафедрального Собора. Со временем здание оказалось заброшенным и простояло так много десятилетий. И все же после реставрации помещение открыло свои двери для посетителей в качестве Священного музея Каракаса. В наследство от бывшего кладбища горожанам остался древний склеп. Говорят, что в одной из стен было обнаружено 12 крипт, ученые предполагают, что там хранятся останки первых епископов города, не стану утверждать так ли это или нет. Но в самой коллекции музея хранятся важные католические артефакты, представлена религиозная живопись, скульптура, а так же одеяния духовных лиц; предметы ювелирного искусства и литургические украшения.

Следующим пунктом нашего назначения стала площадь Франции, первоначально известная как «Альтамира». Площадь расположена в районе Альтамира — это довольно богатый район с очень дорогой недвижимостью. Он служит важным деловым, жилым, туристическим и культурным центром, хотя раньше, как говорят местные жители, здесь был своеобразный гайд-парк, в котором проводили выступления здешние оппозиционно настроенные ораторы. Сегодня здесь периодически проводятся различные массовые мероприятия. Большая часть района и её центральная площадь были возведены известным местным урбанистом Луисом Роче, который владел большей частью этой территории в 1943 году. Сама площадь расположена около одноименной станции метро и представляет собой очень затейливую композицию с аллеями, засаженными с обеих сторон желтыми ирисами, и спускающимся под землю каскадным фонтаном. Надо сказать, зрелище это удивительное, еще ни разу не видела ничего подобного! Фонтан просто огромен и внешне напоминает водопад. В первое мгновение мы замерли с раскрытыми ртами, затем вооружились камерой и принялись фотографироваться то, спускаясь, то поднимаясь по лестницам, которые находились по левую и правую стороны от стекающей вниз воды. Рядом с площадью обнаружилось множество кафе и ресторанов, что оказалось весьма кстати, вскоре мы зашли в одно из них, чтобы перекусить и определиться с дальнейшим маршрутом. Уже через пару минут, уплетая потрясающе вкусные эмпанадас — маленькие пирожки с различными начинками (например, с мясом или сыром, которые подаются со специальным сладким соусом) мы разглядывали развернутый на столе путеводитель. Решено было сначала отправиться на экскурсию во дворец Мирафлорес, а после уже ориентироваться на оставшееся в запасе время, так как не хотелось плутать по городу вдали от отеля после наступления темноты. Верили ли мы ходящим о Каракасе слухам? Пожалуй, да, но так ли это на самом деле самим проверять не хотелось. Береженого, как говорится, бог бережет, а для нас к тому же было очень важно в свое первое самостоятельное путешествие не ударить в грязь лицом перед родителями. Это означало вернуться домой не только целыми и невредимыми, но и без всевозможных неприятностей.

Чтобы сэкономить время на дорогу, решили воспользоваться метро, не знаю, что нас сбило с толку: то ли его непривычная атмосфера со звучащей в холлах станций спокойной мелодичной музыкой и, как следствие, рассеянное глазение по сторонам, то ли плохое картографическое восприятие. Сначала, разнеженные мягкими сидениями и прохладным кондиционированным воздухом после царившей снаружи жары, мы случайно проехали пару лишних станций. Потом после более детального изучения карты и вовсе не могли понять, как лучше всего добраться до нужного нам места. К счастью, плутать в метро было вовсе неплохо, станции были чистыми и удобными, новые поезда французского производства, в которых сидящих мест было гораздо больше, чем стоячих, на всех перронах размечены желтые коридоры со стрелками, позволяющими упорядочить очередь при посадке. У нас даже возникло стойкое ощущение, что, спустившись сюда, мы словно попали в Европу. В итоге сошли на самой ближайшей, по нашему мнению, станции, а дальше добирались до дворца на такси. Выяснилось, что еще одна проблема Каракаса — общественный транспорт ходит не везде, особенно жаль, что линии метро охватывают пока не весь город, на сегодняшний день их всего четыре.

«Мирафлорес» в дословном переводе с испанского означает «чудесный цветок», именно такие ассоциации и возникают в голове, когда впервые видишь внутреннее убранство дворца. Он является официальной резиденцией президента Венесуэлы и далеко не всегда был открыт для посещения местными жителями или туристами. Само место жительства президента — дворец Ла-Касона, но именно Мирафлорес служит Уго Чавесу рабочим местом, в течение нескольких лет он неоднократно выступал с балкона этого дворца перед тысячами своих сторонников. Здание начинали возводить как семейную резиденцию президента Хоакина Креспо, однако в 1911 году правительство Венесуэлы выкупило его у генерала Феликса Галависа за пятьсот тысяч боливаров, с тех пор дворец превратился в официальную резиденцию правительства и президента. Сменявшие друг друга правители вносили некоторые дополнения в архитектуру и оформление здания, так появился сад в японском стиле, административные офисы, зал «Аякучо», была построена площадь Двухсотлетия. Позже были предприняты попытки вернуть во дворец оригинальный интерьер периода Креспо, уничтоженный во время правления Хименеса. Были возвращены росписи и картины, потолки и полы из мозаики. Сегодня многочисленные залы и комнаты дворца поражают разнообразием интерьера. Каждый зал имеет свое предназначение, например, зал «Аякучо» используется для официальных мероприятий и предназначен для особых случаев: награждения общественных, политических и культурных деятелей, также для приема глав государств и правительств. Зал «Солнце Перу» украшен золотом, пожертвованным правительством Перу, зал Хоакина Креспо известен своими четырьмя грандиозными зеркалами из горного хрусталя. Дворец также включает в себя обширный президентский архив. Создавать его начал секретарь правительства Рамон Хосе Веласкес, когда предпринял спасение и восстановление документов времён президентства Сиприано Кастро и Хуана Висенте Гомеса. Его действия ознаменовали процесс восстановления и сохранения документальной информации, поступающей от президента и правительства.

После экскурсии еще немного побродили вдоль проспекта Урданета, осматривая высившиеся здания, потом пришлось укрыться от начавшегося дождя в одном из кафе. Зонта ни у кого из нас с собой не оказалось и, хотя после обеда на улице уже заметно парило, а насыщенный влагой воздух был словно наэлектризован, предвещая скорые грозовые раскаты, мы все-таки надеялись успеть вернуться до того, как погода окончательно испортится. Сколько придется прождать, пока небо перестанет хмуриться, не знали, поэтому решили остаться на ужин и заказали весьма популярный здесь суп «санкочо». В ожидании заказа я отправилась искать женскую комнату, чтобы привести себя в порядок, Анюта тем временем беззаботно болтала с кем-то по телефону. Туалет обнаружился не сразу, пришлось даже уточнить направление у идущей мне навстречу девушки. Наконец, пройдя по указанному ею маршруту, я наткнулась на неприметную дверь, вошла и оказалась в помещении с рядами раковин и большим зеркалом на стене, позади меня находилась еще одна дверь, отделяющая кабинки. Я сполоснула руки, затем принялась расчесывать волосы, от дождя они начали виться еще сильнее. Перед тем как выйти, еще раз окинула себя критическим взглядом, проверяя, как лежат волосы и не помялось ли платье. Внезапно раздалась телефонная трель, я вынула из сумочки сотовый и увидела сообщение от мамы, уже направляясь к выходу, я принялась торопливо писать ей ответ. Продолжая глядеть на экран мобильного, я повернула ручку двери, в тот же миг кто-то резко рванул ее снаружи и, прежде чем я успела опомниться, на меня налетел какой-то парень. Судя по той скорости, с которой он сюда ворвался, он не просто спешил, а несся сломя голову и сметая все на свое пути, в том числе и меня. Я успела лишь вскрикнуть и зажмуриться, потому что при столкновении со мной парень машинально сгреб меня в охапку, и мы пролетели по инерции еще несколько шагов. Правда, прежде чем мы оба рухнули на пол, он сумел кое-как восстановить утраченное равновесие и даже не позволил упасть мне. Когда я поняла, что могу твердо стоять на ногах, то уже открыла было рот, чтобы возмутиться, но не успела проронить ни слова.

— ¡Сhitón! [1] — прошипел он вместо извинений за свою неуклюжесть, толкнув меня к ближайшей стене и зажав мне рот дрожащей ладонью.

[1] Тише! (исп.)

Во взгляде у него горели искорки безумия, оттого я так и замерла, потрясенно глядя на него и сжимая в руке чудом не выпавший телефон. Парень казался ненамного старше меня, он тяжело дышал и выглядел измученным, словно весь вечер продирался сквозь дебри дикого леса, гонимый остервенелыми волками. Густые темные волосы были взъерошены, еще недавно чистая одежда была грязной и разорванной, что делало его похожим на уличного бродягу, однако сразу было ясно, что такой вид он приобрел сравнительно недавно. Лицо его вдруг исказила гримаса боли, он слабо покачнулся и опустился на колени. Сейчас бы мне броситься бежать, но я стояла как вкопанная и не сводила с него изумленных глаз. Теперь он не обращал на меня никакого внимания, стиснув зубы, он распахнул полы легкой ветровки и прижал рукой кровоточащую на правом боку рану. В эту минуту он более всего походил на жертву, нежели на какого-то злоумышленника, который, как мне сначала показалось, задумал меня ограбить. Я перевела дыхание, отлепилась от стены и, еще не понимая толком что делаю, медленно опустилась рядом. Внутри боролись жалость и страх, хотя боялась сейчас я вовсе не его, меня пугала сама эта ситуация.

