Глава 3

Глава 3

1

Борис Симкин по прозвищу Казбек являлся правой рукой управляющего филиалом "Куртис Аэрофлай" Грегори Цукермана. Хотя Волковой подозревает, что настоящим хозяином Симкина является не жирный Грегори, а владелец "Куртис Аэрофлай" мистер Майкл Куртис. Тот самый тип с пивным животом в красной рубашке и бермудах по колено, которого он когда-то видел. Казбек являл собой продукт союза чеченки и еврея. Можно сколько угодно удивляться тому, как причудливая судьба свела Нонну Томаеву с Михаилом Симкиным, но факт остаётся фактом. Внешний облик Казбеку передала его чеченская мама, ну, а ум и фамилию — еврейский папа. Благодаря такому счастливому стечению обстоятельств, в общем-то, ничего конкретно не умеющий делать Казбек, ценился мистером Куртисом за преданность, унаследованную от маминых предков, и гибкий ум, переданный по линии папы. Поэтому Казбек стал доверенным лицом Куртиса в филиале Ломо. Чернобородый Симкин, вооружённый автоматом Калашникова, являлся четвёртым человеком на борту транспортника АН-26, совершавшего ночные полёты из республики Того в район реки Куэбе на юго-западе Анголы. Именно Казбек получал всегда оплату за доставленный товар. Как правило, это были необработанные алмазы, которые он перевозил в кожаном мешочке, покоящемся на его груди.

Тропические сумерки коротки. В этих экваториальных широтах их практически вообще нет. Солнце вертикально садится за горизонт, и через полчаса всё погружается в полную темноту. Но, самое непривычное то, что это происходит всего в шесть часов вечера. А завтра в шесть утра снова взойдёт солнце, и через двадцать минут наступит тропический день.

2

— Экипаж, взлетаем. Рубеж — 200, — отдал команду Волковой.

— Двигатели на номинальном, — доложил бортмеханик.

Волковой плавно отпустил педали тормозов и самолёт покатился по взлётной полосе.

— Скорость сто, сто двадцать, параметры в норме. Сто пятьдесят, сто восемьдесят, рубеж!

— Взлет продолжаем, — скомандовал Волковой и плавно взял штурвал на себя.

— Отрыв! — доложил Бутлеров.

Самолёт оторвался от взлётной полосы и, набрав высоту, лёг на курс юго-восток. Через несколько минут он растворился в чёрном бархате тропического неба. Когда самолёт набрал высоту шесть тысяч метров, стал вновь виден закат над Гвинейским заливом. Оранжево-чёрная полоса гигантским полукругом опоясывала горизонт справа от летящего самолёта.

Закатный свет проникал в кабину через правое остекление и заполнял пространство причудливыми бликами и тенями. На экране GPS-навигатора янтарной линией были очерчены контуры береговой линии этого района Западной Африки. Зелёной линией был отмечен проложенный маршрут полётного задания. В начале этой линии яркой красной точкой фиксировалось текущее положение самолёта. В левом верхнем углу высвечивалась количество принимаемых спутников, ниже скорость и текущие координаты, в правом — пройденное расстояние и расстояние до конечного пункта. Что ещё нужно штурману для полного счастья?

Через час полёта оранжевая полоса заката сузилась сначала в тонкую нить, а потом исчезла совсем. Кабина освещалась только подсветкой круглых шкал контрольных приборов и светом взошедшей луны. Её призрачные отблески мерцали где-то внизу в тёмных водах Гвинейского залива. Справа по курсу на чёрном бархате неба ярко сияли пять звёзд Южного креста.

Красный курсор положения самолёта приблизился к контуру береговой линии. На счётчике километража триста сорок километров. Значит внизу берег Нигерии. Волковой прильнул к левому остеклению кабины, силясь в чернильной мгле разглядеть какие-нибудь огоньки береговой линии. Внизу действительно показались еле различимые светлячки. Это тебе не ночная гуляка Европа, залитая ночью светом рекламы и уличных фонарей, видных из космоса. Африка самый тёмный континент на ночной стороне планеты. Почти такой, как спящий Атлантический океан.

— Произвожу корректировку курса, — сообщил Пилюгин. Автопилот выключен.

Через некоторое время красный курсор на экране навигатора вновь лёг на зелёную линию курса.

— Курс 310. Перехожу на автопилот.

Волковой откинулся в кресле и закрыл глаза. Как обычно, Пилюгин будет вести самолёт до захода на посадку. Да и сам заход будет выполнять он. Волковой в это время будет смотреть вниз и пытаться увидеть посадочные огни. Как правило, зайти на курс посадочной глиссады удаётся не с первого раза. Тем более, что глиссады-то никакой на самом деле нет. Поэтому на снижении за левый штурвал садится Волковой. А до этого можно дать глазам отдохнуть и вздремнуть.

Курсовая линия навигатора вновь приблизилась к африканскому берегу.

— Под нами Габон, — сказал Пилюгин. — Через сорок минут мы будем над территориальными водами Анголы.

Значит, минут тридцать Волковой ещё может покемарить. Он должен сохранить силы и остроту зрения для посадки. Почему-то каждый раз в этом месте он начинает думать об одном и том же.

Когда-нибудь он перестанет летать и откроет собственное дело. Он уже всё продумал. Это будет фирма, организующая сафари в саванне на севере Того. Три-четыре крытых джипа с усиленным кузовом с туристами будут выезжать из Ломо и углубляться вглубь страны, где в бескрайней саванне можно встретить диких слонов, антилоп и зебр. Затем импровизированный лагерь, горящие костры для отпугивания хищников, "Джонни Уокер" из настоящих армейских фляг, шашлыки из мяса дикого козла и ночёвка в саванне. На следующий день посещение туземной деревни, этнографическое представление с танцами и настоящим шаманом. И третий день отдых на пляже в Ломо, эвкалиптовая роща, коктейль "Поцелуй тропиканки" и дайвинг в лагуне. Нужно будет открыть пару офисов, для начала можно только в Москве и запустить рекламу. Ну и конечно визовая поддержка, трансфер Москва-Бургас-Того, бронирование номеров в отеле. Но на всё это нужны деньги. Значит, ещё полетаем.

