Пролог

Дрова в камине тихо потрескивали. В гостиной стояла непривычная тишина. Обычно в это время суток мистер Веллингтон, активно жестикулируя, с блеском в глазах рассказывал о том, как он в очередной раз обвёл вокруг пальца могучего демона, заперев его за пятыми вратами. Однако сегодня старый маг был непривычно тих. Языки пламени отбрасывали тени на его лицо, делая выражение этого самого лица ещё более таинственно-аристократичным, чем обычно. Казалось, что в кресле застыл не человек, а анатомически точная восковая фигура. Хотя слово «человек» было неуместно в отношении мистера Веллингтона.

Тори нервно поёрзала на полу. Она не привыкла к тому, что её ментор* ведёт себя не как первый хитрец-фокусник в бродячем цирке, а как холодная каменная статуя работы неизвестного, но очень мрачного автора. Девушка прищурила глаза. Нет, холод никогда не станет чертой основной чертой данной личности. Даже сейчас, прибывая в неподвижности, мистер Веллингтон источал какую-то невидимую глазу жизненную силу, которой он мог заражать — и заражал — всех и каждого, кто попадал в зону поражения.

Мистер Веллингтон скосил глаза. Тори сделала вид, что её очень заинтересовал узор на обоях.

— Что? Немного заскучала? — девушка осторожно подняла глаза на «старика». Вообще, мистер Веллингтон ужасно злился, даже впадал в какую-то особенную форму ярости, когда кто-то называл его «стариком». Тори изобрела сотни версий, почему такое простое слово вызывает такую бурную реакцию. Все они были верными и неверными одновременно. А некоторые — абсурдными. Например, та, в которой говорилось, что маг боится смерти. Да и на старика он был совсем не похож. На вид не дашь больше сорока лет. Разве что кто-нибудь, обладающий невыразимой чуткостью души, улучив редкое мгновение, когда мистер Веллингтон пребывал в глубоких раздумьях, сможет заметить груз прожитых лет, навалившийся не плечи мага.

У Тори отлегло от сердца, когда она осознала, что мужчина улыбался. Значит, сегодня обойдётся без общественно-полезных работ. Мистер Веллингтон был весьма суров в отношении дисциплины, ответственности и умении сдерживать словесный поток. Своих учеников муштровал по полной программе, но никогда не давал их в обиду и полностью им доверял, несмотря на то, что последнее не всегда было заметно. Он воспитал немного магов, никогда не брал больше одного подопечного за раз, но все, кто выходил из-под крыла мистера Веллингтона, показывали себя исключительно искусными и, что немаловажно, добропорядочными личностями. — итак, время идёт, и гнёзда уже свиты. По этому поводу, я бы хотел начать рассказ, — Тори выпрямилась, всем видом показывая, что готова слушать как никогда. Уже на протяжении двух лет, когда выпадал свободный вечер, девушка приходила в гости к своему ментору. Они, как и всегда, располагались перед камином: он — в кресле, она — на полу перед ним, обхватив колени руками. Мистер Веллингтон всегда ярко и с упоением рассказывал истории о своих приключениях. Иногда Тори разрешалось приводить друзей. Маг называл такие вечера «детсадовскими», — только хочу предупредить об одном. Сегодняшний рассказ будет долгим и не таким радостным, как прочие, — внутри Тори что-то сильно напряглось. Она сглотнула. Произнося эту фразу ментор едва заметно помрачнел — явный признак того, что сейчас будет история типа «Ворона», и спать, не обвешавшись амулетами с ног до головы, юная магесса сможет в лучшем случае дня через три. В памяти сразу всплыла та история, в которой мага угораздило попасть в самые глубины Шеола, а также последующее повествование о том, как он оттуда выбирался и что видел по дороге. Потом неделю Тори видела прячущихся в тенях пустых, так и норовивших сожрать её невинную душу, — сегодня, я расскажу тебе то, что научит тебя не совершать тех ошибок, которые я совершил в начале своего пути. Я расскажу тебе историю своей молодости, — Тори удивлённо подняла брови. Было три темы, которые мистер Веллингтон не поднимал никогда и ни с кем: первая — как он умудряется вливать в себя три бутылки шотландского виски за вечер и не пьянеть при этом, вторая — связан ли он как-нибудь с инцидентом в Девоншире, третья — его молодость.

О становлении Ричарда Генри Дэвида Веллингтона ходило множество разномастных слухов и легенд. Объединяло их одно — все они обладали налётом ужаса, от которого кровь стынет в жилах. Если бы современные режиссёры решили бы снять парочку фильмов на основе легенд о молодости Веллингтона, то их бы демонстрировали исключительно в закрытом показе.

Тори не могла определить для себя хочет она услышать правду или нет. Учитывая прелюдию, девушка сделала вывод, что рассказ о своей молодости ментор использовал как наглядную иллюстрацию того, что бывает, когда делаешь то, что не надо делать. Возможно, именно поэтому ученики Веллингтона были более благоразумны, чем остальные маги их ранга и возраста. Признав тот факт, что она сама не является образцом благоразумия, Тори решила, что полезнее будет сегодня вжаться в угол от страха, чем завтра самой стать наглядной иллюстрацией. Немигающим взглядом она уставилась на ментора. Это служило знаком того, что Тори решилась на погружение в таинственное и, возможно, пугающее прошлое мага. Ещё этот взгляд мог бы напомнить о том, что мы в ответе за того, кого приручили, но Ричард Генри Дэвид Веллингтон был не из тех, кому стоило об этом напоминать.

Послышался отдалённый удар грома, капли дождя забарабанили по стеклу. Мистер Веллингтон пригладил тёмные, чуть тронутые сединой волосы, и начал свой рассказ.