— ¿Que puedo ayudar? [2] — прошептала я, не получила ответа и легонько дотронулась до его прижатой к боку руки.

[2] Чем я могу помочь? (исп.)

Кровь продолжала сочиться сквозь накрывшие рану пальцы, он смерил меня молчаливым взглядом и все же убрал ладонь, я увидела длинный косой разрез, нанесенный быстрым взмахом ножа. Он был довольно глубоким, отчего я побелела как полотно и едва сдержала тихий вздох.

— Te necesitar un médico… un momento[3], — я сделала попытку встать, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, но он удержал меня.

— Dalo en la policía…[4] — произнес он прерывающимся голосом, держа меня за руку, затем поспешно извлек из внутреннего кармана ветровки какой-то предмет и сунул его в мою открытую висящую через плечо сумку, которую я так и не успела закрыть.

[3] Тебе нужен врач… одну минуту (подожди). (исп.)

4 Отдай это в полицию… (исп.)

Это было что-то похожее на небольшую книжицу в темном переплете, но в такой ситуации я не решилась бы утверждать, что это была именно книга. Домыслить я не успела, откуда-то неожиданно донеслись мужские голоса и звук поворачиваемой дверной ручки. Я машинально обернулась назад, но входная дверь за спиной по-прежнему оставалась закрытой. В отличие от меня парень сразу определил источник звука, я проследила за тем, как он с беспокойством поглядел в сторону, и лишь теперь обратила внимание на короткий боковой коридор с видневшейся в конце него дверью. Он перевел на меня исполненный тревоги взгляд и до боли сжал мое запястье.

— Vete más rápido! — напряженно зашептал он. — Ahora mismo![5]

[5] Уходи быстрее! Сейчас же! (исп.)

На моем лице читались недоумение и страх, я не понимала, что происходит, почему я должна уйти и чего он так опасается. От волнения я не могла произнести ни слова и молча покачала головой, но тут замок боковой двери тихо щелкнул, наши взгляды встретились в последний раз, и я метнулась к ближайшему спасительному выходу, приведшему меня в помещение с рядами одинаковых кабинок. В ту минуту мне было абсолютно все равно, куда заведет меня выбранный наугад путь, главное — просто успеть, я поняла это в тот самый миг, когда взглянула в эти полные отчаянья глаза с застывшей в них обреченностью. Я скрылась в одной из кабинок, обессиленно облокотилась на стену и попыталась унять бешено колотящееся в груди сердце. Уже через мгновение в коридоре отчетливо раздались быстрые шаги.

— А вот и наш малыш Луис! — послышался голос одного из вошедших. — Как нехорошо заставлять нас ждать. Мой человек потратил на тебя чертову уйму времени, а я вынужден был оставить свои дела. Кто же, по-твоему, возместит мне этот ущерб?

В насмешливом тоне мужчины ощущалась скрытая угроза.

— Плевать я хотел на твои расходы! — прохрипел раненый. — Вы за все ответите!. Ты и твой хозяин…

Тут он закашлялся и вынужден был замолчать, чтобы набрать в легкие побольше воздуха.

— Ты еще глупее, чем я думал, — вновь произнес вошедший, на этом раз в его словах явно слышалось пренебрежение, — разве не знаешь, кому принадлежит это заведение?

— Догадываюсь теперь… что, весь город решили под свое крыло взять? — он поморщился и сплюнул на пол. — Ничего, недолго вам осталось.

— Как ты смеешь угрожать, жалкое ничтожество?! — неожиданно прозвучал резкий голос второго мужчины, судя по всему, он вошел сюда вместе с первым собеседником и, как мне показалось, был моложе его. — Тешь себя напрасными надеждами. А братец твой сам виноват, был бы умнее, мог и дальше баловаться своими делишками. Так что тащи свою задницу на выход, недоносок, и лучше делай это поживее, не то я буду вынужден тебе помочь!

Из уст раненого послышалось какое-то ругательство. Я не была сильна в крепких витиеватых выражениях, поэтому дословно перевести прозвучавшую фразу у меня так и не получилось.

— Похоже, друг мой, стоит научить тебя хорошим манерам, — снова раздался более спокойный и мягкий голос первого вошедшего.

Парень проговорил что-то неразборчивое, однако собеседники его прекрасно поняли.

— Ну тогда пеняй на себя, придурок!..

Послышался глухой удар, затем еще один. Я вжалась в стену, прижав дрожащую ладонь к губам, в глазах стояли слезы, я задыхалась от охватившего меня ужаса и старалась сдержать рвущийся из горла крик. Сейчас я очень жалела, что не бросилась к входной двери, что была у меня за спиной, правда, тогда существовала большая вероятность, что меня могут заметить, однако теперь это казалось наименьшей из проблем. Вряд ли эти двое стали бы меня преследовать, в зале полно людей, кто-нибудь обязательно вызвал бы полицию, а здесь я совсем одна. Я слышала почти каждый звук, и оттого воображение неустанно рисовало жуткие красочные картины, которые мне совсем не хотелось видеть. Казалось, что весь этот кошмар никогда не кончится, что я буду вынуждена без конца стоять здесь, дрожать от страха, вздрагивать при каждом новом ударе, замирать, слыша слабые болезненные стоны, и молчать, не имея возможности остановить это. «Прекратите!» — звучал в моей голове отчаянный немой крик. Я закрыла уши руками и попыталась абстрагироваться от своих эмоций, убрать их на задний план, чтобы они не мешали мыслить трезво. В коридоре теперь слышалась какая-то возня, затем мне стало ясно, что оба мужчины уходят. Я обмякла, сделав судорожный вздох, и закрыла глаза, не веря в то, что все, наконец, закончилось. Внезапно поток моих спутанных мыслей прервал раздавшийся сигнал входящего сообщения, он показался оглушительным в наступившей тишине, каким-то нереальным, я даже не поняла, откуда он донесся. Затем взгляд скользнул на зажатый в руке телефон, на дисплее виднелось сообщение от подруги. Я все еще рассеянно глядела на него, когда за дверью вновь послышались шаги, они были короткими и отрывистыми, как будто их обладатель колебался, не будучи до конца уверенным в том, что это ему не послышалось. Я замерла и перестала дышать, дверь отворилась, мужчина остановился на пороге и окинул внимательным взглядом казавшееся пустым помещение. Меня прошиб холодный пот, тело стало каким-то ватным и слабым. Оставалось лишь надеяться, что он просто уйдет, но мужчина оказался из тех, кто привык доверять своим ощущениям, либо просто решил подстраховаться. Я слышала, как он не спеша идет вдоль кабинок, и обмирала всякий раз, как только мне чудилось, будто сейчас он откроет дверь. «Пожалуйста, я здесь не при чем, — настойчиво билась в голове одна и та же мысль, — я всего лишь туристка, неприятности мне не нужны!». Мужчина толкнул дверь одной из кабинок, я услышала, как она с тихим стуком ударилась о стену, затем также распахнулась следующая. Рука сама собой потянулась к щеколде, однако я заставила себя остановиться, такая хлипкая преграда все равно не спасет, я в западне, и выход отсюда только один.

Кабинок было пять, я находилась в крайней, в той, что ближе всего располагалась к входной двери. Конечно, можно было попытаться покинуть свое временное укрытие и выбежать в зал, проделать это нужно было очень быстро и без малейших колебаний, но страх продолжал меня сковывать. В ушах стоял гул собственного сердца, я понимала, что встречи не избежать, и все равно не могла даже шевельнуться. Теперь оставалась лишь одна кабинка — та, в которой находилась я. Нужно было действовать, причем сразу и решительно, как говорится, лучшая защита — нападение, ничего другого мне не оставалось. Я сделала глубокий вдох и постаралась воскресить в памяти строгие наставления старого друга детства. Санек был одним из тех, кто за словом в карман не лез, а потому всегда умел постоять и за себя и, если надо, за других. Однажды классе в восьмом мои одноклассники затеяли драку с парнями из другой школы нашего района. Теперь уже не помню, что именно послужило причиной такой стычки, зато зрелище было впечатляющим, на кону стояли честь школы и ущемленное мальчишеское самолюбие. На месте схватки я оказалась в качестве болельщицы, но в какой-то момент была вынуждена вмешаться, чтобы разнять дерущуюся троицу и увести одного из ее участников. Своего я добилась, хотя из-за ненароком прилетевшего в меня локтя по возвращении домой мне пришлось тихо красться в свою комнату, чтобы не дай бог не столкнуться с родителями. Об этом происшествии никому нельзя было рассказывать, иначе у наших ребят могли возникнуть большие неприятности, а мой красующийся под глазом синяк так и наводил на соответствующие вопросы. «Это все твои военные замашки, Володя, — твердила мама, схватившись за голову, когда я все-таки попалась им на глаза. — Она же девушка, а не Рембо! Я считаю, что общение с твоей солдатней не идет нашей дочери на пользу, мы не в Израиле, и ей никогда не придется служить в армии». Отец не разделял маминых сетований, но наставительную беседу по поводу драк со мной все-таки провел. Я была вынуждена выдумать какую-то нелепую историю, сославшись на то, что всего лишь защищалась, больше к этой теме мы не возвращались. На следующий же день Санька начал обучать меня приемам уличной борьбы и навыкам самообороны, мы собирались в гараже его отца с висевшей в нем старой боксерской грушей, где я до одури отрабатывала различные демонстрируемые им удары. «Бьешь как девчонка!» — морщился он, когда я в очередной раз не оправдывала его ожиданий, не помню как долго продолжались наши занятия, лично мне они вообще казались бесконечными. Вероятно, однажды он просто решил, что с меня достаточно, правда, перед этим все же убедился, что хотя бы малая толика его стараний не пропала даром, и благополучно оставил меня в покое.