Новая родина дала ему приют, счёт в банке, возможность почувствовать себя мужчиной, а главное она дала ему работу! Правда, опасную, поэтому долго на ней не протянешь. А что мужчина без работы? Так, биологическая особь со вторичными мужскими признаками.

— Командир, входим в воздушное пространство Анголы, — доложил Пилюгин.

— Навигационные огни выключить, режим радиомолчания.

С этого момента начинается самый опасный участок маршрута. Может случиться что угодно. Конечно серьёзных средств ПВО, например, зенитно-ракетного комплекса "Оса" или даже старинного С-75, с тех пор, как русские уехали домой, в этих местах уже нет. Но какой-нибудь шальной зенитчик, которому почему-то не спится в такое время, может вполне открыть огонь из скорострельной зенитной пушки "Шилка". Ну и ещё "Стингеры" и "Стрелы", которых здесь осталось предостаточно.

Конечно, диспетчер на башне в Луанде уже видит их на экране локатора. Если бы самолёт приближался с юга, то диспетчер, скорее всего, поднял бы переполох. Может быть, даже какой-нибудь уцелевший МИГ-21 подняли бы на перехват. Но с юга уже давно никто не летает, а севера мало ли кто там может лететь над Атлантикой. Хотя большинство нормальных людей в такое время здесь спят. Поэтому и летает их Антон по ночам.

Красный курсор уже почти в конце зелёной линии. Вот сейчас и начнётся то, за что "Куртис Аэрофлай" платит Волковому и Пилюгину их зарплату. Это посадка в ночной саванне.

— Командир, район Куэбе, мы на месте, — доложил Пилюгин.

— Включить радиомаяк, — сказал Волковой.

Бутлеров пощёлкал переключателями.

— Радиомаяк включён. Системы работают штатно. К посадке готов.

Волковой поправил гарнитуру, выпрямился в кресле и сказал:

— Экипаж, внимание! Заходит на посадку второй пилот до ВПР, посадку выполнять буду я. Посадка с реверсом. Скорость на глиссаде двести двадцать, торец двести, посадочная сто восемьдесят. При уходе на второй круг по прямой двести, круг правый, высота пятьсот.

— Командир, понял, — доложил бортмеханик.

— Командир, понял, — повторил второй пилот.

Внизу справа показались две едва различимые полоски мерцающих огней. Это грузополучатель, приняв сигнал радиомаяка с борта АН-26, зажёг вдоль посадочной полосы костры. Посадочная полоса Куэбе представляла собой выровненную и утрамбованную танками ещё во времена УНИТА[1] полосу длиной полтора километра.

— Вижу ВПП, — сказал Волковой.

— Высота девятьсот, скорость триста десять, — сказал Бутлеров.

— Вижу ВПП, захожу на круг, — доложил Пилюгин.

Две полоски посадочных костров временно пропали из вида и через несколько минут показались вновь прямо по курсу.

— Высота четыреста, скорость двести восемьдесят, снижение десять метров, — доложил Бутлеров. — Высота триста восемьдесят, триста пятьдесят. Командир, точка ВПР[2]!

Волковой положил руки на штурвал.

— Экипаж, садимся! Управление принял. Включить фары. Вхожу в глиссаду. Выпустить закрылки. Выпустить шасси.

Пилюгин убрал руки со штурвала. С этого момента он должен дублировать голосом показания высотомера.

— Высота сто восемьдесят, сто пятьдесят, снижение десять...

— Скорость двести.

— Высота тридцать, есть торец.

Вынырнув из окружавшей темноты, с обеих сторон мимо садящегося самолёта понеслись огни горящих костров.

— Скорость сто восемьдесят.

— Двадцать, пятнадцать, десять, пять!

Послышался глухой удар от касания основной опоры шасси, самолёт затрясся и покатился по посадочной полосе. После этого последовал ещё один толчок от касания передней стойки, и через несколько секунд Волковой скомандовал:

— Включить реверс!

Лётчики, особенно те, которым приходится садиться ночью без радиообмена с диспетчером на посадочную полосу, обозначаемую кострами, народ суеверный. Поэтому после полной остановки самолёта все молча оставались на своих местах. Казбек, за весь полёт не проронивший ни слова, встал, забросил за плечо свой автомат и так же молча пошёл к входной двери. Так было всегда. Казбек спустился по приставному трапу вниз и ушёл куда-то с такими же молчаливыми чернокожими людьми, поджидавшими его внизу.

Пока Пилюгин задраивал за Казбеком входную дверь, Бутлеров достал из инструментального ящика квадратную бутылку "Джони Уокер" с чёрной косой этикеткой и три одноразовых пластиковых стаканчика. Первый стаканчик, наполненный до краёв коричневым щотландским виски, Бутлеров протянул Волковому. Самый трудный участок ночного полёта, посадочная глиссада, всегда на нём, на их кавээсе, от искусства которого напрямую зависит их жизнь. Второй стаканчик — правачу Пилюгину. Сегодня он мастерски, с первого круга зашёл в створ глиссады. Ну, и третий Бутлеров наливает себе. Потом он выплеснул часть содержимого бутылки на пол. Тут тоже жалеть не надо, это Антону. Чокнулись молча, без тостов.

[1] Национальный союз за полную независимость Анголы

[2] Высота принятия решения