Глава 4

Глава 4

После ночной посадки на базе Куэбе Волковой всегда спал как убитый. Проснулся он около шести утра, разбуженный вознёй и криками незнакомых чернокожих людей в камуфляжной форме, разгружавших самолёт. Руководил разгрузкой Казбек. Волковой выбрался из гамака, подвешенного на крепёжных скобах поперёк грузового отсека, и подошёл к открытой двери.

Чтобы посмотреть на пейзаж, открывшийся перед ним в эту минуту, богатые туристы платят бешеные деньги. До самого горизонта простиралась дикая саванна. На востоке, сливаясь с линией горизонта, чернела полоска гор, из-за которых поднималось солнце. На фоне алеющего неба силуэты нескольких баобабов выглядели диковинными сказочными исполинами. Неподалёку от взлётной полосы, на которой разгружался Ан-26, как ни в чём ни бывало, паслось стадо антилоп. Тишина утренней саванны нарушалась только тарахтением армейской дизельной электростанции да возгласами людей, занимавшихся разгрузкой.

Внизу, прислонясь к стойке шасси, с чашкой дымящегося кофе в руке стоял Пилюгин. Увидев Волкового, он помахал ему рукой:

— С добрым утром, командир!

Волковой спустился по трапу вниз и подошёл ко второму пилоту.

— Вот сколько смотрю, не могу привыкнуть, — сказал Пилюгин. — Такая красота. А сколько людей проживают жизнь и ничего этого не видят. Офис, маршрутка, метро, собес, жэк, гастроном. А на следующий день снова всё, то же самое, по кругу. Нам повезло, Саша. Будет о чём вспомнить.

— Ты о чём это? — спросил Волковой. — В старости, что ли вспомнить?

— Кто его знает, Саша, что нам уготовано. Доживём ли? Даже, если и не доживём, то всё равно, грех жаловаться. Всё-таки хорошая у нас с тобой профессия. Спасибо Богу.

— Хорошая? А что в этих ящиках, знаешь? Думаешь, Бог это одобряет?

— Я тебе скажу, командир, что в этих ящиках. Груз. И всё. А мы с тобой перевозчики. Мы честно выполняем свою работу. Кто-то изготовляет на заводах то, что лежит в этих ящиках, кто-то это изобрёл, кто-то это перевозит. Мы с тобой в той же цепочке, что и конструктор "Стрелы" за чертёжным кульманом в каком-нибудь режимном НИИ. А вот торговать я бы этим не стал. Цукерман и Куртис в другой цепочке. И выпивать с ними в одной компании я бы не стал.

— Ну, тут можешь не волноваться, — сказал Волковой. Вряд ли Куртис или Цукерман захотят когда-нибудь с тобой выпить. Даже, если ты очень сильно их будешь об этом просить.

— И с Казбеком не стал бы, — сказал Пилюгин. — Потому что он тоже из другой цепочки. И эти люди, что разгружают сейчас Антона, тоже из другой. Спросишь их, тебе ответят — я борец за независимость народа Анголы. И всё. Вот и хорошо, они борцы, а мы с тобой пилоты. Лётчики транспортной авиации. Это наша профессия. И всё. И точка. Мы с тобой востребованы в этой стране. А это для пилотов главное. Вообще, для мужчины главное.

— Наверное, ты прав, — сказал Волковой. — Хотя у тех, кто видит саванну только по телевизору, дожить до старости шансов больше, как думаешь? А где Бутлеров?

— Да встал, как только светать стало. Что-то возится там в кабине, тестирует блоки какие-то.

К полудню содержимое грузового отсека АН-26 было перегружено в военные грузовики, которые выстроились за дощатым ангаром в некое подобие походной колонны.

В КУНГе мощного грузового "Рено" за раскладным металлическим столом сидел плотный чернокожий мужчина в полевой военной форме без знаков различия. В расстёгнутом вороте на бычьей шее мужчины блестела массивная золотая цепь. Напротив него за столом сидел Казбек. В углу салона тихо шелестел кондиционер, а сама кабина освещалась огромной хрустальной люстрой, низко нависающей над столом.

— Как здоровье синьора Куртиса? — спросил чернокожий, положив ладони на стол. На его толстом, как сарделька, безымянном пальце сверкал перстень с голубоватым бриллиантом.

— Слава Богу, всё нормально, синьор Мбанга Нету, — ответил Казбек.

— А как поживает Цукерман? Тоже в порядке? — чернокожий говорил по-русски с небольшим акцентом.

— Спасибо, нормально, — ответил Казбек.

— Ну и хорошо. Передавай им привет. Но, к делу. Я принял груз. Всё в порядке. Теперь я должен передать тебе оплату. На этот раз это будет один алмаз. Ты в курсе?

— Да, да, синьор Мбанга Нету, — сказал Казбек. — Грегори сказал, что алмаз был оценен экспертом мистера Куртиса, который был у вас в Жамбе неделю назад.

Мбанга расстегнул молнию на нагрудном кармане и вытащил оттуда замшевый футляр. Отстегнув металлические застёжки, он открыл футляр и положил его на стол перед Казбеком. В футляре лежал прозрачный голубоватый алмаз величиной с крупную вишню.

Мбанга подвинул футляр Казбеку и сказал:

— Забирай. Только не потеряй, Симкин. Это ювелирный алмаз, вещь дорогая.

Казбек взял алмаз двумя пальцами, рассмотрел его на свет и положил в кожаный мешочек, который спрятал на груди.

Мбанга подошёл к походному холодильнику и достал из него бутылку, наполненную янтарной жидкостью. Взболтав содержимое бутылки и прищурив один глаз, он некоторое время рассматривал его на просвет. Потом, видимо, удовлетворённый результатами, он сказал:

— Ну, давай, Симкин выпьем за наше общее дело, держи кружку.

Мбанга подвинул Казбеку армейскую алюминиевую кружку.

— Как там говорил ваш Пушкин: "Где же кружка?" Гениально, правда? Великий пролетарский поэт был! Тоже борец за освобождение русского народа.

— Простите, синьор Мбангу Нету, — осторожно сказал Казбек, — А что это за напиток?

— А тебе не всё равно, Симкин? — удивился Мбангу, наливая Казбеку. — Шотландский скотч, настоянный на перьях птицы киви.

— Видите ли, синьор Мбангу Нету, — в Казбеке заговорила осторожность, унаследованная от Симкина-старшего. — Я бы предпочёл...

— Ты меня уважаешь? — вдруг спросил Мбанга Нету.

— Как вы могли сомневаться? — заверил Симкин, беря кружку.

— В Москве давно был? — спросил Мбанга, опрокинув в рот содержимое кружки и занюхав хлебной лепёшкой. — Как там университет имени Патриса Лумумбы? Стоит ещё? Или закрыли?

— Простите, синьор Мбанга Нету, какой университет?

— Дружбы народов. На улице Миклухо-Маклая. Знаешь Миклухо-Маклая? Там стоит университет.

— А, ну конечно, — сказал на всякий случай Казбек. — Стоит, а как же. А вы учились там?

— Ну, конечно, — ответил Мбангу. — Факультет гуманитарных и социальных наук. А потом ещё в ВПШ[1] при ЦК КПСС. Поселили меня тогда ещё в общежитии с одним парнем из Каймановых островов, — Мбанга поёжился. — Крутой парень был, да. Немного со странностями, правда.

[1] Высшая партийная школа