Я медленно выдохнула и заставила себя сосредоточиться. Дверь распахнулась, передо мной стоял мужчина, судя по всему, итальянец. Возможно, лет около сорока, высокий, крепкий, темные волосы аккуратно уложены. Черная рубашка-поло позволяла увидеть хорошо тренированные мышцы рук, в расстегнутом на груди вороте едва виднелся необычный золотой кулон с изображением какого-то символа, на ногах джинсы и дорогие ботинки. В глазах недобрый блеск, но мелькнувшее на его лице изумление все же вселило в меня некоторую надежду. То ли не ожидал он здесь кого-то увидеть, то ли не подозревал, что найдет здесь испуганную девчонку, в любом случае нужен был фактор внезапности. Я еще раз мысленно воззвала к старому другу и, не раздумывая больше ни секунды, резко ударила его ногой в пах. Мужчина сложился пополам и выругался по-итальянски. Я бросилась бежать, помня о том, что в запасе у меня всего несколько секунд, но этого должно быть достаточно для того, чтобы выбежать в зал, а уж там можно будет обратиться за помощью. В коридоре было пусто, я достигла двери и рывком повернула ручку, однако она не поддалась. Меня будто окатили из холодного душа, по спине отчетливо пробежали мурашки. В отчаянии я дернула дверь еще дважды, затем поняла, что итальянец уже опомнился и жаждет мести. В такие моменты мыслить трезво мешает накатившая паника, на самом деле дверь можно было открыть, просто потянув щеколду, но тогда я этого не заметила. Неожиданно откуда-то потянуло прохладным свежим воздухом, я обернулась и сразу увидела открытую настежь дверь, это был тот самый вход, через который эти двое сюда и проникли. За спиной послышалось очередное ругательство, я выскочила на улицу и очутилась в небольшом внутреннем дворике, часть которого была отведена под стоящие вдоль стены мусорные контейнеры. К счастью, здесь не имелось строго огороженной закрытой территории, поэтому мне не пришлось метаться в поисках выхода. Краем глаза я отметила лежащего на земле парня, удар под ребра, нанесенный возвышавшимся над ним мужчиной, чьего лица я совсем не видела, потому что он находился ко мне спиной, заставил беднягу сжаться в позу эмбриона.

— У него ничего нет! — зло прошипел он и воззрился на своего подельника, который только что появился в проеме двери.

— Проклятье! — вспыхнул итальянец. — Задержи ее, я сам с ним разберусь.

Я мчалась по улице, не разбирая дороги, казалось, что сердце сейчас просто выпрыгнет наружу. Мысли путались, дыхание сбилось, на глаза выступили слезы, я не смела обернуться, просто приказала себе не останавливаться, иначе не смогла бы совладать с охватившей меня паникой. Было ясно, преследователь решил добраться до меня во что бы то ни стало, словно в подтверждение своих мыслей, я услышала его голос, обещавший отдать меня на растерзание своим парням. Возможно, слова эти были сказаны в порыве ярости, а может, так он рассчитывал напугать меня, полагая, что страх заставит меня сдаться. Вот только после такого заверения бежать я начала еще более резво, сразу почувствовав резкий выброс адреналина. О том, чтобы затеряться в толпе не было и речи, на улице после наступления темноты людей становилось намного меньше, да и город я знала плохо, тем более что раньше в этом районе мы никогда не бывали. Улица казалась абсолютно пустынной, лишь проезжающие вдалеке автомобили нарушали здешнюю тишину и безмолвие. Только теперь я поняла, что окончательно заблудилась, хаотичные плутания между многочисленных зданий и сквозные подъезды некоторых домов, через которые я была вынуждена пройти пару раз, сбили с толку и меня саму. Я перестала следить за дорогой и совершенно потеряла счет времени, все, о чем я мечтала — наткнуться на кого-нибудь из прохожих. После поворота в очередной длинный переулок, мне показалось, что стук моих каблуков разносится на несколько кварталов. Я обернулась, но, не обнаружив никого за спиной, остановилась и попыталась расстегнуть босоножки, пальцы рук мелко дрожали и не слушались. Внезапно свет фонаря выхватил из тьмы чью-то тень, она начала стремительно приближаться, и я снова бросилась бежать, стараясь теперь ступать только на носочки, чтобы создавать как можно меньше шума. Я не видела своего преследователя и это пугало больше всего, он мог быть где угодно и в отличие от меня он наверняка хорошо здесь ориентировался.

Я свернула за угол какого-то многоэтажного дома, без сил привались спиной к стене, тихонько всхлипнула и тут же испуганно зажала ладонью рот, боясь выдать себя хоть единым звуком. Затем вынула из сумки торопливо брошенный внутрь телефон, на дисплее виднелись несколько пропущенных вызовов от Ани, я вспомнила, что отключила звук, когда скрывалась от своего преследователя в одном из подъездов, и выбрала ее номер в журнале звонков. С каждым длинным гудком волнение нарастало, я затравленно огляделась, впереди на противоположной стороне дороги неожиданно появились бредущие в обнимку и увлеченные лишь друг другом парень и девушка. Они не спеша шли по тротуару, друг от друга нас отделяла только небольшая проезжая часть, но я не решилась их окликнуть, поэтому, когда они уже почти поравнялись со мной, собрала последние остатки сил и бросилась в их сторону. Не сбавляя шаг, я с опаской обернулась назад, чтобы убедиться, что меня пока не обнаружили и что я еще успеваю преодолеть это не такое уж большое расстояние. Парень с девушкой вопреки моим ожиданиям начали поворачивать на соседнюю улицу, я перешла на легкий бег и запоздало поняла, что наткнулась на невысокий бордюр, только когда зацепилась за него ногой и окончательно потеряла равновесие. Еще до того как поняла, что лечу на дорогу, меня ослепил свет фар приближающейся машины, сделать я уже ничего не успевала, только выставила вперед руки, чтобы хоть немного смягчить падение. Раздался оглушительный визг тормозов, я крепко зажмурилась, однако ничего так и не произошло. Открыть глаза осмелилась не сразу, свет фар все еще ослеплял, однако не трудно было догадаться, что в нескольких сантиметрах от моего носа замер серебристый Nissan. Я позабыла о том, где нахожусь и что намеривалась предпринять еще минуту назад, шок от пережитого вытеснил из головы все прочие мысли, на меня вдруг навалилась слабость, с коротким вздохом я перекатилась на спину и накрыла лицо пылающими оцарапанными об асфальт ладонями. «Я жива…» — только и думала я, мысленно восхваляя бога.

— Señorita, cómo Ud?[4] — услышала я мужской голос, это был низкий бархатный баритон, голос неожиданно вырвал меня из своих мыслей и вернул к реальности.

Мужчина опустился возле меня и осторожно коснулся моего плеча. Я медленно отвела ладони от лица, яркий свет фар поначалу даже ослепил меня. Поток света отвоевал у тьмы небольшой участок и теперь мягко окутывал его фигуру, однако больше не позволял увидеть почти ничего, словно и погруженная в ночь улица, и высившиеся вокруг здания превратились в ненужные декорации. Я вгляделась в лицо мужчины, на вид ему было лет 25-27, высокий и крепкий, густые темные, почти черные волосы, покрытая южным загаром кожа, выглядевшая при этом свете немного более смуглой, чем на самом деле. Взгляд его синих, цвета сумеречного неба в ясный день глаз, казалось, проникал в самую душу. Весь его облик свидетельствовал о мужественности, стойкости и внутренней силе, что ощущалась даже на расстоянии, в тоже время его окружала аура некой таинственности, что, несомненно, просто не могло не привлекать женщин. Чувственные губы и строгая красота его черт неожиданно показались мне знакомыми, я замерла не в силах отвести глаз, будто находилась под гипнозом. Кажется, поначалу я силилась что-то сказать, но затем обнаружила, что позабыла все слова даже на своем родном языке, забыла кто я и где. Время остановилось, мы просто глядели друг на друга, в какой-то момент в его взгляде вдруг отчетливо промелькнуло узнавание, как если бы он внезапно вспомнил, что знает меня или же знал раньше, я не могла этого не заметить, потому что испытала те же чувства. В голове то и дело крутилась какая-то мысль, которую никак не удавалось уловить. Я пыталась отчаянно вспомнить, но нет… ничего, мы были незнакомы, и я видела его впервые. Меня охватило разочарование, точно я позабыла нечто очень важное и теперь мне не удавалось вытянуть из глубин собственной памяти ничего, за что бы можно было уцепиться. Я медленно покачала головой, волшебство развеялось, и до меня вновь донеслись звуки ночного города, а вместе с ними пришла и боль.

— Por favor, ayúdame… [5]— взволнованно произнесла я и с некоторым облегчением отметила, что способность говорить не утрачена мной окончательно.

[4] Сеньорита, как Вы? (исп.)

[5] Пожалуйста, помогите мне… (исп.)

Разом вернулись все ненадолго позабытые опасения, я осознала, что мой преследователь, должно быть, где-то рядом и что я все еще в опасности. Незнакомец подал мне руку и помог подняться. Я с тревогой огляделась вокруг, торопливо сделала единственный шаг и покачнулась, поморщившись от резкой боли, мужчина тут же поддержал меня за талию и не спеша повел к машине. Только теперь я поняла, что дрожу и едва переставляю ноги, мне стало неловко, ведь он тоже мог это почувствовать, просто не мог не чувствовать. Я больше не решалась на него взглянуть и, чтобы хоть куда-то деть свой встревоженный взгляд, принялась отстраненно рассматривать разбитое колено, как будто это травма могла меня как-то серьезно взволновать, в детстве мои колени почти всегда выглядели так. На самом деле волновало меня совсем иное, а именно — то, что успело случиться со мной за этот вечер. Сейчас я подумала, что мне еще очень повезло, ведь я вполне могла оказаться в равном положении с тем несчастным парнем, да и то, что происходило теперь не поддавалось никакому объяснению, никогда прежде я не сталкивалась ни с чем подобным. Я нервно откинула волосы со лба, от лежащей на моей талии руки по всему телу разливалось легкое тепло, эта близость отчего-то вынуждала меня трепетать еще больше, голова слегка кружилась, мне не хватало воздуха. «Просто это шок, — внушала я себе, полагая, что все это не что иное, как результат недавнего потрясения, — все скоро пройдет». Незнакомец распахнул передо мной дверцу машины и смерил меня настороженным взглядом.

— ¿Сómo se siente?[6] — поинтересовался он.

— Bueno…[7] — с нарочитой небрежностью отозвалась я.

[6] Как Вы себя чувствуете? (исп.)

[7] Хорошо, нормально… (исп.)

Мне хотелось, чтобы ответ прозвучал как можно увереннее, но я тут же осознала, что ни мой голос, ни мое испуганное бледное лицо с застывшим на нем измученным выражением ничуть его в этом не убедили. Вероятно, сейчас, ясно видя мое полуобморочное состояние, он размышлял о том, следует ли отвезти меня в ближайшую больницу. Я скрестила руки на груди в тщетной попытке унять смятение и дрожь и уже собралась было снова попробовать убедить его, что мне не нужен врач и что мне бы хотелось как можно скорее покинуть это место. Он прекрасно знал, что я солгала, однако больше не стал ни о чем спрашивать, лишь задержал на моем лице взгляд чуть дольше, чем это требовалось, и отступил, чтобы я могла сесть. Остановившиеся парень и девушка, заметив, что со мной все в порядке, продолжили свой путь. Я с облегчением опустилась на заднее сидение, рассеянно поглядела в окно и напряженно застыла. В конце улицы четко обозначился мужской силуэт, на таком расстоянии невозможно было разглядеть лица, но мне этого и не требовалось, все объясняло стойкое ощущение опасности. Сердце снова отчаянно заколотилось, я больше не могла сдерживать вернувшийся страх. Все мои попытки уйти от преследовавшего меня мужчины казались совершено напрасными, он будто стал ночным кошмаром, от которого никуда не денешься, пока окончательно не проснешься. Я пригнулась и ухватилась за спинку стоящего впереди сидения, оставалось надеяться лишь на то, что за тонированными стеклами автомобиля меня просто не смогут заметить.

— Estas personas quieren matarme! — взмолилась я и, едва сдерживая навернувшиеся на глаза слезы, прошептала: — Me temo…[8]

[8] Эти люди хотят убить меня! Мне страшно… (исп.)

Незнакомец проследил за моим взглядом, погасил дальний свет и вгляделся в приближающуюся фигуру. Я не могла понять, почему он медлит, и все же мне казалось, будто в тот момент он что-то для себя решал. С каждой секундой шансы на благополучный исход уменьшались и, когда я уже почти потеряла надежду, он вдруг резко сдал назад, точно повинуясь своему внезапному выбору, круто развернулся и умчался в обратном направлении. От неожиданного маневра меня отбросило на спинку сидения и я вцепилась в ручку двери, судорожно переводя дыхание. Мимо проносились многочисленные кафе и бары, дома и заборы с настенными граффити, коих в Каракасе было целое множество. Я молча смотрела в окно не в силах выдавить из себя ни слова и пыталась переварить случившееся за этот вечер, в голове была полная каша. После такого заявления от меня должны были потребоваться дальнейшие объяснения, однако незнакомец не спешил с расспросами и по-прежнему о чем-то напряженно размышлял, вероятно, так он давал мне возможность успокоиться и все обдумать. Я понимала, что мне бы следовало объясниться, но не представляла, как обо всем этом рассказать, я ведь даже не знала, кто эти люди. Внезапно раздался звонок, я вздрогнула и вышла из охватившего меня оцепенения. Мой таинственный спаситель поднял трубку, не сбавляя скорости, коротко ответил что-то по-испански и отключился. Мысли плыли словно в тумане, и я не успела разобрать его слов. В салоне снова воцарилась тишина, я не могла понять как мне себя вести и почему я так сильно робею в его присутствии, раньше такого со мной никогда не случалось. Ситуация казалась мне странной, но надо было отдать должное его хладнокровию: никаких вопросов, будто подбирать с дороги бросающихся под колеса девушек — обычное дело. Я робко покосилась в его сторону, должно быть, это было к лучшему, мне по-прежнему не хватало смелости, чтобы начать разговор. Тем временем пейзаж за окном стал более однообразным, улицы плохо освещенными, а сама дорога в какой-то момент поползла вверх причудливыми изгибами многочисленных поворотов. Появились маленькие, плотно налепленные друг к другу, разноцветные дома без привычных нам в России оконных стекол, и тут в сознании ясно вспыхнула мысль: «Да ведь это же баррио — злополучный район, куда туристам дороги нет».

— Что… что Вы делаете? — я испуганно заозиралась по сторонам, прилагая изрядные усилия, чтобы построить фразу на местном наречии. — Остановите машину!

Не знаю, возымели ли мои слова должный эффект, но незнакомец вскоре действительно остановился.

— Ждите здесь, — обронил он и вышел в окутанный ночной прохладой двор прежде, чем я успела произнести хоть слово, потом легко взбежал по высокому крыльцу, стоящего рядом дома.

В первое мгновение хотелось бежать и звать на помощь, позже пришла здравая мысль о том, что такое поведение не приведет ни к чему хорошему. Никто здесь мне не поможет, да и бежать бесполезно, ведь эти не нанесенные на карту дороги знают только местные, скорее уж я привлеку к себе ненужное внимание и уж тогда точно все закончится весьма плачевно. Вскоре на пороге появилась пожилая женщина лет шестидесяти в простом темно-зеленом платье, ее длинные с проседью волосы были аккуратно собраны на затылке. При виде незнакомца лицо ее просияло, они крепко обнялись, после чего он торопливо принялся ей что-то объяснять. Появление женщины немного меня успокоило. Она молча слушала, затем кивнула, снова заключила мужчину в объятия и нежно коснулась губами его щеки. Через минуту дверца машины рядом со мной распахнулась, и я вышла, не дожидаясь особого приглашения, вид у меня был растерянный и крайне несчастный. Незнакомец не счел нужным что-либо объяснять, воспользовавшись моим замешательством, он взял меня под руку и повел к дому так, словно я была его гостьей, никто не подталкивал меня, не торопил и не тащил силком. Наверное, оттого я сочла сопротивление неуместным, во мне одновременно боролись любопытство и страх, но я хранила молчание и ни о чем не спрашивала, даже когда он уже помогал мне подниматься по ступеням.

— Я за тобой вернусь, — только и сказал он, когда мы остановились у порога.

Это неожиданное обращение на «ты» из его уст прозвучало столь естественно, точно мы и прежде общались так. Его синие глаза смотрели на меня прямо и открыто, будто сейчас он говорил со мной на том самом языке без слов, что так часто используют между собой близкие люди, а я старалась уловить каждое предназначенное мне послание. «Знаешь ли ты меня?» — думала я, в голове у меня вертелось множество вопросов, однако я не задала ни один, лишь смотрела на него, с каждой секундой все яснее понимая, что тону в лазурном омуте этого взгляда. Затем он отступил, все также молча сел в машину и уехал. Я осталась стоять в полной растерянности и гадала над тем, как следует истолковать сказанные мгновение назад слова. Он за мной вернется, потом увезет в какое-нибудь безлюдное место и… воображение услужливо нарисовало несколько жутких картин, я тряхнула головой, нет, он не причинит мне вреда, если бы хотел, то уже бы это сделал.

— No faltarìa más, ¡venga conmigo! [9] — услышала я за спиной приятный женский голос и обернулась.

[9] Не стоит беспокоиться, идем со мной! (исп.)

Стоящая у порога женщина взглянула на меня, добродушно улыбнулась и сделала приглашающий жест в сторону открытой настежь двери. Я покорно поплелась за ней следом, после чего она усадила меня на кухне и вышла, оставив на какое-то время одну. События этого вечера никак не укладывались в голове. Сначала меня хотели убить, потом чуть не сбили, а теперь я нахожусь в самом опасном районе города в чужом доме, неизвестно где и не знаю что со мной будет. Я неуверенно осмотрелась, никакой угрозы пока не было. Обычной дом, кстати, есть вода и электричество. По пути на кухню поняла, что здесь не менее двух комнат. Никаких излишеств: старенькая мебель, все стены выкрашены в светлые тона, на окнах москитная сетка, стекол нет. Дом обставлен бедно с точки зрения современного городского обывателя, привыкшего к комфортным условиям, но все необходимое для жизни есть и сделано все аккуратно, везде чистота и порядок, правда, так живут далеко не все. Кварталы баррио существуют своей самостоятельной «первобытнообщинной» жизнью, ни за землю, ни за электричество здесь не платят. Любой может подыскать себе местечко на склоне и построить нечто похожее на землянку или шалаш, как правило, из украденных материалов или строительных отходов. Перекинул пару проводов через соседний столб — и готова электропроводка, многие живут без света и воды. Полиция эти районы не патрулирует и вообще стремится держаться от них подальше.

Приютившая меня женщина вернулась уже через минуту. В руках у нее была маленькая аптечка, она раскрыла ее, присела возле меня, вынула оттуда самодельный тканевый тампон, щедро смочила его в какой-то жидкости, что находилась в бутылочке из темного стекла, и начала промывать мое разбитое колено. Жгло довольно сильно, но я стойко держалась, лишь изредка вздрагивала при каждом новом касании. Когда кровь смылась, все оказалось не так страшно, и на рану был наложен обычный пластырь.

— Спасибо… — искренне поблагодарила я, хотелось сказать что-то еще, однако я не нашлась что ответить.

Женщина кивнула, и на губах ее заиграла ободряющая улыбка.

— Зови меня Роза, — она отложила аптечку в сторону и принялась варить кофе. — Тебе не мешало бы взбодриться.

Вскоре на кухне появился потрясающий кофейный аромат. Роза сноровисто разлила напиток по чашкам и села за стол. Я не решалась начать разговор, опустила глаза и обхватила чашку обеими руками, согревая холодные пальцы. Нет, в доме вовсе не было настолько холодно, просто меня все еще била дрожь. Я сделала маленький глоток и поблагодарила хозяйку за проявленную заботу. Надо сказать, кофе здесь просто замечательный, также как и ром, хотя я и не любитель крепких напитков. Роза посмотрела на меня проницательным взглядом, ее карие чуть раскосые глаза светились, в них читались мудрость и ум. Когда она улыбалась, морщинки на смуглой коже в уголках глаз и губ становились немного отчетливей, но ни они, ни седые пряди в ее темных волосах нисколько ее не портили. Вся ее внешность говорила о том, что в молодости эта женщина была настоящей красавицей. Ее внимательный устремленный на меня взгляд напомнил мне о таинственном незнакомце, что привез меня сюда. Кто он для нее — родной сын, племянник? Почему привез меня сюда? Я не могла найти ответ.

— Похоже, у тебя неприятности… — это был не вопрос, скорее, утверждение.

— Откуда Вы знаете? — я замерла с чашкой в руках.

— Не надо быть ясновидящей, чтобы это понять, иначе ты не была бы сейчас здесь. Мой мальчик не имеет привычки возить сюда девушек, также как и не имеет привычки разъезжать с ними по городу. Это значит, у него тоже неприятности.

— Но мы столкнулись случайно. То, что произошло со мной, вовсе не имеет к нему никакого отношения.

— Как раз наоборот, — Роза кивнула, будто в подтверждение своих слов.

— Что Вы хотите этим сказать?

— Мне кажется, ты довольно умная девочка и сможешь понять.

Я задумалась, заново прокручивая в голове события этого вечера.

— Люди, которых я видела, — неуверенно начала я, моя наспех сложенная теория вполне могла быть ошибочной и явно нуждалась в доработке, — он как-то с ними связан…

Она ничего не ответила, только вздохнула, но по ее реакции я поняла, что оказалась права. Более того, ей все это не нравится.

— Он Ваш сын? — торопливо спросила я, внутри у меня все похолодело, я и сама должна была догадаться.

— Он мне как сын… — пояснила она, — из родных уже никого не осталось, я живу здесь одна. Он хотел перевезти меня в центр и уже нашел подходящую квартиру, но… я отказалась. Я прожила здесь много лет, далеко не самых плохих, к слову сказать, и не хочу никуда уезжать… — в ее карих глазах появилась печаль, — только вот мне не нравятся те, на кого он работает, слишком опасно.

Едва Роза произнесла эту фразу, я поняла, что люди, на которых я наткнулась в кафе, скорее всего, были кем-то вроде местных бандитов, это вполне все объясняло, я даже удивилась тому, что не подумала об этом раньше. Я постаралась скрыть охватившее меня волнение и поглядела на сидящую передо мной женщину, она говорила искренне, и оттого я сразу прониклась к ней сочувствием и пониманием. В общем-то, все встало на свои места, однако чувства были противоречивые. Мне ясна позиция женщины: для нее это единственный родной человек, которого она всегда рада видеть и рада помочь, изменить она ничего не в силах, поэтому просто принимает его таким, какой он есть. А вот я… как бы поступила на ее месте? Смогла бы смириться с тем, что близкий для меня человек работает на мафию и, по сути, сам преступник? Возможно, он тоже убивает людей и в тоже время ему вовсе не чужды такие человеческие качества как сострадание, любовь и уважение. Ответа у меня не было. Как-то по-другому должен выглядеть злодей, в моем понимании, во всяком случае.

— Давай не будем о плохом, — произнесла Роза, коснувшись моей руки.

Я кивнула и попробовала отогнать невеселые думы, но тут в голову пришла еще одна тревожная мысль, и я полезла в висящую через плечо сумку в поисках телефона. Его там, конечно, не оказалось, видимо, выпал в момент моего приземления на асфальт. При мысли об Ане сердце тревожно сжалось. Что, если эти двое уже добрались до нее, а я ее даже не предупредила?! Я тут же попыталась мыслить рационально: во-первых, эти двое ее не видели, я была одна в момент их появления. Во-вторых, они вообще не знают, что со мной кто-то был, значит, какую-то угрозу для них представляю только я. Однако подруга будет меня искать и дожидаться моего возвращения. Что, если с ней что-то случится? Я ведь себе этого никогда не прощу, нужно как можно скорее сообщить ей, чтобы возвращалась в отель и ждала там. В отчаянии я закусила губу, надо что-то предпринять.

— Роза, я должна позвонить. У Вас есть телефон? — спросила я с надеждой в голосе, но хозяйка покачала головой.

— Нет, большую часть времени он мне без надобности. Если есть необходимость, я иду к соседям, у них есть сотовый.

Я вздохнула, так и не сумев скрыть ясно отразившегося на моем лице разочарования. Вдруг мы услышали шум приближающейся машины, Роза торопливо поглядела в окно.

— Святая Дева, значит все прошло хорошо! — она прижала ладони к груди в молитвенном жесте, словно вознося хвалы небесной царице, и поспешила на улицу.

Я рванулась было к окну, однако в последний момент подавила желание уступить своему любопытству. Вскоре до меня донеслись обрывки разговора, хотя самих слов мне было толком не расслышать. Сердце вновь взволнованно застучало, я не знала куда себя деть, пространство вокруг точно сжалось, внезапно обступив меня незримыми стенами, из которых мне некуда было бежать. Кажется, мой таинственный спаситель намеревался сдержать свое обещание и явился за мной. Когда он появился на кухне, я вцепилась в висящую через плечо сумку и молча воззрилась на него, пытаясь разгадать ход его мыслей, понять, что мне следует делать, моя уверенность, несмотря на все усилия, утекала сквозь пальцы словно вода.

— Пора ехать, — обратился он ко мне со своим обычным хладнокровием.

Я перевела взгляд на вошедшую следом Розу, точно искала поддержки, но лицо ее оставалось таким же участливым и спокойным, тогда я встала и еще раз поблагодарила ее за проявленную заботу и доброту. Я вдруг подумала, что она так и не сообщила мне его имени, видимо пожелав скрыть эту информацию специально, в целях конспирации, так сказать. Однако я ничуть ее за это не винила, она и так тепло отнеслась ко мне и сделала все, что было в ее силах. Роза улыбнулась и пожелала мне удачи, затем подошла к ожидавшему меня незнакомцу и что-то тихо произнесла, глядя ему прямо в глаза. Он согласно кивнул, мне даже показалось, что в этот миг на губах его появилась легкая улыбка. Тут мне стало ясно, что разговор не предназначен для чужих ушей, и я принялась задумчиво разглядывать стену напротив, стараясь по возможности приобрести сходство с мебелью. Когда они попрощались, я поняла, что пора идти. Мы молча проследовали к машине, при этом незнакомец, как и в прошлый раз, учтиво поддержал меня под локоть на ступенях.

— Куда тебя отвезти? — наконец, поинтересовался он после того, как я устроилась на переднем сидении и пристегнулась.

— У меня есть выбор? — иронично заметила я и почувствовала, как ослабевает сковавшее меня напряжение, этот простой вопрос избавил от множества терзавших меня подозрений и догадок.

— Выбор есть всегда, — он всмотрелся в темную неровную полосу дороги и зачем-то добавил: — Я должен был вернуться, чтобы не вызвать подозрений.

— А я должна найти подругу, — в тон ему ответила я.

Наверное, мне не следовало так спешить с ответом, но почему-то я была уверена, что никаких откровений не последует, к тому же даже столь осторожное упоминание о паре встретившихся мне бандитов вынуждало меня нервничать еще больше. Я тревожилась за подругу, очень хотелось надеяться, что с ней ничего не случилось и она не бросилась в одиночку на мои поиски. После кратких размышлений я все-таки поведала о том, где и как мы разминулись, машина тут же плавно тронулась с места, а я с обеспокоенным видом принялась рассматривать проплывающий за окном однообразный пейзаж.

— Позвони ей, — неожиданно произнес незнакомец и протянул мне мобильный, — возвращаться туда сейчас лучше не стоит.

Я одарила его обескураженным взглядом и неуверенно приняла предложенный мне телефон, он сделал вид, что не заметил моей растерянности.

— Спасибо, — я благодарно кивнула и не стала уточнять почему, просто начала торопливо набирать номер подруги.

В трубке долго раздавались гудки. Я поймала на себе сочувственный взгляд синих глаз, видимо, на моем лице отразилась целая гамма эмоций, когда я уже собиралась повторить попытку, вдруг раздался Анин голос. Выяснилось, что подруга недавно вернулась в отель и у нее ко мне было множество вопросов, однако я сказала лишь то, что со мной все в порядке и попросила дождаться меня в номере, после чего ощутила невероятное облегчение, будто целая гора внезапно свалилась с плеч.

— Она уже в отеле, — выдохнула я и, вернув телефон, назвала адрес.

— Вам с подругой нужно уехать из города, — сообщил он через какое-то время, нарушив порядком затянувшееся молчание.

— Я подумаю над этим, — устало отозвалась я, прикрыла глаза и потерла кончиками пальцев виски в надежде отогнать тупую ноющую боль.

На самом деле мне было непонятно, почему мы должны так поступить, но я не стала задавать никаких вопросов, сейчас я вообще была неспособна размышлять о таких вещах. И все же этот ответ совсем не удовлетворил моего собеседника.

— Ты меня не поняла, это был не совет.

— Что?

Неожиданно для меня он свернул на соседнюю улицу и остановился. Я недоуменно огляделась и, прежде чем успела что-либо сообразить, наткнулась на негодующий взгляд. На мгновение я опешила, по спине пробежал неприятный холодок. Странное дело, до сего момента в его присутствии я не испытывала ничего подобного, волнение, неловкость — да, но не страх, хотя после того, что я узнала, мне бы следовало опасаться. Однако я, напротив, успела увериться в лояльности этого человека, он был обходителен и вежлив, оттого образ коварного злоумышленника тут же рассыпался в прах, посему столь внезапное перевоплощение совершенно застало меня врасплох.

— Я сказал, что это был не совет, — повторил он и пристально поглядел мне в глаза, — вы должны уехать как можно раньше.

— Вы мне угрожаете? — осторожно поинтересовалась я.

— Пока только предупреждаю.

Я сцепила начавшие дрожать руки в замок, уперев их в колени, возникшая в голове ассоциация с коварным удавом и трясущимся рядом кроликом едва не вызвала нервный смешок. Признаюсь, стойко выдержать этот взгляд мне так и не удалось, я потупилась и почти ощутила, как запылали щеки. Логика подсказывала, что спорить не стоит, но скверный характер вкупе с непомерным упрямством снова дал о себе знать.

— Но я не представляю для вас никакой опасности, я ничего не знаю и не собираюсь идти в полицию.

Смысл произнесенных мною слов дошел до меня с заметным опозданием, не стоило демонстрировать свою осведомленность о том, кем являлись те люди, и его собственной к ним причастности. Я мысленно отругала себя за допущенную оплошность и замерла, улица была довольно темной, вокруг не было ни единой души. У меня не имелось никакого представления об этой части города, зато я прекрасно представляла, что может со мной произойти, если сидящий рядом мужчина решит от меня избавиться.

— Для нас? — настороженно проговорил он. — Значит, уже успела поговорить с Розой.

— Она сказала лишь то, что беспокоится о Вас, об остальном я догадалась сама, — я заставила себя взглянуть ему в глаза и невольно вспомнила замечательную русскую поговорку о том, что слово — серебро, а молчанье — золото, когда-нибудь моя несдержанность сыграет со мной злую шутку.

— Ты знаешь больше, чем хотелось бы, — заключил он, в его голосе слышались печальные нотки, хотя, возможно, мне это только показалось.

Незнакомец завел двигатель и вернулся на основное шоссе, вид его снова был бесстрастным и невозмутимым. Я в изнеможении уронила голову на спинку сидения и отвернулась к окну, мне был непонятен этот человек-загадка, в его присутствии я или робела и дрожала или впадала в отчаянное безрассудство. Мы снова молчали, я постепенно успокоилась и теперь пыталась во всем разобраться, отделить надуманный вымысел от реальных фактов, упорядочить мысли и чувства, чтобы навести в них порядок. Сейчас мне даже начинало казаться, что пару минут назад на той плохо освещенной улице мне абсолютно ничего не угрожало, я почувствовала себя виноватой, хотя и не спешила этого показать.

— Вы спасли мне сегодня жизнь, — произнесла я, когда окончательно избавилась от своих недавних опасений, и обернулась к нему, — а я Вас даже не поблагодарила.

— Если прислушаешься к моим словам, моя помощь не будет напрасной, — ответил он, не сводя глаз с дороги. — Глупо так рисковать, если, конечно, ты не хочешь стать очередной мишенью.

Я в недоумении покачала головой:

— Объясните… боюсь, я не вполне понимаю…

— Ты нанесла оскорбление человеку, который этого не прощает, видела и слышала то, чего не должна была слышать.

«Я всего лишь защищалась!» — промелькнула молнией возмущенная мысль, однако я сумела вовремя придержать язык. Объяснение было кратким и весьма убедительным, тут я представила, как стараюсь сообщить все это Ане, а затем и родителям, и едва не застонала, так хотелось провалиться сквозь землю.

— Хорошо, — я лишь вздохнула, ни к чему было выставлять напоказ свои душевные терзания, — но мне придется поговорить с подругой, я не могу решать за нее.

Он ничего не ответил, и весь остаток пути прошел в молчании. Вскоре мы подъехали к отелю, поначалу я даже обрадовалась и уже была готова броситься в знакомый, залитый ярким светом, просторный вестибюль, что виднелся сквозь массивные стеклянные двери, но замешкалась, словно вмиг почувствовала себя нашкодившим ребенком. Все это время мне не давал покоя один вопрос, поэтому я отвела взгляд от призывно распахнувшихся перед очередным постояльцем дверей и нерешительно поглядела в сторону водителя.

— Почему Вы помогли мне?

— Тебе немного не повезло, вот и все. Однако это недостаточный повод для того, чтобы отправиться на тот свет, — ответил он, даже не взглянув на меня.

Я не знала, что сказать и как стоит себя вести, чувства смешались в единый тугой комок, я не представляла, как выразить их словами, видимо, сказалось скопившееся нервное напряжение. Что говорят в таких случаях, да и надо ли вообще что-то говорить, ведь больше мы никогда не увидимся? Но что-то удерживало, какая-то недосказанность между нами, висящая в воздухе тишина, которую никто не решался нарушить. Что же произошло со мной там, на дороге, когда я едва не угодила под машину: травма головы, игра воображения? Я подняла на него смущенный взгляд и поймала себя на мысли, что настойчиво пытаюсь убедить себя в том, что он не мог меня знать, как не могла этого и я. Спрашивать об этом напрямую было довольно странно, ведь возможность подобного знакомства полностью исключалась, мы жили на разных континентах, и мой круг знакомых ограничивался университетскими товарищами, всех остальных я, как правило, знала с детства. Я решила ограничиться лишь словами благодарности, но передумала в последний момент. Робко опустила глаза, нашарила ручку двери и потянула ее на себя, прежде чем она успела распахнуться, незнакомец молниеносным движением развернул меня к себе, приподнял мой подбородок и заглянул в глаза. Я перестала дышать, сильные руки держали уверенно, но без нажима, достаточно для того, чтобы я почувствовала себя беспомощной, и в тоже время так, чтобы не причинить мне боль.

— Уезжай… — произнес он, словно дающий наставления своему неразумному чаду родитель, — так будет лучше.

В голосе его, равно как и во взгляде, не было ни раздражения, ни злости, я вдруг подумала, что, если бы было нужно, точно с такой же легкостью, совершенно не теряя самообладания, он мог бы со мной расправиться. От этих мыслей стало жутко, я тихо ахнула, сделав большие испуганные глаза, и отчаянно закивала головой. Он отпустил меня, я сделала первый вздох и ощутила, как кружится голова, почти не видя ничего перед собой, я выбралась из машины и, несмотря на разболевшееся колено, поспешила к главному входу. Неслась я без оглядки, без раздумий скользнула между створок первого попавшегося лифта, машинально ткнула на кнопку и без сил привалилась к стене. Горящие красные цифры на электронном табло начали свой плавный отсчет, скоро знакомый сигнал оповестил меня о прибытии на нужный этаж, я вывалилась в коридор на непослушных ногах и, прежде чем войти в номер, пару минут топталась недалеко от двери в попытке унять нервную дрожь. Едва я переступила порог, как Аня бросилась навстречу, повисла на шее и чуть не сбила меня с ног. Я обняла ее, и на губах у меня появилась вымученная улыбка.

— Ну и где тебя носило?! — когда первая волна радости схлынула, подруга отстранилась и смерила меня суровым взглядом.

— Я пыталась до тебя дозвониться, но… — попробовала я оправдаться, однако сразу поняла, что абсолютно не знаю, с чего начать, в голове царил невообразимый хаос.

— Ты была недоступна, я ждала и звонила тебе битый час! — меряя комнату нервными шагами, Аня начинала распаляться все больше, верный признак того, что подруга очень переживает и находится на грани нервного срыва.

— Я от тебя такого не ожидала, — продолжала она тем временем, — исчезнуть без предупреждения в чужом городе! Знаешь, сколько страху я натерпелась?! Тебя нигде нет, а тут еще и выясняется, что рядом убили какого-то парня, прямо на территории кафе, в котором мы были. Я не знала, что и думать…

«Неужели все-таки убили», — подумала я и отвела глаза, но вслух ничего не сказала. На душе стало как-то совсем нехорошо, парень тот был еще совсем молод и осознание того, что жизнь его оборвалась по чьей-то указке, делало это обстоятельство еще более ужасным. Подруга бросила на меня свирепый взгляд.

— Это просто кошмар! Я обратилась к приехавшим полицейским, потому что меня начало беспокоить твое внезапное отсутствие, насколько я знала, ты ведь никуда не выходила. Я стала объяснять им, что ты пропала, но никто из них не понимает по-английски! — Аня нервно откинула упавшую на глаза прядь волос. — И мне пришлось торчать там в надежде, что, может быть, ты одумаешься и решишь вернуться или хотя бы известить меня. Неизвестно еще, сколько бы я там просидела, если бы ко мне не подкатила парочка каких-то подвыпивших идиотов!

— Как они выглядели? — тут же встрепенулась я, в воображении против воли всплыли двое встретившихся мне мужчин.

Она посмотрела на меня как на сумасшедшую.

— Алиша, ты что ничего не понимаешь?! Какая разница как они выглядели! Тебя то и нормальные парни не интересуют, но речь сейчас не об этом… — подруга устало опустилась в кресло, будто отчитывая меня за безрассудное поведение, все же выбилась из сил. — А что у тебя с ногой?

Анюта уже частично выговорилась и теперь внимательно меня разглядывала.

— Я упала, — дала я простой и честный ответ.

— Что? А головой ты случайно при этом не ушиблась?! — снова вспыхнула она, такой незамысловатый ответ ее явно не устроил.

— Вполне возможно, я, правда, не помню, — ответила я со вздохом, будто в подтверждение рассеянно коснулась рукой затылка, и уселась на кровать.

— Я тебя не понимаю, ты несешь какой-то бред, — Аня бросила на меня весьма красноречивый взгляд и приготовилась к новой тираде. — Может быть, ты, наконец, объяснишь мне, что происходит?!

— Ань, давай выпьем чего-нибудь, — неожиданно для самой себя произнесла я, — тогда и расскажу тебе все.

Такого поворота событий она явно не ожидала, какое-то время подруга недоуменно смотрела на меня, затем вздохнула и махнула рукой:

— Давай.

Мы спустились в бар, и я впервые в жизни ощутила непреодолимое желание напиться до беспамятства. Когда мы устроились за стойкой, Анюта заказала по бокалу мартини. Я опрокинула в себя первый бокал, даже не заметив вкуса. Подруга бросила на меня ошарашенный взгляд и попросила бармена налить еще один, я потянулась и за ним, но она решительно отодвинула его в сторону и напомнила, что я обещала все ей рассказать. Я обреченно кивнула и начала свое повествование с того момента, как отправилась на поиски дамской комнаты. Аня слушала внимательно и ни разу меня не перебила, однако по мере того, как я говорила, глаза ее делались все больше, она нервно подносила бокал к губам, осушая его маленькими глотками. Меня же будто прорвало, говорила я без остановки, то и дело тянувшись за новой порцией, которую услужливый бармен каждый раз заботливо оставлял в зоне моей досягаемости, Анюта, слишком увлеченная рассказом, больше меня не останавливала. Меня трясло и колотило и, когда очередной бокал оказался пустым, я устало свесила голову, подперев ее для надежности обеими руками. Какое-то время подруга сидела неподвижно, ошеломленно глядя перед собой, затем спохватилась и внимательно посмотрела на меня.

— Так, все! На сегодня тебе точно хватит, — она попросила счет, после чего торопливо потащила меня в номер.

Пока я шла до лифта, стены отеля отчаянно кружились, пол двоился, а ноги совершенно не слушались. Я казалась себе акробатом, бредущим по натянутому под куполом цирка канату, который неумолимо раскачивался при каждом моем шаге. Аня поддерживала меня за талию и одновременно придерживала мою безвольно повисшую руку, ловко переброшенную ею через свое плечо. Картину можно было бы считать комичной, если бы мне самой не было так стыдно, ни дать, ни взять — раненный боец.

— Это все я виновата, — твердила она, — не надо было давать тебе пить на голодный желудок. Вообще надо было привязать тебя к стулу и оставить в номере до утра.

— Ага, ты еще про паяльную лампу забыла, — пробормотала я, но в глубине души все-таки была с ней согласна.

Я вообще к спиртному равнодушна и никогда в жизни больше двух бокалов не выпивала, оттого состояние это для меня было новым, не знала я что там происходит: за гранью лишнего выпитого. Подруга впихнула меня в номер и заставила идти в душ. Голова кружилась, отдаваясь болью при каждом резком движении, однако спорить я не стала. С решимостью переступила порог ванной комнаты, прикрыла дверь и кое-как стянула с себя одежду, затем забралась в ванну и прижалась щекой к прохладному влажному кафелю на стене. Как же мне плохо! Сейчас я искренне жалела людей, имеющих алкогольную зависимость, они были вынуждены испытывать это снова и снова. Помочь здесь мог контрастный душ, по крайней мере, так уверял кто-то из знакомых. Я включила воду, заставила себя собраться, тщательно намылилась и окатила себя из душа, потом следуя запомнившемуся совету, просто поочередно поливала себя то горячей, то холодной водой, пока не поняла, что способна хоть немного трезво мыслить. Уснула я сразу, как только голова коснулась подушки, и спала крепко, без сновидений.

Утро было недобрым. Проснулась я от хлопка входной двери, в глаза ударил яркий солнечный свет, а вместе с ним сразу вернулись все тревожные мысли и воспоминания, будто навязчивая головная боль, от которой некуда деться. Опасаясь резких движений, я слегка повернула голову и скосила глаза на источник шума. В номер влетела Аня, подошла к окну, быстро раздвинула шторы и поглядела на меня. Вот, значит, почему мне сначала показалось, что кто-то светит мне в лицо фонариком.

— Наконец-то ты проснулась, — в голосе ее явно слышалась некоторая ирония. — Как себя чувствуешь?

— Хорошо… — отозвалась я бесцветным тоном, рассматривая потолок с отсутствием всякого выражения на лице, вовсе ни к чему было сообщать, что от такого тактичного обращения любой не смог бы долее оставаться спящим.

— Ну тогда давай завтракать, я все заказала в номер. Советую начать с кофе, он крепкий и… — тут она вдруг замолчала и с задумчивым видом подошла к кровати. — Хотя тут, возможно, понадобится стакан воды и аспирин, угадала?

Я не ответила, лежала все также неподвижно и смотрела в потолок ничего невидящим взглядом. На самом деле чувствовала я себя так, будто меня переехал грузовик, вместе с тем меня охватила странная апатия, думать ни о чем не хотелось и делать тоже.

— Между прочим, вчера звонили твои родители, — продолжила подруга, а я застонала, — я сказала, что свой телефон ты потеряла на очередной нашей экскурсии и что ты перезвонишь им завтра, то есть уже сегодня. Так что вставай, позвонишь с моего, а потом отправимся за новым.

Видя, что я больше никак не отреагирую, Аня присела на край кровати и окинула меня изучающим взглядом.

— Скажи-ка мне… — она задумалась, потом произнесла первое, что пришло на ум, — где у нас обычно проходят пары по диалектологии?

— В 222-ой аудитории по нечетным неделям, в 225-ой — по четным, — проговорила я, особо не задумываясь над сказанным, затем удивленно воззрилась на подругу.

— Ну вот, память не отшибло, реакция нормальная… — рассуждала она вслух, продолжая глядеть на меня как на лабораторного червя, потом все же не выдержала и рассмеялась. — Наш университет мог лишиться весьма ценного экземпляра, знания из которого не выбить ничем, даже не знаю, как бы мы это пережили.

— Очень смешно, — вздохнула я.

— Значит, тут что-то другое… — она задумчиво потерла подбородок.

— О чем ты?

— Это не похмелье, — уверенно констатировала подруга, — похоже на… как бы это сказать… любовную лихорадку.

— Любо… что?! Тебе ли не знать, какой у нас вчера был день! — возмутилась я и демонстративно отвернулась в другую сторону.

— Вот и я об этом, — продолжала она настаивать, — да я никогда в жизни не слышала от тебя рассказа ни об одном парне! Тебя интересует все, что угодно, кроме собственной личной жизни. Нет, я, конечно, понимаю, что парень тот оказался настоящим красавцем с навыками супермена, но ты, по-моему, выбрала не подходящий объект.

От изумления я раскрыла рот, затем выпалила:

— Если бы меня спасла женщина, я бы говорила тебе о ней.

— Как твоя подруга, я все-таки рада, что на этой земле есть мужчины, способные тебя заинтересовать, — Аня говорила так, словно бы совсем не слышала только что произнесенных мной слов. — Но это как-то… это как если бы я сказала, что влюблена в Бреда Пита, понимаешь? Вы будто с разных планет. Да и вообще, по твоим словам получается, что он тоже преступник.

— Ань, что ты такое говоришь?! — от возмущения я была вынуждена повернуться и даже привстать. — Никого я не выбирала и это вовсе не повод для таких разговоров, все это совсем не забавно, так что не стоит проводить подобных параллелей. Спасибо еще, что хоть про Бонни и Клайда не вспомнила.

— А что, — не растерялась подруга, — и как я сразу не подумала? Тебе просто надо кого-нибудь убить, так ты пройдешь обряд посвящения и…

Закончить фразу она не успела, я в негодовании запустила в нее подушкой и ушла в ванную. «Как можно рассуждать о таких вещах, ведь мне грозила серьезная опасность, — пылала от возмущения я, натягивая на себя привычные джинсы и топ, — какое отношение ко всему этому могут иметь мои желания и предпочтения?!». Я потянулась за расческой и поглядела в зеркало, на щеках явственно играл розоватый румянец, я вздохнула и попыталась успокоиться. Эдак меня зацепило! Немного позже, когда мои нелепые обиды выветрились из головы, я взяла чашку с еще не успевшим остыть кофе. крепкий горячий напиток довольно быстро помог прийти в себя, и я уже была готова пойти на мировую. На завтрак была уже полюбившаяся нам арепа — лепешки из кукурузной муки, пожалуй, одно из любимых национальных блюд Венесуэлы и Колумбии. В лепешки заворачивают разнообразные начинки, например, говяжий фарш, сыр, черные бобы или курицу. На столе также стояли два стакана со свежевыжатым соком, пока не начала есть, даже не знала, как, оказывается, была голодна, вот уж действительно, аппетит приходит во время еды. Анюта заметила, что я начала оживать, и тоже присоединилась к трапезе.

— Ань, ты извини меня, что-то я совсем расклеилась, — произнесла я, почувствовав укол совести. — Тебе ведь тоже досталось, еще и тащить меня вчера пришлось в таком состоянии, да и перед родителями выгораживала, спасибо тебе.

— Чего уж там… — пожала плечами Анюта, — я за тебя и правда испугалась, никогда тебя такой не видела, даже не ожидала, что может случиться что-то подобное.

— Я и сама не ожидала. Но что нам теперь делать? — решилась я поднять волнующую обеих тему.

Подруга вдруг погрустнела, было заметно, что она тоже переживает, хотя и не желает это показывать. Однако роль старшей сестры, которая всегда поддержит и утешит, ей все-таки удалась. Иногда мне действительно казалось, что мы родные сестры, она всегда могла меня вовремя и поругать, и подбодрить, и дать совет. На сей раз она лишь покачала головой:

— Не знаю…

— Нам с тобой настоятельно рекомендовали покинуть город, — осторожно напомнила я.

— У нас впереди целая неделя, так? — вновь принялась она рассуждать. — Родителям я ничего об этом не говорила, значит, чтобы вернуться раньше, нужно придумать какой-то предлог. Или же не говорить ничего, прожить здесь еще неделю и вернуться. Вариант о том, что надо все рассказать, я даже не рассматриваю, иначе это будет наша последняя поездка, а тебя запрут дома до конца жизни.

— Это ясно как день, — хмуро отозвалась я, согласившись с подругой. — Вот только что может послужить достаточным предлогом для того, чтобы вернуться? Ведь все знают, как долго мы ждали эту поездку.

— Верно, тут потребуется изобретательность, — задумчиво произнесла она и внимательно посмотрела на меня. — А ты готова уехать домой?

Я вздохнула и опустила глаза.

— Нет, — честно призналась я, — а ты?

— Я тоже нет, — Аня немного помолчала, было ясно, что она хочет услышать мое мнение, но я пребывала в абсолютной растерянности. — Ну так что, идеи есть какие-нибудь?

Я пожала плечами. Какое-то время мы обе молчали, каждая из нас погрузилась в свои размышления, которые, уверена, были у нас почти идентичны. «Когда еще выпадет такой шанс?» — думали мы, неустанно взвешивая все за и против. Наконец, подруга объявила:

— Думаю, мы вполне можем остаться, если, конечно, у тебя нет возражений. Уехать можно в любой момент, так ведь?

Я кивнула, возражений не было, принимать какое-то решение сейчас я была не способна. Мне очень хотелось, чтобы кто-нибудь сказал мне что надо делать, поэтому только что сказанные слова Ани я восприняла как истину в последней инстанции, даже легче стало. Надо так надо, я сделаю все, что скажете, лишь бы не мучиться постоянными сомнениями по поводу правильности принятого решения. Я подумала, что это, должно быть, яркий пример моего редкого смирения, ну или малодушия, в другой ситуации это бы очень порадовало моих родителей, они вечно утверждали, что я люблю стоять на своем. Мне даже стало любопытно, а был ли еще когда-нибудь подобный случай, я немного поразмыслила и пришла к выводу, что это все-таки пока единственный случай.

— Ну что, едем за твоим новым телефоном? — поинтересовалась Аня, когда мы закончили завтрак.

Я задумчиво повертела в руках пустой стакан из-под сока.

— Ты знаешь, Анюта, мне бы хотелось сегодня остаться в отеле.

— Хорошо, — она не стала ни о чем меня расспрашивать, ей и так была известна причина такого настроения, — тогда сегодня можем заняться собой, сходить в спортзал, например, поплавать или…

— Да, хорошая идея, — согласилась я с готовностью.

От меня не ускользнуло ее удивление, подруга еще никогда не видела меня такой подавленной, но я пока ничего не могла с собой поделать. В целом день прошел спокойно, мы сходили в спортзал, где я не слезала с тренажеров и беговой дорожки, а затем яростно молотила боксерский мешок, вымещая всю злость и обиду на себя, пока Аня не вытащила меня оттуда силком. Мне все казалось, что я потеряла сноровку, стала слабее, растеряла все навыки, которым так старательно учил меня друг детства. После занятий в зале мы нежились в сауне и купались в бассейне, я позвонила домой, предварительно прокрутив в голове заранее подготовленную речь, получилось настолько хорошо, что ни у кого не осталось и тени сомнений, что у нас тут все просто прекрасно. Родители порадовались отправленным им фотографиям и выказали гордость за свою такую вот уже взрослую и умную дочь, отчего на сердце у меня появилось еще больше печали. Раньше мне никогда не приходилось вот так их обманывать, если бы они только знали, в какую историю попала их взрослая дочь, то, несомненно, пришли бы в ужас.

Ночью мне снились события того злополучного вечера: жаждущие со мной разобраться преступники, погибший парень и таинственный спаситель. Я злилась на себя за глупость и нерасторопность, за чрезмерную самонадеянность, в конце концов, я могла бы спасти того беднягу и себя заодно, если бы сразу позвала на помощь, вместо того, чтобы пытаться понять, что происходит и строить из себя героя. Я беспокойно металась, пока, наконец, не проснулась, как мне показалось, от собственного крика. Я осторожно приподнялась и взглянула на Аню, но подруга продолжала спокойно спать, значит, мне это только показалось. В изнеможении я снова опустилась на подушку, не покидало ощущение, будто я что-то упустила, и это что-то не давало покоя.

После кратких напряженных размышлений в голове вдруг появилась четкая картина: раненый передает мне какой-то предмет и просит обратиться в полицию. Я снова подскочила, включила лампу на прикроватной тумбе и, тихо прокравшись к своей сумке, что была у меня в тот вечер, вернулась на кровать. Сердце забилось чаще, я не глядя опустила руку и почти сразу наткнулась на искомый предмет. У меня в руках оказался обычный ежедневник в темном кожаном переплете, на обложке которого виднелось несколько пятен давно запекшейся крови, какое-то время я разглядывала его так, словно держала слиток золота. Я так и не сказала о нем никому, от пережитого страха и волнения этот момент напрочь стерся из памяти, видимо, это своеобразная защита организма — забывать в минуту опасности обо всем, что может подождать. Сейчас угроза миновала, и вот измученный мозг выдал полученную ранее информацию в качестве запоздалого воспоминания. А ведь, возможно, именно эту вещь искали те двое, не зря же человек так торопился мне ее отдать. Снова вспомнилось лицо раненого, казалось, в ту минуту для него не было ничего важнее. Руки у меня задрожали, захотелось спрятать его обратно и сделать вид, будто ничего этого не было. Я сделала глубокий вдох и все-таки раскрыла ежедневник. Никаких редких монет, алмазов или фальшивых купюр в нем не обнаружилось. А что я, собственно, ожидала увидеть — гравюру о несчастной студентке? Я даже мысленно самой себе улыбнулась, затем быстро пролистала страницы. Обычные заметки, номера телефонов, какие-то адреса, все на испанском. У меня самой таких записных книжек несколько штук, я даже начинала думать, что те двое искали что-то другое. Но зачем тогда идти в полицию? Разве только здесь содержатся какие-то ценные сведения, которые им были необходимы. Я внимательнее вгляделась в записи: имена, даты, телефоны, некоторые из них были подчеркнуты, вроде бы названия каких-то судов, иногда встречались какие-то расчеты. Не почерпнув для себя никакой новой информации, я убрала записную книгу в ящик прикроватной тумбы и выключила свет. В три часа ночи голова обычно плохо соображает, поэтому я попыталась отогнать все ненужные мысли и поскорее уснуть. Получилось это далеко не сразу, я ворочалась еще минут сорок, прежде чем снова погрузилась в беспокойный сон.